Расскажу, поведаю я вам сегодня преданье старинно-былинное. Правда то иль вымысел никому на земле неведомо, а только бытует в народе легенда: что на заре веков призвал великий Род к себе Сварога и наделил его властью и силой могучей. Не словом, не магией, а трудом неустанным, кропотливым сотворил бог Сварог звёзды да вселенные — весь мир материальный. Напоследок размахнулся он молотом огненным, ударил по Алатырю — камню, что служил ему наковальней, — ставя точку в делах праведных, тогда и откололся от него кусочек, что отлетел на Землю и застыл там в молчании…
То не сказка, а присказка. Сказка будет впереди…
***
Бежал Афанасий, сын Настасьин, быстрее лани к Горюч-камню, негде ему больше слёзы выплакать да тоску-печаль высказать. Померла на днях матушка, оставила его одного горемычного с извергом-садистом отчимом, что и при матери прохода Афоне не давал, а теперь и вовсе решил со свету сжить.
Прижался Афанасий к валуну, к его тёплой поверхности, что согревала мальчика студёной зимой и дарила прохладу знойным летом.
— Не выживу я, Горюч-камень! Забьёт меня ирод проклятый до смерти! Куда идти податься, где помощи искать?
«Ты не плачь, не кручинься! А иди к бобылю кузнецу деревенскому в ученики», — будто подсказал кто Афоне. Ему сначала-то показалось, что камень шевельнулся, да нет… Лежит, только теплом своим словно обнимает. Не в первый раз такие умные мысли к мальчику около Горюч-камня приходили. Здесь всегда находил он ответы на вопросы и обретал успокоение.
Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Прошли годы, вырос, возмужал Афанасий, сын Настасьин. Стал мастером, уважаемым человеком. Вот только счастья своего так и не нашёл. Хорошо Горюч-камень рядом да учитель — кузнец старый.
Он однажды, незадолго до смерти, и поведал Афоне легенду древнюю, что из уст в уста народом передавалась. Есть, дескать, на свете страна небесная, Синей Сваргой называемая. Там в чертогах сверкающих стоит Алатырь-камень, где куёт ключи счастья сам бог Сварог молотом огненно-пылающим. Кто дойдёт до того места волшебного, получит исполнение желания. Вот только путь непрост. Надо выковать изделия железные: сапоги, посох и рукавицы. Коль в дороге они не сотрутся, не погнутся и не помнутся, ответит тогда Сварог на любую просьбу.
Задумался Афоня над словами учителя, ушёл в кузню. Тщательно руду подбирал, горн раздувал, металл плавил. Не месяц, не два прошли, пока мастер нужные вещи изготовил…
А как работу закончил, поспешил к Горюч-камню, припал щекой и молвил:
— Прощай, друг мой. Пойду искать страну небесную, есть у меня просьба одна неотступная к мастеру Сварогу. Коли не вернусь, не поминай лихом.
С тем от камня и отошёл, вот только будто послышалось ему среди шума трав, да гомона птичьего:
— Возвращайся, брат, ждать буду…
Утро вечера мудренее, собрался Афоня в путь-дорогу, поклонился старой кузне и пошёл куда глаза глядят.
Пробирался лесами непроходимыми, плутал в горах недоступных, плыл морями глубокими, умирал от жажды в знойной пустыне безжизненной. Препоны да опасности везде поджидали: в тридевятом царстве едва на кол не посадили, в тридесятом государстве чуть в рабство не попал. Только упрямый кузнец с пути не сворачивал и добрался-таки до Синей Сварги!
Вошёл в чертоги сверкающие беспрепятственно, в главном зале узрел за работой самого Сварога, что ковал на Алатыре-камне: искрами звёзды из-под молота вылетали, вокруг галактики хороводы хороводили, да туманности спиралями закручивались.
— Здравствуй, отец небесный! — поздоровался Афоня учтиво.
Остановился верховный кузнец, молот опустил, добру молодцу слово молвил:
— Ты, сварожич, дело пытаешь, аль от дела лытаешь? Пошто меня просто так отрываешь?
— Пришёл к тебе, Сварог, дорогой сокровенной с просьбой смиренной! Возьми меня в ученики, научи ковать ключи от счастья! — и поклоном в землю слова свои закрепил.
Глянул Сварог на рукавицы железные, что нигде не промялись, перевёл глаза на посох, что не погнулся, обратил своё внимание на сапоги железные, что в пути не истоптались, улыбнулся довольный.
— Зачем тебе, молодец, ключи? Счастье — не замок амбарный!
— Друг у меня есть, простой Горюч-камень, хотел тот ключ ему подарить!
— Камню-то счастье зачем?
— Душа у него человеческая — чуткая, родная. Он мне и советник, и друг, и брат, — Афоня замолчал, только руку к груди прижал. — Хочу оживить, мечту подарить.
— Пошто камню жизнь людская, лежит себе и лежит, никуда от тебя не сбежит. Давай лучше в награду за путь твой долгий да за руки золотые награжу тебя мошной денег да не медяками, а золотом наполненной. Вернёшься домой, найдешь себе невесту — вот тебе и выкуп готовый.
— Смотрю на тебя, бог Сварог, с виду ты сильный и мудрый, а простых человеческих вещей не понимаешь. Друга за деньги не купишь, дружба и братство — сильнее богатства,— Афоня разочаровано махнул рукой и добавил: — А на выкуп за невесту я и так заработаю, чай не безрукий! Нашто мне деньги, когда я к тебе за счастьем спешил. Прости за беспокойство, пойду я.
Поклонился богу в пояс земной кузнец и повернулся уйти, чтобы отправиться восвояси. Не успел и шага шагнуть, как услышал за спиной:
— Вот ведь, мастер на все руки, а душой дитя дитём! Ключ давно в сердце твоём! За счастьем домой вернись да вокруг оглядись, — и снова Сварог молот свой поднял да по наковальне с размаху ударил.
Шагом не шёл, а бегом бежал Афанасий, сын Настасьин, в земли родимые, чем ближе к дому подходил, тем тоска-кручина глубже в сердце вгрызалась: «Как он там его Горюч-камень?»
Как увидел валун, что был ему ближе всего на свете, бросился к нему с возгласом, что шёл из самой груди изболевшейся: «Прости, Горюч, что бросил и ушёл! Понял я, глупый, что счастье там, где сердце — на отчей земле, в родной стороне!»
Лбом с размаху о шершавую поверхность ударился, так что звёзды перед глазами засверкали. Отвлёкся на них, головой замотал, словно мерин мух разгоняющий, а когда огляделся, увидел перед собой не камень холодный, а человека невысокого, да могучего. Стоит, во весь рот улыбается:
— Спасибо тебе, Афанасий, что услышал и исполнил мечту мою потаённую, век буду служить тебе верой-правдой, — сказал и челом ударил.
— Не за слугу-холопа я от злата-серебра перед Сварогом отказался, за друга любезного бога просил. Будь Горюч мне братом названым.
Молвил так Афоня, поднял Горюча и обнял по-братски. С тех пор стали друзья работать в одной кузне, а время пришло женились и детишек нарожали.
Сказка ложь, да в ней намёк! Ходить за счастьем? Зачем? Оно рядом, да неприметно совсем!