Время всех рассудит. Продолжение
Предыдущая часть: http://proza.ru/2023/01/06/1822
Все события и лица рассказа вымышлены. Любое совпадение – случайно. Рассказ содержит эротические сцены и сцены жестокости (18+). Если для вас неприемлемо указанное, просьба закрыть страницу и не читать далее. Автор ни в коем случае не оправдывает никого из героев, оставляя содержание по принципу «как есть».
Глава 13
В тот вечер, Александр немало рисковал, оставив Олесю в своей «клетушке». Молодая, 25 лет девушка, также, как и многие другие приехала с подругами «покорять город», устроившись на работу в «Базспецкреп». Ранее за ней не числилось никаких крупных нарушений, за исключением двух опозданий на работу, за которые Александр, вычел из ее зарплаты. Сейчас она допустила крупную ошибку, перепутав в договорах контрагентов, в результате чего неверно сработал отдел доставки, а клиент потерял деньги. Это навело его на мысль, что Олеся, каким-то образом может быть причастна к неурядицам в компании. Начальник долго беседовал с ней в кабинете на повышенных тонах, что произошло далее не знал никто, так как всех отпустили на час ранее, кроме Олеси.
Разумеется, Александр приезжал не за документами. Он вообще практически никогда не брал работу на дом. Шагнув в темноту, он направился к той комнатушке, где взаперти сидела наказанная сотрудница.
– Ну, что маленькая дрянь, не помогла она тебе, почти шепотом произнес он, зарываясь в ее чистые, пахнущие шампунем, волосы
Раздалось невнятное мычание, а из глаз девушки покатились слезы.
– Будет, сказал он, вытирая ее глаза носовым платком, после чего развернул ее на кресле.
Это было обычное офисное кресло, с высокой спинкой, двумя подлокотниками и тубой, позволявшей регулировать ее высоту. Олеся сидела в кресле, ее руки были прикованы двумя парами наручников к жестким подлокотникам, но так, что она могла работать с компьютером, ноги были заведены за тубу и связаны веревкой, сама она удерживалась в кресле двумя полуметровыми цепями, запертыми позади нее на миниатюрный замочек, во рту был кусок ткани, удерживаемой гидроизоляционным скотчем, который девушки использовали для упаковки крупных посылок.
– Боже мой, сколько ты проблем создала мне вдобавок к имеющимся ты даже не представляешь. Мало того, что ты подставила меня, так еще и весь свой отдел, который теперь вместо обычных своих обязанностей должен будет решать вопросы с юридическим.
– А эта бабушка? Она ведь видела тебя не так ли?
Олеся замотала головою и зарыдала еще сильнее.
– А ну успокойся, резко скомандовал он. Некогда мне тут выслушивать твои стенания, виновата – значит исправляйся.
– Что она здесь делала? Впрочем, меня это не сильно интересует.
– До утра отчет должен быть готов, сможешь ты работать так или нет меня не сильно волнует.
– Специально приеду пораньше проверить. Сделаешь все – получишь дополнительный выходной и смотри если проболтаешься где-нибудь.
– Мои уши и глаза здесь повсюду, металлическим голосом добавил он.
Ослабив, удерживавшие ее путы и освободив от одного наручника, Александр приказал ей встать. Девушка теперь практически успокоилась, но время от времени продолжала всхлипывать. Резким движением он приспустил с нее юбку.
– Еще не описалась, вот и славно, сказал он, похлопав рукою по надетому на нее подгузнику. Натянув обратно юбку и зафиксировав ее в той же позе в кресле, он, потрепав Олесю за волосы, вышел и запер дверь на ключ.
В последующие дни он внимательно наблюдал за Марией Алексеевной и ее Мариной, которая конечно была знакома с некоторыми его странностями, поскольку была его рабыней. Этим объяснялось многое, например, то, что Марина хоть и жила в одном доме со своими подругами, тем не менее практически не появлялась вечерами ни в холле, ни где-либо еще. Дверь в ее комнату и комнату Александра была всегда заперта. Со студенческих времен, Александр приобрел неясную страсть к тому, что образно называют «ходить по лезвию ножа». Он разрешал Марине работать и с виду она вела обычный, ничем не примечательный образ жизни, вот только одежда, которую она носила имела темные цвета и высокие воротники, а вместо рукавов – манжеты. Ее страстная, артистическая натура с юности хотела приключений, всего и сразу, и он был готов идти ей навстречу за небольшие уступки…
Такими уступками были ношение пояса верности и металлического бра, закрывавшего ее грудь, а также тонких браслетов для рук и ошейника, с которыми она не расставалась и в командировках. Он ежедневно оценивал результаты ее непростой работы и в соответствии с ними поощрял или наказывал свою пассию. Que fors aus ne le sot riens nee*. Мария Алексеевна все же рассказала своей дочери историю, приключившеюся с ней в тот вечер в офисе. Она не могла знать, что в тот же вечер в подвале, который Александр не показывал никому из гостей, она, закованная в колодки, с пакетом на голове, расскажет ее Александру во всех подробностях, в обмен на обычное снисхождение с его стороны.
Другой чертой характера Александра была азартность. Он периодически, следуя своей логике «ходить по лезвию ножа», допускал некоторые утечки информации, после чего сохраняя абсолютное хладнокровие устранял их, как было в случае с Олесей. К Марии Алексеевне он проникся симпатией и потому одним из вечеров, за ужином, предложил ей «поправить здоровье» в санатории, которым владел ее друг.
– За работу, даже не переживайте, сказал он. Сотрудницы вполне сами могут убрать за собою свои рабочие места.
Мария Алексеевна была тронута таким вниманием к ее персоне. За все то время, что она прожила в деревне, колхоз ни разу не обеспечил ей ничего подобного! Ни она, ни мы с Настей даже предположить не могли, что на наших глазах разыгрывается первый акт в чудовищной драме, жертвами которой, в конечном счете станем и мы сами. Мелкий, накрапывающий дождь, усиливаясь, постепенно переходил в ливень.
Глава 14
В середине июня, я сумела выполнить значительную часть своей офисной работы и решила взять некоторую ее часть на дом. Преимущества такого образа жизни я оценила практически сразу, спустя пару недель после нашего приезда. Во-первых, я высыпалась каждое утро: удивительно, но менеджеры по продажам, словно чувствовали, что я не на работе и не звонили с утра. Во-вторых, завтраки, Рената каждый раз удивляла меня кулинарными шедеврами, но, когда я, в период спада продаж, предложила ей свою помощь, отказалась. Впрочем, невелика потеря. В-третьих, и, пожалуй, самое важное, я практически не вылезала из бассейна и тренажерного зала, благо мобильный телефон всегда был при мне. Я наслаждалась своей работой и беззаботной жизнью и уже начала забывать свое деревенское прошлое с его домом культуры.
Дни утекали, как вода, не оставляя никаких следов. Правда в конце месяца мне предстояла командировка в Санкт-Петербург, но побывав в еще одной, совместно с Мариной, в мае я была спокойна. Все командировки сводились обычно к конференциям и обмену деловыми контактами по их завершению. Александр, несмотря на финансовые затруднения, не жалел денег именно на командировки, явно желая показать свою состоятельность перед партнерами. Получалось у него или нет – другой вопрос, но мы с Мариной при этом жили в отдельных люксах, питались в достаточно дорогих, рыбных ресторанах и такая жизнь меня тоже устраивала, как нельзя лучше.
Но даже в ясный день иногда набегают тучи и становится прохладно. Прохладно… Этим словом, как я думаю, можно выразить не только погоду. В самом начале, когда Марина, в марте приехала в деревню и с блеском в глазах, рассказывала нам о «невероятных перспективах» работы в городе, а затем, когда мы оказались здесь, стала периодически пропадать из виду. В майской командировке я пыталась было узнать у нее, с чем было связано ее странное поведение, но не получила сколь-нибудь внятного ответа. Прохладными в отношении были и первые дни, когда нас запирали на ночь в комнате и только улыбка Ренаты, отчасти выручала это дело. Если внимательно присмотреться к нашей ситуации, можно было сделать вывод о том, что тепло так и не наступило, несмотря на то, что за окном уже почти месяц как было лето. Ветерком веяло от проблем в компании, скандалов, невольным слушателем которых ты являлся, но если то, о чем я сказала выше было прохладой, то увиденное мною в один из июньских дней можно было посчитать и за мороз.
Утро того дня было необычайно тихим. Стояла такая тишина, что мне на минуту показалось, что я осталась одна во всем этом огромном особняке. В коридорах никого не было и даже горничная не напевала себе под нос одну ей лишь понятную песню на кухне. Въездные ворота были открыты, и гравийная дорога, петлявшая среди пологих холмов, просматривалась далеко, вплоть до горизонта в залитом солнцем поле. Ни души вокруг. Удивительно, никогда не видела такого ранее. Странное дело, решила я и вернулась к себе в комнату. Если и предположить, что Рената уехала по закупкам, а остальные на работу, то почему они оставили открытыми ворота, ведь нам помногу раз рассказывали о том, какие ценности хранятся здесь. Мария Алексеевна, к этому времени уже не проживала с нами и о ее судьбе мне было малоизвестно. Кажется, Марина пару раз навещала ее в санатории, большего я не знала.
В этот момент мне поступили первые звонки от менеджеров, и я забыла обо всем этом. Приняв три и четыре вызова, я приступила к составлению отчета. Шум приближающегося автомобиля привлек мое внимание. Подойдя к окну, я решила посмотреть, должно быть Рената вернулась из магазинов, поскольку Александр обедал в городе, впрочем, как и мои подруги. Из черного микроавтобуса, кажется Hyundai (мне было трудно рассмотреть отсюда), выпрыгнул водитель, а следом за ним два охранника Александра. С противоположной стороны вышла Рената и быстрым шагом, не оглядываясь назад, прошла в дом. Я все еще стояла, завороженная этим зрелищем, напоминавшем чем-то полицейскую спецоперацию, как неожиданно дверь в мою комнату захлопнулась, раздался щелчок запираемого замка и удаляющиеся шаги Ренаты. Это удивило меня, поскольку днем мы были предоставлены сами себе, но я решила досмотреть, благо запирали меня уже не первый раз и интересного в этом уже ничего не было. Спрятавшись за тюлем, я наблюдала.
Если Рената и рассчитывала на то, что я буду выяснять принятые ею меры, то здесь она прогадала. Как я потом рассуждала это должно было отвлечь меня, а за это время охранники сделали бы свое дело. Но какое дело? Однако они мешкали по непонятной причине, что касается Ренаты, то она больше не появлялась там, видимо водитель, отнес в дом покупки или что там еще… Спустя три минуты в ворота влетел черный автомобиль, принадлежавший самому Александру, которым он управлял сам. Остановившись напротив фургона, он частично загородил мне обзор. И в этот момент вывели ее. Мне было не очень удобно наблюдать, все-таки моя задача была проста: остаться незамеченной. Штора фиолетового цвета служила неплохим укрытием для указанной цели. Я стояла боком к окну, в его декоративной выемке, осторожно выглядывая в окно. Девушка была невысокого роста, одетая в типичную офисную одежду – черные туфли на низком каблуке, серую юбку и блузку в ее тон. Ее руки были заведены назад и должно быть связаны. Видеть ее лицо я не могла, его скрывал черный мешок. Кольнуло нехорошее предчувствие, что если этой несчастной была Настя? Я стала вспоминать и в конце концов пришла к выводу, что несмотря на одинаковый офисный стиль одежды, это была не она. Спроси меня, как удалось определить это, пожалуй, и не ответила, может по незначительным намекам, вроде манеры держаться и тому подобного… Хотя, как может держаться девушка с мешком на голове и заломленными руками? Ее состояние должно быть ужасно. Так или иначе, но я была твердо уверена, что это не Настя и выдохнула с облегчением.
Снизу послышался басовитый оклик Александра, адресованный горничной.
– В доме есть кто?
Это был далеко не глупый и не праздный вопрос, о чем собственно говорила та интонация, с которой он произнес это.
– Я все уладила, откликнулась Рената, не поясняя, что именно конкретно она сделала
На лестнице раздались шаги, в которых можно было различить твердую походку начальника, или как его чаще называли мы в неформальной обстановке, босса, более мягкие – Ренаты и наконец торопливые, принадлежавшие неизвестной мне, несчастной девушке. Пленница захныкала в тот момент, когда процессия оказалась рядом с моей комнатой. Маловероятно, что она догадывалась о моем существовании, но между горничной и боссом возникла перепалка, которую прекрасно было слышно даже мне за дверью. Александр обнаружил, что девушке с мешком не вставили кляпа и раздосадованный этим фактом сначала ударил Ренату, а после и саму пленницу.
– Дура, с трудом отдышавшись, сказал он. Иди открой дверь и найди уже что-нибудь успокоить ее.
– Хорошо, Господин, промямлила она и чуть ли не бегом пронеслась обратно по коридору, слетев с лестницы
– Господин?
Мне почему-то стало смешно. Подыграть им что ли думала я, достаточно что-нибудь крикнуть и в конце коридора, где они сейчас стояли, это будет слышно. Впрочем, сомнительная идея, может перепасть и мне, да и кто собственно эта девушка при всей моей жалости к ней, я не знала. Но кто бы она не была, жить она будет практически над нами с Настей.
Глава 15
Желание узнать больше об этой истории и, возможно, если брать большее, о темных делах Александра, распаляли мое воображение с тех пор, как таинственная пленница оказалась в доме. Не меньше, чем о Насте, в тот день я думала и о Марине, которую не видела уже достаточно долгий период времени, к счастью мои опасения не подтвердились и здесь. Я практически перестала ходить в бассейн и спортзал, все чаще предпочитая им работу в своей комнате. Я слушала и наблюдала. В первые дни она часто плакала, словно ища поддержки, но вскоре это прекратилось. Тишина оказалась намного хуже, чем я ожидала. Заполняя собою все окружающее, она наводила неизбывную тоску, заставляла думать, но не о работе. Изменилась и Настя, белая, как мел – в ее глазах читался немой вопрос, тот же, который задавала себя я. Однако поговорить об этом она не решалась.
Дни шли своим чередом. Из всех нас, только Рената сохраняла свой оптимизм, временами, казалось, что его даже стало больше, в сравнении со временем нашего приезда. Она просто искрилась счастьем и от этого, учитывая текущее состояние дел, тоже было немного не по себе. Чем обусловлен этот всплеск эмоций? Неужели девушка над нами, и она имеют отношение друг к другу? Об этом даже не хотелось думать. Остальных, я видела гораздо реже: Александр с момента ее появления больше не бывал здесь, Марина, показавшись в тот же день снова куда-то исчезла. Определенно здесь было что-то не так и я наконец решила разобраться с этим вопросом раз и навсегда.
Горничная приходила к девушке три, а иногда четыре раза в день, обычно после того, как заканчивалась ее работа. Время, которое она проводила там также заметно различалось, завтрак и ужин у пленницы всегда были длиннее обеда, о чем говорили, сделанные в блокноте мои записи. Возможно, предполагала я, это как-то было связано с ее туалетом, поскольку я помнила, что в комнате наверху нет санузла. С другой стороны, Рената крайне редко куда-либо спешила, основательно выполняя порученное ей дело и это обстоятельство, надо полагать, тоже играло немаловажную роль в жизни пленницы. В течение нескольких дней, я сопоставляла разрозненные факты, известные мне. В тоже время, я поняла, что из своей комнаты, расположенной ближе к лестнице в холл, намного хуже получалось следить за ситуацией, в связи с чем я перебралась в комнату Насти, находившуюся практически под чердаком, а временами выходила в коридор и пару раз даже стояла у лестницы, ведущей наверх. Странность Ренаты, о которой я уже упоминала, когда говорила, что она пела себе песни в столовой, была и в том, что она озвучивала практически каждое свое действие, как это делают молодые мамы со своими грудными детьми.
Постепенно передо мною возникала следующая картина: девушка, оказавшаяся здесь, вероятно, была источником слива информации. Охрана Александра, конечно была не настолько проста, чтобы заниматься только его загородным домом. Эти двое, которых не представили даже нам, вполне могли также удаленно, как и я с подругами, заниматься отслеживанием нужной для себя информации и в конечном счете выйти на нее. Не исключался вариант и с подлогом, в котором могли быть замешаны несколько человек… Полной уверенности в этом у меня не было, как не было и доказательств, что кто-либо из сотрудниц был наказан тем или иным способом в недавнее время. Мало, что известно было и о самих наказаниях, разумеется Александр нигде это не прописывал и даже не говорил об этом. Некоторые из сотрудниц, в середине апреля, когда в компании начались сложности, перешептывались об этом, однако узнать об этом было непросто, поскольку они безусловно понимали, чем может грозить им их откровенность. Что касалось пленницы, то как женщина, я конечно понимала, что рано или поздно Рената должна будет позаботиться о ее гигиене. Для этих целей идеально подошла бы комната Насти, которая была ближе всего к чердаку, тем более, что сама она чаще работала в офисе. Из других вариантов – душ был в бассейне и баня, расположенная отдельно на территории коттеджа. Я также понимала, что комната над нами могла быть лишь ее временным пристанищем, а, следовательно, нужно было срочно что-то предпринять.
Моя проблема удивительным образом разрешилась сама собою. На третий день, когда я, будучи в комнате Насти, как обычно собирала информацию, которой «щедро» делилась ворковавшая надо мной горничная, в холле раздался телефонный звонок. В тот момент, я, наверное, опешила не меньше, чем она сама, поскольку все это время мне казалось, что аппарат стоит там ради лишь одного украшения. Рената долго и достаточно громко, выясняла что-то по телефону, а затем, как я успела заметить в окно, села в стоявший во дворе автомобиль и уехала с Михаилом
Происходящее, казалось невероятным. Тем более невероятным мне показалось то обстоятельство, что дверь в комнату наверху была не заперта, как обычно. Не могла обычно серьезно относящаяся к своей работе, горничная допустить такую оплошность, не могла, останавливала меня моя интуиция. Но почему же, парировал ей мой рассудок, если она к тому же очень сильно торопилась? С последних ступеней была видна уже мельком знакомая мне комната. Когда я видела ее в первый раз, в марте, мне она не показалась чем-то, что могло представлять интерес. Обшитая изнутри деревом, небольшая, примерно 10 на 8 метров комната, имела одно окно, расположенное над кроватью под углом в 45 градусов и была абсолютно пуста, если не считать упомянутой выше кровати и стула рядом с ней. В дальнем углу помещалось нечто вроде биде, что было объяснимо если учитывать постоянное нахождение пленницы в комнате. Мощная деревянная балка составляла перекрытие, на котором держалась крыша, причем ее высота изменялась, будучи выше у входа и заметно снижаясь к кровати.
Я шагнула в комнату, стараясь ступать как можно тише; мне ни к чему было повышенное внимание в этот момент. Невольно оглянувшись, я заметила, что в балку были вдеты пара наручников, а у противоположной стены в металлическое кольцо – короткая цепь, сейчас аккуратно свернутая и таинственно поблескивающая в полумраке. Дежавю, мелькнуло у меня в голове при виде всего этого. Когда-то в детстве мне уже довелось видеть нечто подобное, вернее его часть, в соседнем амбаре. Девушка лежала на кровати, укрытая одеялом. Меня она видеть не могла, поскольку на ее голове был все тот же черный мешок из-под которого была видна трубка с непонятным устройством, внешне похожим на «грушу». Она надувалась и сдувалась в такт дыханию девушки. Некоторое время я стояла, зачарованно глядя на беспомощное состояние невольницы, представляя себя на ее месте. Выдержала я бы все это?
Только недостаток времени заставил меня действовать. Рената могла вернуться в любую минуту, чего я конечно бы не увидела отсюда, и тогда мне было бы несдобровать. Сделав еще шаг, я случайно наступила на скрипучую половицу, чем привлекла к себе внимание. Незнакомка заворочалась на кровати и я, испугавшись этого положила руку ей на грудь, сказав
– Тсс… Я не причиню тебе вреда
Если бы от этих слов был бы какой-то толк! Девушка пришла в еще большее возбуждение и теперь я отчетливо услышала звон железа, скрытого под одеялом. А на что ты собственно, Катя рассчитывала, я задала вопрос сама себе, но что ответить не нашла. Отбросив теперь свою предосторожность, я сдернула одеяло, отчего девушка издала глухой стон. Моему взгляду предстала весьма изощренная система, основу которого составляли металлические детали, прикрывавшие ее грудь и имевшие форму двух глубоких чаш, соединенных цепочкой, охватывающей шею. Подобная система была и на талии девушки, только теперь металлические пластины прикрывали промежность. В местах сочленения деталей находились маленькие замочки, должно быть препятствующие снятию всей этой системы. Девушка была нагая, если не считать трусиков и торчащей из них прокладки, надетой поверх металлического пояса. Сама она была буквально распята на кровати, так как теперь я заметила, что ее руки были прикованы наручниками к деревянной перекладине кровати, а ноги таким же образом связаны.
Решив, что с навешанными на нее железками мне пока не справиться (для этого потребовалось что-то имеющее острый край), я решила посмотреть на нее. С этой целью я ослабила тесемки на мешке (удивительно, что обошлось без замков, но сама девушка в таком виде конечно не смогла бы справиться с ним) и потянула мешок на себя. Рыжие волосы, спутанные от долгого нахождения в мешке, упали на подушку, а сама она поначалу зажмурилась от непривычного ей света. Когда ее зрение восстановилось я увидела красивые глаза оливкового цвета, смотревшие на меня не то со страхом, не то с мольбой о помощи. Я узнала ее. Таинственной пленницей Александра оказалась Олеся Румянцева, менеджер договорного отдела, в котором работала Настя. – Сейчас, сейчас моя дорогая, мы снимем это, засуетилась я, уловив ее настроение.
Пока я возилась с кляпом, Олеся что-то пыталась говорить, но это получалось у нее с трудом, так как весь воздух уходил в «грушу». Я догадалась отсоединить ее, вслед за этим сняла кляп, затянутый на предпоследнюю пряжку, аналогичную таким, какие бывают на ремнях или кожаных браслетах часов. Она закашлялась, а я с удивлением заметила у нее во рту чьи-то трусики.
– Катя, выдавила она из себя мое имя, видимо еще не уверенная в том чьих рук дело было ее похищение.
– Ты какими судьбами здесь?
Я не торопилась отвечать на ее вопросы. Несмотря на наше с ней знакомство, назвать Олесю чем-то выдающейся или даже запоминающейся никак не получалось. Как уже упоминалось ранее, ей было 25 лет, это была длинноногая, с неестественно рыжим цветом волос, но при этом очень худосочная и бледная девушка, при первом взгляде на нее саму или скажем ее впалую грудь, создавалось впечатление об анорексическом расстройстве. Олеся приехала из другого города, названия которого я уже не помнила и жила в общежитии. Глядя на ее достаточно потрепанный и жалкий вид, а как выяснила я у нее немного позже, она пролежала в кровати три дня, за исключением туалета и приемов пищи, мне было непонятно, что привлекательного нашел в ней босс, нацепив на нее столько железа? О его назначении было несложно догадаться, и я невольно улыбнулась, представив, что Рената могла бы «покуситься» на ее «сокровища». Хотя не исключено, что металлические трусики и бюстгальтер должны были удержать ее от побега, но едва ли он был возможен в ее случае. Дело в том, что Олеся, насколько я знала ее, вообще не отличалась особым умом или хитростью. Она не умела врать, не обладала ни каплей женского обаяния, которое способно свести с ума даже самого хладнокровного мужчину, неудивительно, что она, как и Настя, работала в договорном отделе, приносившем прибыль, но среди других отделов, считавшихся самым не котируемым. Учитывая это, я решила не отвечать на ее вопрос, а она не стала переспрашивать. Чего доброго, она может и меня записать в соучастницы.
Желая раскрыть тайну Александра, я невольно оказалась между двух огней. С одной стороны, была она, Олеся, смотревшая на меня своими красивыми оливковыми глазами, с другой стороны, Александр или хотя бы Рената едва ли будут в восторге, узнав, что я побывала в этой комнате без их ведома. Я присела к ней на кровать, с расчетом узнать все пока не стало слишком поздно. – Спасибо, тихо сказала она, что освободила меня от этого, показала она кивком головы на мешок и валявшийся рядом с ним кляп – Не стоит благодарности. Это ужасно, то, что произошло с тобой. – Ты видела тех людей, кто это сделал, кто похитил тебя? Немного подумав, она ответила – Нет. Все произошло очень быстро, помню только, что шла домой, около меня остановился фургон, оттуда выпрыгнули двое и все… Темнота кругом. – Спасибо тебе, почти шепотом сказала она снова и хотела было поцеловать мою руку, но прикованные к деревянной перекладине руки не дали ей это сделать.
Понимая, что истерика может случится в любой момент, я решила действовать более аккуратно. Взяв ее левую руку, я внимательно изучила наручники. До этого дня мне никогда не приходилось видеть их вживую, да еще в такой ситуации. В фильмах все казалось иначе, несерьезно, особенно, когда герои ловко накидывали их на запястье. Разумеется, я не разбиралась в тонкостях и никогда ими не интересовалась, но в тоже время заметила, что браслет плотно обжимал ее тонкую руку, что не позволяло ей никаким образом случайно избавиться от него и, что могло привести к микротравмам кожи. Аналогичным образом дело обстояло и с правой рукой. Два других кольца были зафиксированы на крайних деревянных перекладинах кровати. При взгляде на них у меня промелькнула мысль об их ненадежности, но вспомнив про характер Олеси и то, каким образом браслеты были застегнуты на ее руках, она исчезла.
– Больно, учтиво поинтересовалась я – Ничего, я уже привыкла, ответила она и уголки ее губ слегка подернулись в слабой улыбке. Штуковина снизу гораздо менее приятна, особенно если вздумается описаться.
Говорила она это настолько спокойно и без эмоций, что я немного испугалась. Во чтобы то не стало мне было нужно знать все. Последние ее слова эхом отзывались в моей голове, и я подумала насколько ужасным было ее положение, а вместе с этой мыслью во мне стало нарастать и шириться какое-то непонятное и очень странное чувство и только лишь острая необходимость действовать, заставила меня перестать думать об этом. Я отпустила ее левую руку, которую с тех пор непроизвольно то ли гладила, то ли массировала, желая успокоить ее и с мольбою в голосе произнесла. – Олеся, расскажи мне, пожалуйста, все, что ты знаешь. От этого может зависеть твоя и моя судьба. Во взгляде, которым она вновь одарила меня, читалась неуверенность, однако интонация моего голоса, ласковая и в тоже время настойчивая, сделали свое дело. – Хорошо. Все началось с одной досадной ошибки, допущенной мною при работе в Holy Documents. Мне так никто не сказал в чем дело, прибежали девочки из соседнего отдела с этой, как ее… Щегловой Лилией и сказали мне о том, что я якобы отправила не те документы, дрожащим от волнения голосом сказала она – С кем не бывает, между прочим заметила я, все еще сомневаясь в том, что это стало причиной столь ужасающих во всех смыслах ситуации.
Мне конечно было известно о гипертрофированной педантичности Александра, взять хотя бы это пресловутое запирание на ночь, поначалу также ошарашившее нас с Настей и к которому, следуя логике пленницы «мы тоже уже привыкли» … Но никогда я не смогла бы подумать, что он мог бы с такой легкостью сломать ей не просто карьеру, но и жизнь. Подумать только три дня с мешком на голове, привязанной к кровати! Несомненно, здесь было что-то еще не столь очевидное на первый взгляд, характеризующее его уже не как руководителя компании, а как человека. И очень может быть, что это уже угрожало и нам, подобно дамоклову мечу, нависая над нашими судьбами. Щеглову Лилию из отдела доставки я знала недостаточно хорошо, за время, которое я работала в компании, мы пару раз обменивались документацией чего собственно было недостаточно, чтобы хорошо узнать человека. Некоторые манеры ее поведения – фальшивая улыбка, в которой она расплывалась в общении с нами, заискивающий тоненький голосок, периодически слышимый из кабинета начальника могли сформировать ряд представлений о ней, но не более.
– Как думаешь это ее рук дело? Могла ли она рассказать об этом? Олеся тяжело вздохнула, звякнув браслетами наручников. – Не знаю, только в тот день он отпустил всех на час раньше, кроме меня. Дальше даже говорить не хочется. Понимая, что одной настойчивостью ее не возьмешь, я решила скомбинировать все доступные мне способы. – Если тебе тяжело об этом говорить или это личное, можешь не рассказывать, вкрадчиво сказала я, стараясь сохранить как можно более сопричастное ее истории лицо. – Он велел мне делать, что угодно, но вернуть отправленные по ошибке документы. В Holy Documents есть несколько функций, позволяющих это сделать, проблема в том, что при этом стирается весь проект, а это работа нескольких дней. – А учитывая, что мое состояние было близко к панике эта работа казалась мне вообще невыполнимой. Его слова о том, что проект должен быть готов к завтрашнему утру звучали как приговор. – Сначала, когда он достал из моего стола моток веревки, скотч, я решила, что это своеобразная шутка, однако вслед за этим появилась пачка подгузников (откуда бы он их взял?), а дело приняло серьезный оборот.
– Александр сказал, что ему все известно о произошедшем инциденте, не переставая при этом делать свое темное дело, лишая меня свободы передвижения теперь уже при помощи наручников и не длинной цепи с замками на конце и очень надеялся, что я «исправлюсь, если смогу подумать в одиночестве над создавшимся положением» после чего ушел, оставив меня. – Я даже и предположить не могла бы, что это так закончится
– Как, переспросила я, в надежде узнать, что-то еще – Вот так, показала она взглядом на комнату, в которой мы находились. – А что было дальше, осторожно спросила я, возвращая ее к предмету нашей беседы – Я упустила свой шанс. – Шанс? – Да, ответила она, смотря мне в глаза. Женщина-уборщица, она видела меня, вот только помочь не успела, поскольку вернулся он – Женщина-уборщица, потрясенно произнесла я. Как она выглядела ты видела? – Нет, только силуэт из-за разницы в освещении.
Я отшатнулась от кровати и чуть ли не бегом, как незадолго до этого Рената, слетела вниз по лестнице, крикнув на бегу, что еще вернусь. Господи! Женщина-уборщица да это должно быть Мария Алексеевна, мать Марины! А я еще так долго думала, куда она пропала. Все становилось на свои места. Пожилая женщина стала случайным свидетелем и… Марина, в те моменты, когда я ее видела никогда не подымала этот вопрос, хотя не исключено, что ей что-то и было известно об этом. Другим вопросом, немало волновавшим меня, теперь была моя собственная судьба, поскольку я ровным счетом сделала тоже самое, что и она, Мария Алексеевна, но было ли это случайно и имеет ли это какое-то значение теперь? Ключей, которые я искала нигде не оказалось, и я несколько успокоилась, списав пока произошедшее на неожиданно возникшие обстоятельства в виде звонившего телефона, но посмотрев на часы обомлела. 12:10. Я больше часа провела там, переступив все возможные границы «частной жизни», если так это можно было назвать. Следовало вернуться обратно и свести к минимуму возможные следы своего пребывания здесь, после чего уже решить, что делать дальше. Рената будет здесь к 13:00 (в 14 часов накрывался обед) и если она вспомнила о своей оплошности, то лучше всего будет исчезнуть до этого времени.
Мне хотелось хоть как-то вознаградить Олесю за столь ценную во всех отношениях информацию, помимо того, что я уже сделала. Но что можно предложить ей, да еще в таком положении? Позвонить? Нет, пожалуй, это только расстроит ее больше. Мне всегда казалось, что давать людям надежду, там, где ее нет неоправданно жестоко. К тому же сейчас не стоило забывать и о Насте – мой поступок мог напрямую отразиться на ее судьбе. Я понимала, что спрашивать что-либо еще также не имеет смысла, сказанного ею, уже было достаточно для того, чтобы понять, что на самом деле стоит за компанией «Базспецкреп». Прежде чем вернуться к ней обратно, я зашла в столовую, а затем к себе в комнату. Критически оглядев их, я взяла тарелку с фруктами из столовой, которые Рената, каждое утро подавала на завтрак, а в комнате мобильный телефон и маленькую булавку. Мой план был прост: находясь в командировке, анонимно отправить неопровержимые свидетельства незаконной деятельности Александра в следственные органы, а именно фото, видео и диктофонную запись. Рассудив, что Александр, каким-то образом, мог иметь связи в местных органах власти, такой ход мог обезопасить меня и Настю, которую я к тому времени, планировала отправить домой, если повезет к Павлу Сергеевичу, охраннику школы или в крайнем случае к Развольнову, ему известна история Насти и он не стал бы трогать ее, во всяком случае мне хотелось на это надеяться. Необходимо попросить Олесю помочь мне, она не должна отказаться, не должна… Может быть это и есть наш единственный шанс.
Если бы не обстоятельства нашей встречи, можно было подумать, что весь этот антураж не более чем игра, а кормление девушки с рук – ее часть, причем стоит отметить весьма возбуждающая, однако я старалась ни на минуту не забывать, что «игрушками» были мы обе, а вся разница состояла лишь в том, что я пока была относительно свободна. – Я принесла телефон. В нем нет SIM-карты… Она недоуменно посмотрела на меня, вероятно считая за сумасшедшую, что было снова видно по ее глазам. Зеркалом души, назвал глаза какой-то, неведомый мне, восточный мудрец и надо заметить, так это и было. – Это телефон Насти, моей сестры, решила я немного приврать для большей убедительности, предвосхищая вопросы, сулившие мне ее помутненное от счастья лицо. Мы приехали вместе, и я не могу сейчас рисковать ее собственной судьбой. – Мой план, о котором я тебе говорила, к сожалению, не в силах дать тебе свободу здесь и сейчас, хотя сама лично я всей душой желаю обратного. – Александр (я давно не называла его по отчеству) считает, что жизнь – идеальная дорога для тех, у кого есть средства поддерживать ее в надлежащем состоянии, а сам он идет по ней, как конь нахрапом, но даже на идеальной дороге всегда есть то, что может выбросить тебя на обочину жизни. – Теперь, зная тебя, я хочу, чтобы это произошло как можно быстрее, добавила я, приготовив камеру телефона. Я собираюсь сделать короткую видеозапись, а для надежности сопроводить ее дублирующей аудиозаписью на диктофон и парой твоих фото. Олеся с недоверием поглядела на меня. Ей было в чем сомневаться и за что опасаться в таком-то положении. Подойдя к ней, я по-отечески положила ей руку на плечо и провела по нему. – У тебя великолепная кожа и ты сама молода и прекрасна. Неужели ты хочешь остаться здесь и терпеть эти унижения, указала я на свернутую у стены цепь. Помни, другого шанса может уже и не быть. – Хорошо, с трудом выговорила она. Что мне нужно сделать? – Просто расскажи мне снова свою историю, как ты сделала это в первый раз, а я обещаю, что приложу все усилия, чтобы вытащить тебя из этого ада. – У меня есть еще кое-что для тебя, сказала я, когда она закончила говорить
С этими словами я достала маленькую булавку. Пленница поняла все без лишних вопросов. – Замки этих штучек, указала я на пояс верности, по всей видимости, дешевые китайские и легко открываются этим. Не думаю, что это относится к наручникам, иначе было бы слишком просто, рассказывала я даже, не подозревая насколько близка к правде оказалась моя женская интуиция. – Поскольку спрятать здесь что-то весьма проблематично, чтобы не подставлять тебя, я положу ее вот здесь, указала я на небольшую щель, рядом со стенным кольцом Олеся, выгнув голову, словно прекрасный, плененный лебедь, наблюдала за моими манипуляциями. – Если доведется оказаться здесь, указала я на кольцо и, если настанет крайний случай, воспользуйся им. Большего пока обещать не могу. – Спасибо тебе за все, что ты сделала для меня – Ничего, улыбнулась я, мне не в первой, ответила я, отчетливо вспомнив деревенский амбар из своего детства. – Время всех рассудит Она промолчала, задумавшись о чем-то своем. – Мне нужно идти, скоро придет Рената, сказала я пытаясь подобрать слова для того, что намеревалась сделать. – Олеся, она не должна ничего узнать, иначе все это дело пойдет прахом – Понимаю, ответила она, оставив открытым свой рот Сообразительная девушка, решила я, хотя не исключено, что это часть ее ежедневного распорядка – снова оказаться заткнутой, полностью лишенной практически всех чувств и неуловимой связи с миром, составляющим основу нашей жизни. Слегка погладив ее по щеке, скрытой безликим черным мешком, я поспешила покинуть ее и как выяснилось не зря – спустя 15 минут там уже хозяйничала горничная.