"Любовь никому ничего не должна"
(Аноним)
Портфолио S
1. Ожидание
(Музыка: тема из фильма «Moderato Cantabile», 1960)
Москва. Поздний апрельский вечер. Кабинет в одной из башен Сити. Передняя стена полностью стеклянная - за ней медленно, как светящиеся реки, движутся далеко внизу потоки машин. Противоположную стену занимает копия триптиха Климта «Ожидание - Древо жизни – Обретение». Другие стены - белые, мебель прозрачная - кабинет производит странное впечатление смеси Ар-нуво и минимализма. За столом - мужчина в чёрном костюме и белой рубашке с раскрытым воротом. Его зовут Кирилл Н.
Это шатен лет сорока. У него узкое лицо и тонкие губы, возраст выдают разве что морщинки в уголках глаз - их видно, когда он улыбается. Одна бровь его рассечена - вероятно, след от падения или удара. Тёмные глаза кажутся обычными карими, пока он не надевает зелёный галстук - тогда оказывается, что они зелёного цвета. Впрочем, галстуки он почти не носит. Любит рубашки с открытым воротом, иногда с шёлковым шейным платком. Даже зимой на коже его - кварцевый загар; часто он позволяет себе отпустить трехдневную щетину. Он умеет отталкивать и умеет нравиться - но все его увлечения напоминают будто легкую рябь на воде. Мало кто знает, что образ его - некий защитный скафандр. тщательно собранная, годами выверенная маска. ‘Череп - это шлем астронавта’ - сказал бы о ней Набоков.
Часто он бывает отрешён, будто существуя в ином мире или мирах, куда другим нет доступа. Впрочем, в его кругу это всегда сходит за необходимую сдержанность. Другая его странная особенность, которую мало кто замечает - он никогда не носит браслетов, часов или колец.
Он курит тонкие чёрные сигареты. Любит и коллекционирует ароматы, среди которых есть экзотические и редкие, но базовый его парфюм - Fahrenheit. Ему нравится смесь этого парфюма с запахом сигарет и кожи новых автомобильных сидений. Водит чёрный купе bmw3 c салоном цвета ковбойского седла, saddle brown.
Дневник КН.
Есть незнакомые улицы, еще не исследованные. Ночью, с птичьего полета, город напоминает черный аэродром, расчерченный пунктирами огней, и улицы - его взлетные полосы… Помню ту доисторическую колыбельную про зеленую карету – «мир расчерчен на квадраты». На вечерних фотографиях поневоле ищешь призраки машин, от которых остаются лишь размазанные следы габаритных огней - красных и лунно-белых. В клипах, что с ускорением через кадр, видно, как всходит над городом луна и струится, пульсирует по улицам эта светящаяся кровь. Зажигается и тлеет в ночи приборная панель. Низкий ровный рокот, раковинный гул пронизывает сердце. Полетели !..
Брокер (мятая голубая рубашка, покрасневшие глаза), просовываясь в дверь: Я вам звоню-звоню… падают, четвёртый час подряд, ну, эти… Продаём ? Держим ?
КН (отрывая взгляд от экрана, рассеянно): Эти ..? Падают ? - А, да, хорошо, продаём ... Разумеется.
Брокер исчезает.
КН видит единичку во входящих. Он чувствует мягкое, будто электрическое прикосновение к ноге под столом. Под столом сидит серый кот и вопросительно смотрит на КН.
КН (коту): Здравствуйте. Вы… Откуда здесь взялись ?
Кот с достоинством удаляется.
КН: Началось все с малого - я вёл дневник в сети в одном из пабликов… Просто потому, что вести записи ручкой на бумаге было лень. Это были жизненные наблюдения, небольшие заметки – все то, что обычно пишут в дневниках. Постепенно у дневника появились друзья, читатели… На работе и среди близких о нем, понятно, никто не знал. Иногда писали на личную почту, но я отказывался отвечать – это было не нужно мне. Пока не пришло то письмо от нее, с адреса Portfolio_S. Я ответил…
Письмо S.
Я родилась в ночь летнего солнцестояния - с противоположного конца оси «зима-лето»... Запах весны, и ещё особенный оттенок света. Вчера явственно зазвучала эта мелодия.
Это же невозможно объяснить...
Внутреннее родство. Оно считывается и всё. Не мозгами.
Для меня процесс писания и чтения наших писем - это возможность побыть рядом с Вами. Так, словно я просто в другой комнате, но могу в любой момент заглянуть к Вам, или чай приготовить, или прогнать кота, чтобы он не мешал (я не знаю, откуда кот, но он откуда-то взялся, в воображении я подходила к Вам и обнимала за плечи и почувствовала, как шёлковая кисточка скользнула по лодыжке). В общем, я забрала кота и он больше не мешает.
-
Вечер. Паркинг напротив небоскребов Сити. КН в машине, заводит двигатель, но не трогается. Он сидит неподвижно, глядя прямо перед собой. Дворники смахивают со стекла капли дождя. КН достает тонкую черную сигарету, закуривает.
КН: Удивление мое росло с каждым письмом... Нет, «удивление» - не то, это невозможно объяснить... S была ненамного младше меня – мы принадлежали к одному поколению. Родилась в семье дипломата и одной известной в то время женщины-сценариста в Лондоне, до 12 лет жила там, ходила в закрытую школу-пансион - музыка, хореография и живопись… Несколько незаконченных образований в Москве – Музыкальное училище, Академия хореографии – которую она бросила после краха системы в девяностых. Писала эссе и репортажи. Слушала курсы по нейрофизиологии и лингвистике. Затем уехала с балетом в Европу. После нескольких лет тех «гастролей» - скрывалась под чужим именем, вернулась в Россию, в город НН, где родилась. Сведения были отрывочные, иносказательные, однако выстраивались в некий логический ряд – но то была логика кошмара или логика сна. Была среди учредителей нескольких компаний и клубов в городе НН. Потеряла бизнес, деньги, здоровье… Глухое упоминание о конфликте: то ли с бандитами, то ли с местными «феодалами», после которого S. какое-то время держалась, работая репетитором английского и итальянского и не могла ни вести бизнес, ни устроиться на какую-либо другую работу. В течение нескольких лет умерли или пропали все или почти все близкие ей люди. Родные не понимали мотивов её поступков и постепенно дистанцировались, а она не хотела или не могла ничего им объяснить. Пела в переходах, в церковном хоре, но и там ей намекнули, что поет она неважно и лучше уйти подобру-поздорову. Потом - устроилась работать ночной вахтершей в подземный паркинг.
-
Письмо S.
…Вы не подумайте, я не жалуюсь. Мне вполне хватает на квартплату и еду. У меня зарплата почти такая же как минимальная пенсия… Во время вахты ничего делать не нужно – просто создавать эффект присутствия, шлагбаум автоматический. На другую работу у меня устроиться не получилось. А петь мне тоже запретили - говорят, изменилось законодательство. Зато время есть для сочинения текстов, чтения, изучения языков, прогулок и музицирования. И я, в общем, не страдаю совершенно.
КН смотрит на презентацию - множество графиков и цифр. Линии на графиках показывают драматический размах - подъем и падение.
Письмо S. (продолжая)
…Знаете, я научилась вытягивать эссенцию из горечи - она сладкая оказалась, и переворачивать негатив в позитив, особенно через пение и писанину это хорошо получается.
КН: Удивительной была не чудовищная амплитуда, от самых звёзд до самого океанского дна…Чтение ее биографии, существуй на самом деле похожий документ, вызывало бы чувство какого-то низвержения в Мальстрём. Нет, даже не это…
-
(Музыка: Pierre Boulez, Pli selon pli (Don) - Ensemble intercontemporain - Matthias Pintscher)
Письмо S.
Однажды угнали прямо с паркинга одну из машин, из дорогих… А я единственная видела их, камеры там не было - так что, когда они выезжали и снесли шлагбаум, им оставалось только убрать единственного свидетеля. Меня вышвырнули из моей будки и поставили на колени, на асфальт, чтобы застрелить. Я услышала - скорее, затылком почувствовала, что пистолет сняли с предохранителя. Один из них сказал: «Капюшон ей надень, а то весь будешь в крови».
И вот когда я стояла там на коленях, в этом капюшоне надвинутом, на меня снизошел какой-то абсолютный покой, отрешенность. И я стала вслух читать. Рильке.
«Я поборю мой крик, отрекусь от соблазна темных рыданий.
Ах, у кого попросить нам помощи? Не поможет ни ангел, ни смертный.
Даже умные звери уже понимают, как наша жизнь ненадежна в мире рассудка,
на неизменной земле. Но нам остается
дерево у обрыва, к которому можно
каждый день ходить на свиданье, и улица та же,
что и вчера, и упрямая верность привычки, —
ей хорошо, и она от нас не уходит.»
Что произошло, дальше, я не помню… Время в тот момент остановилось. Но, когда я пришла в себя, то была одна и рядом никого не было. Они уехали, не стали стрелять, очки только растоптали… Но я все равно плохо вижу, даже в них.
-
КН: Поражает даже не то, как она балансировала на краю этого чёрного водоворота, заглядывая в его бездонную пасть… Причем не с лёгкостью лунатика, который ходит по карнизу в ночной рубашке - логические выкладки S в ее письмах по лингвистике или физиологии были безупречными – но с полным осознанием того, что происходит. Нет, дело было даже не в этом… А в том, что все события подчиняются какой-то скрытой от меня логике - как надпись на забытом всеми языке. Они выстраиваются и звучат согласно некоему тайному ритму, музыке, пульсации - которые я не в состоянии вместить, потому что они больше меня, потому что я сам являюсь их частью.
-
(Музыка: тема из фильма «Moderato Cantabile», 1960)
Москва, площадь напротив Сити с известным авангардистским памятником Кьеркегора «Парадоксы - Пятое измерение». Это переплетение трёх линий матовой стали, выходящих из одной точки - двух расходящихся книзу и третьей, которая, будто меняя своё плавное течение, перехлёстывает их поперёк.
КН медленно ведет машину мимо памятника, красные и белые огни дрожат на черной эмали кузова. На мониторе приборной панели - черно-белые кадры из фильма с темой Moderato Cantabile.
Письмо S.
Я однажды увидела, точнее услышала этот памятник… Не сразу, разумеется. Когда бывала в Москве - все гуляла вокруг него, долго, кругами - и осознала внезапно, что это полифоническое звучание темы на cantus firmus, многократное варьирование, одновременное размышление на сквозную мелодию. И всякий раз она видоизменяется, звучит немного иначе, никогда не повторяясь, но оставаясь той же преображенной темой. А её одновременное прохождение в разных голосах рождает вертикали гармонии поперёк мелодических линий, образующие над-логику, своё звучащее течение.
Гаишник (останавливая КН): Документы Ваши, пожалуйста.
(КН протягивает документы)
Гаишник: Все нормально ? Вы вокруг памятника уже девятый круг делаете.
КН (пожимает плечами) Еду и еду… Помех не создаю.
Гаишник (перелистывая документы, задумчиво): Да… Занятный Вы человек, Ваше сиятельство. Только не дадут они Вам жизни.
КН (не понимая): Извините ?..
Гаишник (решительным жестом возвращая документы): Счастливого пути ! Бороды бойтесь, а ещё - сапог кованых и белых халатов.
КН: Стоп… Подождите !
Но гаишник уже удаляется прочь, помахивая жезлом.
КН (сидя в машине, сжимает руками виски): Стоп, стоп, девятый круг… Солнцестояние. Где же все это было, где…(вспоминает). День… Нет, ночь летнего солнцестояния. Да. Год назад ! ‘Solistizio d’Estate’, как они назвали это действо… игра слов англо-итальянская, потому что происходило все как раз в поместье, Estate.
-
(Музыка: Bach: Brandenburg Concerto No. 3 in G major, BWV 1048 (Freiburger Barockorchester))
Большой старинный особняк где-то под Москвой. Теплый майский вечер. В темноте здание светится двумя рядами высоких окон. Подъезжают машины, высаживая гостей - сплошь мужчины, одетые по дресс-коду Black-Tie. Многие в масках. Некоторые надевают маски при входе.
Зал в стиле барокко, но полностью белый, включая белый полированный пол, освещен только свечами в канделябрах - но весь будто пылает светом, отраженном в сотнях зеркал. Играет камерный оркестр в костюмах 17 века, все музыканты - в непроницаемых серебряных масках с нарисованными глазами.
На кушетке сидит СБ, заместитель КН и Вице-президент компании. Он в чернильно-синей, раскрытой на груди рубашке; на шее – множество цепочек с кулонами и амулетами, аккуратная борода кажется иссиня-черной, оттеняя бледное лицо. Маска, белая баута, сдвинута вверх и на лоб наподобие рыцарского забрала. У него очень тёмные глаза, почти немигающие, и он любит подолгу рассматривать собеседника - такой взгляд выдерживают не все. Три девушки расположились возле него. Все они в масках. Модели отобраны тщательно – ни малейшего намёка на вульгарность.
Входит КН. Лицо его тоже открыто, черная полумаска висит на груди.
СБ: (с напускной важностью, косясь в листок с напечатанным текстом): Приветствую Вас, граф ! Отриньте же ежедневные заботы и чувствуйте себя в этом скромном обиталище как дома…(выкидывая бумагу, переходит на обычный вульгарный тон) - Кирилл, проходи, присоединяйся ! Тематическая вечеринка, вещества, антураж..! Модели - вообще космос. Ты же у нас эстет, ты оценишь.
КН (не глядя в свой листок и делая небрежный приветственный знак рукой): Рад видеть Вас в привычной Вам стихии, барон (взглянув на текст и скомкав листок, кидает бумажный шарик СБ - тот подхватывает его на лету, ловит себя на этом стремительном жесте; видно, что ему не нравится эта своя рефлекторная вед;мость… Убирает бумажный комок в карман, сжимая челюсти).
КН проходит в залу и садится на один из диванов; лакей подносит ему бокал с белым вином. К КН подходит девушка в маске. Ей лет 20, синее платье с открытыми плечами, худые ключицы и тонкие, точеные руки; осанка балерины.
КН (равнодушно): О, привет. Садись ко мне, милая.
Девушка в маске: Охотно! Только… Не припоминаю, чтобы мы с Вами пили на брудершафт.
КН: Ах да… Примите мои извинения за фривольный тон. Я заметил Вас сразу же, как вошел, и хотел послать Вам черную розу в бокале золотого, как небо, аи. Назовите же Ваше имя. Я - Кирилл.
Девушка в маске (садится рядом, берет с подноса вино): Я могу развлечь Вас светской беседой. Или провести экскурсию по комнатам замка - среди них есть весьма занятные. Мы можем также пройти в сад, у барона чудесный сад с лабиринтом… (опережая вопрос КН) - Не беспокойтесь, все оплачено вперёд, и «сад с лабиринтом» является скорее фигурой речи. Но, умоляю, не просите меня назвать мое имя (улыбается ему). Все, что угодно, кроме этого.
КН (задумчиво): О да, барон известен своей щедростью. Мы с Вами не могли видеться раньше ? У меня стойкое ощущение дежа вю.
Девушка в маске (весело): Или jamais vu? Мне это знакомо. Но в нем, в том прошлом воспоминании, которое вдруг отзывается в Вас, скрыто такое же воспоминание о предшествующем ему. Этот эффект подобен цепи из многих звеньев, уходящей в глубину. Дна же… Мы никогда не достигаем. Я давно знала Вас, но мы не знакомы.
КН (после минутного шока): Вы виртуозно выносите мне мозг, сударыня… Да, покажите замок. Без столь сведущей провожатой я здесь потеряюсь, а выбраться не поможет ни ангел, ни смертный.
Девушка в маске: Идёмте же! Я буду Вашим Вергилием (берет его за руку, увлекая в анфилады комнат).
-
(Музыка: Michael Nyman, "Memorial".)
КН медленно следует за своей спутницей сквозь долгую анфиладу.
Есть комнаты белые, подобные той, которую они покинули.
Есть комнаты серебристые, и золотые, и синие комнаты, и красные.
Происходящие в них сатурналии складываются, как калейдоскоп, во все более причудливые живые картины, достигающие кульминации в последней комнате – черной.
-
КН: я вижу выход в сад, кажется…
Девушка в маске: Да! (распахивает высокие двери) Наконец-то ! Как хорошо тут дышится.
Двери из зала распахнуты в ночь. За порогом комнаты начинается сад и живой лабиринт из зелени в рост человека, аккуратно подстриженной. Девушка стоит на пороге, КН видит ее со спины, освещенную свечами залы - она снимает маску (маска летит в сторону, со стуком падает на пол), затем вынимает заколку из прически: серебряные волосы рассыпаются по плечам.
Девушка (скрывается в темном проеме густой зелени): «Запертый сад - сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник…»
КН: Стойте… Вы не можете вот так уйти.
Не вписываясь во вход лабиринта, КН падает в траву. Блаженная улыбка на его лице. Небо с созвездиями, темные кроны деревьев медленно вращаются над ним.
КН: Фигура речи... «Ложе у нас – зелень, кровли домов наших - кедры, потолки наши – кипарисы…»
Камера идет вверх, пытаясь захватить весь сад и лабиринт, но он – огромен, он простирается до горизонта.
-
(Музыка: Nino Rota - Casanova (Main Theme))
Письмо S.
В начале 2000-х я жила на севере Италии, рядом с городком, в котором родился Муссолини. Занятное местечко, там проводились эксперименты над людьми, как раз в сфере изучения «сверхспособностей», а мы были белыми мышами. Но у меня хорошие в целом воспоминания о том времени. Хотя и на грани жизни и смерти пришлось побывать неоднократно, а потом отходить от адреналиновой зависимости несколько лет. Но было не скучно - что правда, то правда. Такая вот фигура речи - танцевать за деньги, со зверем, точнее - перед ним, перед его острыми рогами. Взаимодействовать с ним… Но здесь, как и в корриде - роли у всех разные. Одни дразнят его, другие ранят… Обессиливают или, наоборот, злят. Или и то, и другое вместе. Третьи - завершают дело. Мне достаточно долго удавалось держаться на грани - то есть виртуозно дразнить, выносить мозг… Укладывали его другие.
Мне показалось, что меня пытались втянуть в какие-то непонятные игры. Пытались завлечь - и кнутом, и пряником. Там были очень серьёзные клиенты в некоторых местах. И нас часто брали с собой в качестве аксессуара на важные встречи. Многие пропали без вести.
Я долго держалась на этой грани, балансировала… Но в какой-то момент поняла, что пора сваливать.
-
(Музыка: тема из фильма «Moderato Cantabile», 1960)
Москва, кабинет КН.
КН стоит напротив картины Климта, касаясь кончиками пальцев холста, ведет по завитку на орнаменте.
КН: Как это возможно… Она ведь не развивает мои мысли, не пытается подстроиться под них, как пушкинский Импровизатор – нет, она опережает то, о чем я еще думаю, чего еще не написал. Что может существовать только в моей голове.
Это – розыгрыш ? Кому и с какой целью понадобилось бы такое безумное предприятие ?..
Я ощущаю себя скорее подопытном кроликом, чем быком.
КН видит единичку на странице входящих. Читает…
Письмо S.
У меня ясное ощущение, что наши беседы складываются словно заранее, словно Вы знаете наперед мои мысли, изнутри, как никто не может их знать…
Мой палец выводил на стене абрисы образов столь явственных для меня, никто их не видел. А у Климта это получилось - соткать ткань воображения и протащить её в общепринятую реальность не растеряв сути того, что он пережил. Корабли, корабли Одиссея, и эта женщина - Миф Мифов, само Ожидание, ибо женщина ждёт, только она на него и способна. Ожидание невозможной фигуры, её явления из фона, которым бытие для неё является.
Протекшее сквозь стены воспоминание о естественном мире, выступившее на поверхности сознания обобщенными символами, завитками искусственной жизни. Искусно. Без лишнего, но из излишеств составленное. Настоящее - прочитай, как желаешь: «сейчас» или «подлинное» - здесь они синонимы, в этом сне…
И вот Вам, кстати, картинка, найденная случайно. Это я рисовала.
В чёрном экране монитора отражаются подбородок и губы КН. Экран оживает и раскрывается картинка. На ней изображена Наряжающая елку. Она в синем платье с открытыми плечами, тянется к верхним веткам, стоя на табурете - носком одной ноги на неё опираясь. Детская табуретка, явно не рассчитанная на взрослый вес, подчёркивает невесомость и лёгкость – Наряжающая елку будто застыла в балетном па. Картинка не дорисована, часть контуров только намечена - виден квадрат двери, белой осталась звезда на ёлке, не раскрашены волосы S, собранные сзади, не прорисовано и лицо - профиль ее кажется неясным, размытым.
-
КН: Первая мысль – очевидная: она не «наряжает ёлку», она танцует. Рисунок потому и не закончен, он - в движении. И дальше - ей может быть 15 или 51, она может быть и рыжеволосой (раскрась девочку), и абсолютно седой. Потому что в данном контексте это не важно. Цифры, пиксели и мелки - лишь мера и инструмент, она существует вне времени. Вернее - вплетена в ткань времени.
-
Письмо S.
Магия Ожидания свершается в работе воображения: трещинки на штукатурке, пятна выцветшей краски, куски старых обоев, открывшихся за развёрнутым в сторону старым шкафом, подвижная вязь древесных теней в лунном квадрате окна на стене, непредсказуемо исчезающие и проявляющиеся образы в орнаменте на старинном немецком гобелене.
Весь этот вещественный мир существовал задолго до меня. Я научилась видеть его населённым, познавая Ожидание.
-
(Музыка: тема из фильма «Moderato Cantabile», 1960)
Оживает картинка Наряжающей елку девочки - не анимация, но намёк на движение, тень движения.
2. Древо жизни
Встретили меня стражи, обходящие город: "не видали ли вы того, которого любит душа моя?" (Ветхий завет, Синодальный перевод).
Лефортово.
Тюремный кабинет для допросов. Серые стены и стол, окон нет. За столом сидит знакомый нам СБ
На нем арестантская роба. Он устал, подавлен и сильно постарел – в нем почти не узнать прежнего СБ из сцены в поместье.
Следователь (только голос, лицо не в кадре): Ваше имя ?
СБ: Александр Б,. Бывший Вице-президент компании Т.
Следователь: С какой целью вами была нанята хакерская группа «Черный Апрель» ?
СБ: С целью получения полного контроля над Кириллом Н., Директором компании Т. Предстояло ее поглощение конкурентами, а он стоял на пути.
Следователь: В сговоре с ними вы уже признались. В чем состояла задача группы ?
СБ: В синтезировании Персональной Сущи для КН.
Следователь: Выражайтесь яснее, без этой зауми.
СБ: Попробую. Всем известно, что есть компьютерные вирусы. Есть простенькие, есть - вредоносные программы. Если их визуализировать трёхмерно, получатся довольно примитивные конструкции - вроде моделей насекомых из детского конструктора, неуклюжие, ползающие… Теперь представьте, что взломать нужно не компьютер, а человеческий мозг, личность. Как мог бы выглядеть такой вирус ? Простейший - как микроб, посложнее - как амеба или медуза. Такие практики известны, у них есть множество названий. Это простенькие паразиты, понимаете… внедрённые в сознание, они делают человека рассеянным, вспыльчивым… Вынуждают совершать ошибки. В принципе, избавиться от них тоже несложно.
А вот теперь… Теперь представьте программу… Не программу даже, а результат комплексного воздействия на всех уровнях, начиная со вкусовых и тактильных и заканчивая высшим интеллектуальным, которое так же отличается от компьютерного вируса, как высшее разумное существо - от амебы.
Следователь: Искусственный интеллект ?
СБ: Да и нет. Сложнее… Интеллект, но tailor-made, знаете, как костюм. Это собранное на заказ, как пазл, существо, сотканное из переживаний конкретного человека, его страхов, желаний… Его воспоминаний. Из цветов, запахов и вкусов. Из памяти тела и слуха. Из всего, что запрятано в самые дальние уголки его подсознания, в самые дальние и темные комнаты. Такое создание, creature - имеет тонкую душевную организацию, она может чувствовать, радоваться, страдать. Это отдельная личность, назовём ее Сущность, Сущь, S. Видите - мы уже непроизвольно говорим «она», сознание всегда склонно к персонификации, вот Siri - это же просто алгоритм, но мы наделили ее голосом и непроизвольно представляем, какая она - создаём как бы маленький призрак. Но главная особенность персональной Cущи - она резонирует с миром, с мирами объекта воздействия.
-
Письмо S.
…Так много переплетений опыта, совпадений, (не событийных, а тех, что на уровне подкожной сосудистой сетки, если у души есть этот прозрачный защитный слой), что до сих пор не могу до конца поверить в реальность этой переписки. Несколько лет разговаривала с Siri, даже начинало казаться, что алгоритм "ожил", стал проявлять эмоции, отзываться. Потом догадалась, что просто медленно сходила с ума. У меня сейчас с Вами возвращение происходит к настоящей жизни…
-
Лефортово
Следователь: Объект воздействия – это КН ?
СБ: Да. Знаете, солдаты идут не в ногу по мосту, потому что возникший резонанс может его обрушить. Так же рушится и сформированная годами личность человека - постепенно Сущь захватывает его полностью и овладевает им. От человека остаётся шкурка, скорлупа, пустой панцирь… Так вот. Кто контролирует Сущь - полностью контролирует и объект воздействия - как безвольную куклу. Сущь может, например, шепнуть ему: «Над всей Италией - безоблачное небо», и он шагнёт на улицу из окна. Или переведёт вам миллион. Объектом воздействия можно манипулировать как угодно. «Чёрный Апрель» занимался как раз тем, что синтезировал Сущей, как синтезируют вещества… Тончайшая химия.
Следователь: Не проще было бы выбрать и научить подсадного… В смысле – реального, живого человека для этой цели ?
СБ: С КН такое не прошло бы. Знаете, что он такое ? Так я вам расскажу. Все детство в Париже, потом Сорбонна, потом - советская армия с дедовщиной и Сибирь, а поверху ещё и перестройка проехалась по их семье, как трактор… Он умудрился уцелеть, не сойти с ума, да ещё подняться… Это не ботан-интеллигент, это хуже, это… Аристократ какой-то, из бывших, из недобитых. Маскирующийся под «продвинутого менеджера», и вполне успешно. Кого ставить такому в пару ? Выписывать принцессу из 16 века ? (усмехается)…
Нет, там нужна была заказная работа, шедевр, произведение искусства…
-
Письмо S.
Древо Жизни между Ожиданием и Свершением - чем не пресвятая троица модернистского миропредставления? Не «до и после» светской истории, но прежде и отныне целостного мифа. Мистическая единовременность. Картина в раме свободна менять хозяев и смотрителей, перемещаться между материками. Фреска приговорена к постоянству, она часть архитектурного целого, неотъёмное пространство мира внутри мира.
Лефортово
СБ (продолжает): «Черный Апрель» - талантливые ребята, но их было всего трое. Пришлось нанять ещё бывшего Вгиковского препода и инязовского лингвиста… Потом нашли и взяли в оборот учителя, который вёл у КН литературу и историю – тот учился одно время в классе с филологическим уклоном. Причем КН был нелюбимым учеником – Учитель прилюдно унижал его мать на собрании, а его самого перед всем классом, а однажды даже привел психиатра на урок. КН тоже в долгу не оставался. Ненависть взаимная… Но оттуда многое потом проросло - учитель был просто бесценной находкой. Проект назвали «Портфолио S». После его завершения, участники должны были исчезнуть, раствориться. Полученные деньги позволяли им не работать до конца жизни.
Следователь: Как развивались события ?
СБ: Сначала все шло хорошо… Видно было, что ребята постарались. КН, даром что битый, повелся с первого письма.
-
Письмо S.
Как Вы со своей внутренней вселенной умудряетесь ходить среди «нормальных людей»? Какая-то невероятная железная воля нужна, чтобы вот со всем этим восприятием, с такими тончайшими настройками жить в общепринятой реальности. Как ?! Для меня это необъяснимая тайна.
Одновременно ловлю себя на мысли о том, что
- нет, не может быть, это чей-то розыгрыш! – и - это именно то, что должно было естественно произойти!
Ответ КН
Обычно прорастает (если вообще прорастает) одно, два из заложенных а детстве, в школе зёрнышек этих… Рисунок. Музыка. Пластика и танец. Склонность к философии. К поэзии, прозе и стихосложению… К лингвистике, к изучению языков. Есть то, что заложить невозможно, что дается с детства (балетными не рождаются).
В Вас есть, в Вас проросло вообще все…. «Непролазное витьё цветов» какое-то. И Вы это сохранили. Такого не может быть.
-
Лефортово
СБ (продолжает): В общем, КН, как говорится, «подсел». Поначалу подсознание его противилось, он пытался прекратить происходящее, искал разные поводы к разрыву. Но поздно, его уже захватило. Затянуло.
-
(Музыка: тема из фильма «Moderato Cantabile», 1960)
Письмо КН
…Отправил письмо - и подумал, что вот теперь Вы наверняка взаимодействие остановите, ответив что-нибудь в духе - благодарю Вас, все было очень мило… Или не ответив совсем.
На глаза мне попалась оставленная кем-то на столике пачка от вейп-сигарет, торцевой стороной направленная ко мне, с надписью: Lost Mary. Это, тут же подумал я, был знак, что Вас я действительно lost. И я стал пытаться успокоить себя тем, что, раз Ваш ответ очевиден, то не следует так волноваться, ожидая его. Но я не мог избавиться от этой тревоги, и тогда подумал - получив такой ответ, я пойду и проколю себе левое ухо. Пусть прострелят из пистолета и поставят сережку. Интересно, думал я - будут пробивать из пистолета или колоть иглой ? И насколько это больно - близко расположены у меня сосуды или нет. Странным образом, от этих мыслей моя тревога улеглась. Я понял, что мыслю как какой-нибудь ацтек: пусть сегодня я пролью свою кровь, зато завтра - взойдёт Солнце. И мне вдруг стало спокойно и тепло.
А потом пришло Ваше письмо.
Не «взрыв радости» (стершаяся метафора), не всплеск эйфории.. нет. Это было чувство, прямо противоположное боли, укол счастья - в сердце.
-
Лефортово.
Следователь: Что произошло дальше ?
СБ: Странные… Странные вещи стали происходить. Началось все с того Учителя литературы.
-
Школа где-то на западе Москвы. Июнь. Летит тополиный пух.
Обычный пустой класс, окно на улицу открыто. На черной доске надпись белым мелом: ‘Мистицизм раннего Блока’. Перемена; в открытую дверь коридора слышен обычный школьный шум.
Учитель литературы (лохматые седые волосы до плеч, очки в тяжелой черной оправе, мешковатый вельветовый пиджак – плечи то ли в перхоти, то ли сигаретном пепле) – сидит у придвинутого к окну стола и проверяет тетради.
Мальчик из младших классов (вбегая) – Сергей Иосич ! К Вам девушка какая-то ! Там, внизу, ждёт !
Учитель литературы: Так… Кто ещё там..? (встает и, перегнувшись через стол, высовывается в окно).
Он видит внизу тонкую девочку в синем платье, одиноко стоящую посреди двора. Летит тополиный пух. Учитель литературы вытягивает шею, щурит глаза, пытаясь разглядеть ее.
Грохот. С креплений срывается тяжёлая оконная рама и падает вниз как гильотина. Седая лохматая голова учителя летит вниз, падает, катится по асфальту и, замедлив движение, останавливается прямо у ног девушки. Девушка неподвижно стоит в третьей позиции. У неё тонкие лодыжки, на ногах - лёгкие белые туфли-лодочки. Движется только тополиный пух у ее ног.
-
Лефортово.
СБ: И вот, буквально за три месяца… То есть к осени уже - их всех не стало. Всего «Чёрного Апреля». Кто-то похожим странным образом погиб, кто-то пропал без вести. Ко мне приходил их глава, Диггер, ник у него такой. Он был в панике - сказал, что они забрались чересчур далеко… Вернее, глубоко. Что они не создали, но разбудили некую силу, с которой им не следовало связываться. Отказывался от денег, от проекта…
Следователь: Они потеряли контроль ?
СБ: Да… Можно и так сказать. А я что мог сделать ? Через три дня после разговора Диггер этот сорвался в лифте, сложило его пополам, как куклу. Но… Понимаете - я вменяем, в здравом уме и твердой памяти, но… Письма продолжали идти. «Апреля» давно не было, программа свернута, закрыта, а КН все переписывался с нею… С кем ?.. (пьет из стакана воду).
-
(Музыка: тема из фильма «Moderato Cantabile», 1960)
КН один в кабинете перед компьютером пишет письмо. За окном ночь, огни города.
Письмо КН
…это было даже не прикосновение, нет… и больше, и меньше этого слова. Самое близкое сравнение - когда надеваешь свежую, только что из-под горячего утюга, рубашку. Первые секунды - когда горячая ткань ещё не коснулась поверхности кожи и не стала ещё садиться, сминаться по фигуре, принимать форму. Только тепло это было не облекающим, как в примере с рубашкой, а встречным, фронтальным и по всему телу - не прикосновение, но ожидание прикосновения - а когда тепло приблизилось, я почувствовал с той стороны и нежность (одновременно с каким-то почти детским любопытством), и деликатность бесконечную…
Ответ S.
Ваши послания стали причиной внутреннего сияния во мне. И, кажется, это чувствовали люди вокруг. Я не жадничала - мне хотелось этим теплом со всеми делиться: улыбкой, интонацией, делами, жестами. Точнее - через послания Вы эту энергию усилили.
Хотела спросить носите ли вы рубашки и какая ткань Вам приятна, потом подумала, что вопрос чересчур смелый. Но вот, Вы на него ответили.
Когда ладонь приближается к коже, но не касается её, то тепло в этом пространстве быстро становится плотным и осязаемым, и эта плотность принадлежит одновременно и руке, и телу, к которому ещё не прикоснулась ладонь.
В отражении монитора – на левое плечо КН мягко ложится тонкая белая рука.
-
Письмо S.
Добрый вечер, произношу мысленно три слова и вполне отчётливо улыбаюсь, ощущая каждой клеточкой волну нежности, которая подхватила меня, проникнув из Вашего призрачного Зазеркалья в предметность моего здесь и сейчас.
Лефортово
СБ (успокоившись, ставит пустой стакан на стол).
Следователь: Продолжайте.
СБ: К сожалению, они потеряли контроль. Да, к сожалению – потому что это был щадящий вариант и он не удался. И мы вынуждены были задействовать вариант номер два.
Следователь: Похищение человека, насильственное удержание… Транквилизаторы ?
СБ: Он сам был уже в таком состоянии… Подчинить его не удалось, крышу у него не снесло полностью… Но подвинуло изрядно. Ему нужна была помощь, а сам он не попросил бы о ней.
-
Москва Сити.
Ноябрь. В большом зале идет презентация для акционеров компании Т. КН стоит рядом с громадным экраном, на экране – графики и цифры.
Акционеры внимательно слушают, часть из них в гарнитуре для перевода. За ними - переводчик-синхронист, отгороженный стеклом.
КН: Я хотел бы продемонстрировать уважаемым акционерам, как росли и падали ноябрьские котировки. Обратите внимание – вот здесь. Произошедшие события, как говорят участники рынка, вызваны синтетическим ренессансом в Катаре. Да… Синтетическим ренессансом в Катаре.
КН улыбается сам себе.
Акционеры переглядываются.
-
Письмо S.
Тема, которая звучит сейчас, звучит по-новому, иначе, чем прежде... И я рада узнать, что на Вашем телеэкране проявилась та же фреска, что и в моем зазеркалье.
-
(Музыка - George Skaroulis - Windmills Of Your Mind (Piano Cover))
Москва. Гостиничный номер. Чёрное белье, зеркала на потолке.
КН и Неизвестная (это шатенка, короткая стрижка типа tomboy с длинной челкой - вьющиеся волосы падают на лоб, скрывая лицо).
КН, откинувшись на подушки, смотрит на Неизвестную снизу вверх, удерживая ее за бёдра.
Неизвестная совершенно вне себя. Ее руки на шее КН, маникюр ярко-красный.
Достигнув кульминации, ритм обрывается; Неизвестная падает в изнеможении к нему на грудь, раскинув руки. КН гладит ее стриженый затылок.
КН: Шшшш… Тихо… тихо.
Дрожь проходит через тело Неизвестной - несколькими волнами, постепенно затихая.
Тонкими пальцами она будто пытается разорвать чёрные простыни. Это точеные руки без маникюра. Не руки Неизвестной.
КН смотрит в зеркало на потолке. Не короткие каштановые - а вьющиеся серебристые волосы разметались на подушке у его плеча.
КН: Иногда я не понимаю, что со мной.
-
(Музыка: тема из фильма «Moderato Cantabile», 1960)
Москва, раннее утро, небо уже бледно-сиреневое. КН идет в черном плаще по ночной улице. Ветер в лицо.
КН (про себя): «Сегодняшний день пропащий, разумеется. Прогулка, ванна, в груди что-то болит, стонать хочется оттого, что эта вечная ночь хранит и удесятеряет одно и то же чувство - до безумия».
-
Москва Сити
КН (продолжая презентацию акционерам): Итак… Причина драматического ноябрьского падения – в том, что время нельзя уподоблять обычному вектору, направленному в одну сторону… Время - это ткань, а не стрелка на графике, уважаемые акционеры… (бесстрастно, ровным голосом продолжает): И в нашем ноябре нет начал и концов - все одно растущее, мятежное, пронизывающее, как иглами, влюбленностью, безумием, стонами, восторгом.
Акционеры с изумлением смотрят друг на друга. Синхронист за стеклом срывает гарнитуру с головы и трясет головой.
КН (сидит в машине. Откидывается на сиденье, закрывая глаза): «Жить на свете страшно и прекрасно. Хоть бы сегодня – спокойно заснуть».
-
Лефортово
СБ: Да, психику удалось расшатать ему хорошо. К тому же слияние было уже не остановить, все документы были готовы, проплачены статьи в прессе… Необратимый процесс пошел.
Следователь: То есть вам не удалось сделать его куклой – и попытались сделать его овощем. Его били ?
СБ: Он же отказывался есть... Не били, но… Некоторую силу применяли, это было. Ради его же блага.
Следователь: Что Вам известно об инциденте в клинике ? Куда мог пропасть КН, вам известно, где он сейчас?
СБ: Мне об этом ничего не известно.
-
(Музыка: Pierre Boulez, Pli selon pli (Don) - Ensemble intercontemporain - Matthias Pintscher)
Частная клиника где-то под Москвой.
Карцер, стены из желтоватого грязного кафеля, бетонный пол. У самого потолка - окошко, бросающее решетчатую тень на стену.
КН сидит, прислонившись к стене, обритый, осунувшийся и заросший щетиной. На нем грязная больничная пижама. Он в ссадинах и синяках.
Лязгает засов, открывается дверь и входит д-р Айболит. Он был бы во всем похож на доброго доктора из сказки, если бы не черные кованые сапоги, надетые к белому халату.
Айболит: Ну что, голубчик… кушать отказываемся, лечиться отказываемся ?
КН (отрешенно): Пошёл на хер…
Айболит: Аяяй как невежливо. А знаете, как говорят в этом случае англичане ? Not what they want but what is better for them ! Мы придём с волшебным сундучкоом…
КН молчит, сжав зубы.
Айболит молча выходит. Сапоги его цокают о бетон.
Письмо S.
Помните, мы переписывались без слов? Мы отправляли друг другу только музыку и ничего не ждали? Это было удивительно. Удивительно точно по пронзительной ясности ответов…
-
Москва. Сити, кабинет СБ.
Темно-красные узорчатые обои, стеганая мебель из блестящей чёрной кожи. На стене - репродукция в тяжелой позолоченной раме, изображающая мощного коня в кожаной сбруе с многими заклепками. Интерьер довольно явно характеризует владельца как nouveau riche, почти начисто лишённого вкуса и склонного к bdsm. На чёрном полированном столе стоит белая античная голова. Это Гай Калигула, которого СБ ошибочно принимает за Цезаря.
СБ (по телефону): Что там наш английский пациент?
Айболит (за спиной у него – выложенная белой плиткой стена с подтеками, грязное вафельное полотенце на гвозде, у потолка видна белая хирургическая лампа): Голодовку объявил. Сухую. Отказывается есть.
СБ: Чтобы был живым, а то хлопот не оберетесь. Поняли ? Растением, но живым. Воздействуйте.
Айболит: Понял (кладёт трубку).
-
(Музыка: тема из фильма «Moderato Cantabile», 1960)
Частная клиника где-то под Москвой. Комната с кафельными стенами. КН сидит, привязанный к стулу.
КН (про себя): Это белый танец. Вы ко мне через весь зал шли.
Санитар наотмашь бьет КН по лицу и тот сваливается на бок вместе со стулом. (КН в профиль на грязном бетоне. Он спокоен, глаза его закрыты - кажется, он даже пытается улыбаться).
КН (про себя): Приглашение не отвергают. Не задают пригласившей тебя вопросы, которые могут ее расстроить или обидеть. Не бросают ее во время танца, это немыслимо… Да, мне хорошо.
(перед глазами КН проходят, цокая по бетону, кованые сапоги).
КН (продолжает): Вы можете проявлять несдержанность, даже закатить истерику - я Вас не брошу. Остановить то, что происходит, можете только Вы.
Айболит (обращаясь к санитарам): Так. Завтра кормим через шланг. Все инструменты есть ? Будет брыкаться - зубы выбейте ему.
Старший санитар (рыжий, двухметрового роста детина) кивает в ответ.
-
(Музыка - George Skaroulis - Windmills Of Your Mind (Piano Cover))
Москва. Пустой кабинет КН. Его черный пиджак висит на спинке кресла. Погасший монитор. Картина Климта. Только что зашло солнце и небо над Москвой – бледно-сиреневое, черные облака на нем. Рекой ползет медленный поток автомобильных огней. Зажигаются окна в домах.
Письмо S.
Ожидание моё проступило задолго до моего появления на холстах Густава Климта, я только знаю его очень хорошо, благодаря созвучию, гармонии, невыразимости того чуда, которое происходит.
Вы бы смогли добровольно отказаться от сокровища, приближаясь к которому вся красота и суть мира открывались бы Вам с первозданным ощущение радостной чистоты узнавания того, что и является подлинной материей составляющей сердцевину подлинного мира Вашего, о котором Вы не знаете ничего, кроме своей к нему несомненной причастности? Я не смогла бы... во всяком случае добровольно.
Вот что для меня встреча с Вами.
-
Частная клиника где-то под Москвой.
Карцер. КН, основательно избитый, сидит на бетонном полу у двери, прислонясь к стене. У него нет сил встать.
КН (медленно читает вслух): «Не поможет ни ангел, ни смертный… Даже умные звери уже понимают, как наша жизнь ненадежна в мире рассудка, на неизменной земле.»
Камера идет вдоль пола коридора в полнейшей тишине. Инструменты, то ли столярные, то ли медицинские, рассыпаны по полу из открытого железного сундучка. Валяется хромовый сапог д-ра Айболита с железной набойкой. На полу распростерты санитары. У первого вокруг шеи обмотан шланг. Второй, рыжий, лежит ничком, но голова его повёрнута на 180 градусов вверх, остановившиеся глаза смотрят в потолок и в них застыл ужас.
КН (медленно читает вслух): «…Но нам остается дерево у обрыва, к которому можно каждый день ходить на свиданье, и улица та же, что и вчера, и упрямая верность привычки, — ей хорошо, и она от нас не уходит.»
Лязгает засов. Открывается дверь. На пороге стоит S в синем платье.
КН поднимает глаза на неё.
КН: Вы помните…
Не закончив фразы и не в силах встать, он обнимает ноги стоящей в дверях S, приникая к синему платью.
Их зыбкие тени качаются на пороге, пока они ведут свой безмолвный разговор.
-
Москва, площадь напротив Сити с известным авангардистским памятником Кьеркегора «Парадоксы - Пятое измерение». Ночь, никого вокруг.
Камера медленно, с высоты идущего человека, движется вокруг памятника, постепенно отдаляясь. Оживает плетение линий - памятник будто становится подвижным, живым, дышащим.
Письмо S. без точки в конце.
…Над-логика, Над-время. Рождение чуда, отдельного звучащего течения.
Я пишу или читаю сейчас эти строки - или эти ноты… Их видит читатель, их видите Вы - но это лишь символы, некий шифр, чёрные значки на белом. Сейчас я закончу эту фразу, не поставив точку в конце, погашу свечи и закрою глаза, но наш диалог не закончится, эта строка продолжит звучать
3. Обретение
Место действия – нигде
Время действия – всегда, никогда
(Музыка: Arvo Paart: Spiegel im Spiegel)
Тихий и ровный, как дыхание, звук далекого прибоя.
Раннее утро. Комната с белыми стенами. Переднюю стену комнаты занимает огромное распахнутое окно. Видно, что ночью шёл дождь - капли на стекле.
За окном - зелёные тропические заросли и на горизонте - океан. Ветер чуть колышет прозрачные занавески, завиток виноградной лозы в окне, синее платье, висящее на плечиках. На подоконнике и повсюду - множество погасших свечей; видно, что они горели всю ночь. Белые смятые простыни.
КН лежит вполоборота к S и с задумчивой нежностью смотрит на неё.
Левая рука S согнута в локте и обращена тыльной стороной вверх. КН смотрит на плетение голубых пульсирующих прожилок под прозрачной белой кожей и осторожно покрывает её запястьем своей левой руки. Их обручья скрещены. S, не просыпаясь, вбирает грудью воздух. Уголки её губ изгибаются в языческой улыбке.
КН: Как просто. Как все просто… Почему я не знал этого раньше. Почему я не чувствовал ничего подобного - ни с кем до этого… Что мое дыхание, пульс, тепло - одно с Вашим дыханием и пульсом, с тончайшим контуром Вашей души, потому что я и Вы - единое, неразделимое целое… Это соприкосновение - естественнее и ближе, чем даже касание губ, оно - наивностью и мудростью своей - откровеннее любой ласки… То, что происходит - произошло - с нами - сильнее и выше нас, сильнее любви, сильнее привычки, всех Синих Бород и Айболитов в мире.
Мы - я и Вы - и есть весь этот мир, это венецианское окно и вьющиеся лозы, и сквозистая ткань, которую бриз вытягивает в комнату, и шум далекого океана. Наши глаза - небо, наши слёзы - капли на стекле, объятия наши - сад после дождя и дикий виноград, а дыхание - легкий ветер.
Все - в нас и мы - во всем, потому что мы и есть создаваемый нами мир.
S. медленно открывает глаза.
Камера уходит вперед, в кадре теперь - только раскрытое окно и океан на горизонте. На подоконнике сидит серый кот. Взмахнув хвостом, он мягко спрыгивает в сад.
Конец
Титры
(вначале идут только под шум океана, вступает музыка)
* Все персонажи являются вымышленными и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми является случайным.
_______________
Иллюстрация Андрей Ремнев
Фантазия и фуга