Доброта

   
               

   Николаю рассказали на днях занимательный анекдот, дескать доброта есть категория абстрактная, и относится к ней надо, мягко выражаясь, настороженно, памятуя, что благими намерениями дорога в ад вымощена. Анекдот с бородой, даже улыбки не вызвал, но, как ни странно, он натолкнул на размышления. “Не важно, что из себя представляет доброта, - думал Николай,- категория житейская или философская. Важно, какой смысл вкладывает человек в это понятие. И что значит доброта для человека».
   По мере того, как Николай углублялся в раздумья, он, кажется, нащупал отсутствующее звено в цепи событий минувшего года, изменившего его до  неузнаваемости. И этим звеном была как раз доброта, которую одни порочат за излишнюю открытость, а другие возвеличивают как светлый луч в темном царстве.
 
   Сколько раз он вставал среди ночи с тяжелой головой и решимостью все переиначить с наступлением утра. Ему все казалось, что то, что он делает и как ведет себя, — противоестественно, нелогично, фальшиво, что он свернул с дороги, которую уготовила ему судьба и которой следовал последние годы. Не так у него было раньше, как сейчас — ровно и спокойно. Однако в сумятице  чувств Николай находил какое-то удовлетворение для себя, а беготня, выяснение чувств, бесконечные телефонные разговоры будоражили его воображение. Одни женщины казались ему слишком щепетильными, другие наоборот — не в меру раскованными, третьих вообще интересовали меркантильные проблемы. Николай блуждал среди пассий, как оракул, призывающий к благоразумию и искренности в отношениях. Он включал весь свой интеллект, чтобы его только правильно поняли. Но увы, всякий раз  терпел неудачи. И в конечном итоге оставался один. Пассии, хотя и шли на контакт, но были озабочены больше собой и своими близкими, чем абстрактным другом.
 
   Но вот с приходом в дом женщины, которая сейчас тихо посапывала под его теплым боком, все поразительно изменилось. Словно после бури наступил в житейском море абсолютный штиль, и торопиться, спорить, доказывать,  уходить и возвращаться больше никуда не надо было. Но как раз вот эта перемена и коробила его, а по ночам выводила из себя. Прежние отношения с женщинами — пусть рваные, половинчатые, лишенные порой всякого смысла и значения, поскольку они длились не один год, составляли смысл его жизни; пусть было, неприятно, стыдно, особенно за себя, но все же он, как ему казалось, по человечески радовался и печалился удачам и неудачам. Он заряжался этими событиями, как конденсатор, чтобы заискриться в урочное и неурочное время, а кого и ударить силой накопившейся энергии. Смешно было на первый взгляд, но необыкновенно, что даже порой захватывало дух.

   И вот настало время, когда отпала всякая необходимость коверкать себя и по крупным проблемам, и по мелочам, жизнь теперь струилась как река, обрамленная пологими зелеными берегами, без перепадов и поворотов. Засыпая после очередной горячки, Николай знал, что утром он ответит улыбкой на улыбку Сои, веселым  взглядом на ее веселый взгляд. Он встряхнет с себя ночную заскорузлость, займется незамысловатым домашним хозяйством. А она посвятит ему каждую свободную минуту — ненароком поцелует, поправит рубаху, разгладит непослушные брови. Ему бы надо, как делал прежде с бывшими подругами, вспыхнуть, разгорячиться по поводу и без повода, чтобы хотя бы брови оставила в покое, но сначала снисходительно, а потом и взаправду поддавался  ласкам,- Соя обезоруживала его одним взмахом руки, одним словом, одним  движением губ. Николай понял в конце концов, что эта женщина обладает врожденной добротой, перечеркнуть которую не в силах. Ведь она ничего не требовала, ни на чем не настаивала. В его доме ей все нравилось: со всем соглашалась, все принимала как должное, хотя, чтобы привести в порядок холостяцкую берлогу, потребовались  титанические усилия. Создавалось твердое впечатление, что как женщина одинокая, она наконец-то нашла для себя пристанище, а в нем приобрела надежного друга и защитника.

    Научившись управлять собой, Николай начал анализировать, и нашел первокирпичик, образно выражаясь, бозон Хиггса, на чем зиждилась его смятенная  вселенная. Он изменился и даже озлобился, когда остался один, без помощи и поддержки. А впоследствии, при выборе женщины, которую хотел видеть возле себя,  и не подумывал критически относиться к себе, хотя бы время от времени оглядываться назад, давать оценку словам и поступкам, считал, что так и надо поступать — открыто и прямолинейно. Ему и в голову не приходило, что своим поведением он обижал потенциальных подруг,  и не только их, но и многих окружающих,  которые не прочь были завязать с ним дружбу. А может быть, считал это заслуженным правом. Ведь никто в черные дни, какими в преклонном возрасте судьба щедро наградила его, не протянул ему руку помощи. В итоге женщины уходили от него - разочарованные и обиженные, окружающие отворачивались - все считали ниже своего достоинства идти с ним рядом. А он не понимал своих ошибок, считая, что виноваты другие, что сам он все делает правильно. А может быть, он старался отомстить. Но за что и кому? 

   И вот нашлась все-таки женщина, которая без надломов отводила его от конфликтов и объяснений, считая, что естественное поведение куда важнее для жизни. Он даже и не заметил,что изменил тон и акценты в разговорах, стал более общительным и доверительным. Но что самое невероятное, это был не подвиг со стороны Сои, а само собой разумеющая услуга: ей это ничего не стоило, она жила и поступала так, как будто ничего такого между ними не происходило. Ее нисколько не пугали перепады настроения Николая, внезапная его отрешенность, как не пугает человека непогода, которая, как известно, всегда уступает место солнечным дням и теплому ветру.

Ночные терзания Николая не отпускали долго, но почему-то со временем он ни ее, ни всех остальных, кому напакостил и кто не остался в долгу за это, перестал считать виновниками передряг, а наступила ночь, когда понял, что это он во всем виноват, что он зря обижался на весь мир, а та, которая лежала с ним сейчас рядом, ровно дышала и была спокойна как во сне, так и наяву, вольно или невольно старается стереть черную полосу в его в жизни. Как же долго он шел к пониманию того, что истинная женская доброта - не присказка, а божественный дар, способный  изменить жизнь.