Трубадур 13

13.

Домой возвращались под вечер. Багровое солнце пряталось за кончиком Драконьего хвоста, передавая эстафету желтому свету Луны и радужному сиянию Стены. У Ворот собирались чери. По одному, группами выходили они на площадь, переговаривались (теперь Трубадур понимал, что именно переговаривались, а не просто издавали звуки), вначале осторожно, а потом все более и более смело пробовали Ворота на прочность. Трубадур заметил, как с той стороны сияния показался сперва одни черь, за ним другой, третий.
- Смотри, - он тронул Любу за плечо. – Новые приходят. Вон еще один появился. Стервятник был прав.
- Какой быстрый! – усмехнулась Люба. – Стервятник потратил много дней, чтобы убедиться, что чери приходят с той стороны Ворот. Те, которых видишь ты, из «местных». Сколько раз пробовали они эту уловку, столько же раз понимали, что уловка не работает. Но все равно каждую ночь с десяток черей пытаются проделать тот же фокус. Они приходят за час-другой до того момента, когда равнину рассекает Радужная Стена, располагаются по ту сторону Ворот и ждут. Одни пытаются поймать момент появления Ворот, другие выжидают, когда Ворота воссияют в полную силу. Но с той стороны Ворота для них – да и для нас тоже – прозрачны и легко проницаемы. А с этой – заперты на замок.
Трубадуру стыдно было признаться, но он и сам задумывал такой же забавный опыт – попробовать «взять Ворота» с изнанки. Даже Любе собирался предложить: пикник, пару бутылок, бутерброды. Расстелить ковер по ту сторону, час-другой провести в любви, историях, еде и пьянстве. А потом посмотреть, работают ли Ворота с тыла. Но только, когда он ответит на три вопроса, чтобы пересечь черту можно было вдвоем, взявшись за руки. Трубадур рассматривал такую дерзкую забаву как один из многих вариантов. Он еще не решил, какой путь выберет, какой судьбы сам себе желает.
- Пойдешь этой ночью? – спросила Люба с кажущимся равнодушием.
- Устал, - честно признался Трубадур. – Пропускать нельзя?
- Можно, конечно, - Люба стала заметно веселее. – Можно вообще не ходить, если нет желания. И после трех посещений за Ворота бежать тоже не обязательно.
- Есть какие-то правила? – спросил Трубадур. – Что мне полезно знать?
- Почти никаких, - Люба на миг задумалась. – Три посещения, и получишь пропуск за Ворота. Но можешь не посещать вообще или с любыми интервалами. Только ночью, днем башня закрыта. После третьего разговора с Бухгалтером – тоже закрыта.
- Как это закрыта? – удивился Трубадур.
- Узнаешь, - Люба загадочно улыбнулась. – Кстати, наша лавка сегодня тоже была закрыта. Целый день. Завтра нужно начинать работать. А то растеряем посетителей. И завтракать нужно в трактире, чтобы отлавливать новичков. Если ты пока не готов, я могу сама первое время.
- Нет-нет, - быстро заверил Трубадур. – Без дела долго не умею. Мое мастерство здесь, похоже, не в чести, так что стану на время Купцом. Но имя менять не буду.
- Я тебе и не позволю, - Люба погрозила пальцем. – Твое имя мне нравится. И профессия тоже. Не было у меня знакомых Трубадуров.
- А кто был? – зачем-то спросил Трубадур и тут же пожалел о глупых, случайно сорвавшихся словах.
Но Люба совершенно не смутилась, отделалась шуткой:
- Все были, кроме Трубадуров, - отчего стало только горше.
Люба с порога отправилась в уборную. Шурудила кочергой тлеющие угли под железным баком, подкидывала дрова, потом долго плескалась в тазу. Трубадур успел развести огонь в очаге и несколько раз приложиться к бутылке из трактира Ворчуна. Вспомнил про стакан, наполнил его наполовину, но пить расхотелось. Сидел, наблюдая за мерцанием бликов, думал ни о чем и обо всем сразу. Краем глаза увидел, как Люба, завернутая в отрез ткани, тихо ступая по лестнице, скрылась на втором этаже, утащив за собой рюкзак. Надо будет подняться к ней, только вначале – под горячую воду.
Аромат мыла трезвил, горячая вода, что лилась из черпака на голову, а после обволакивала все тело, убаюкивала. Никуда он сегодня не пойдет. Он будет спать и видеть сны. Даже интимная близость с Любой казалась лишней тратой сил. Случались у Трубадура такие дни, когда не было вдохновения, когда жизнь была больше бременем, чем наградой. Выступать перед публикой с таким настроением – верный позор и полное отсутствие сборов. Немного алкоголя и крепкий сон – вот проверенный рецепт и лучшее лекарство от тоскливой усталости.
А может, не подниматься наверх, в спальню? Вдруг настроение у Любы боевое, и тогда вполне вероятен конфуз. Как же Люба называла этот отрез ткани для протирания тела? Ах, да! «полотенце» - вот как называла. Трубадур бросил влажное полотенце на спинку, а сам бухнулся на диван. Здесь, у огня, он проведет сегодняшнюю ночь. Появилось желание осушить стакан, что он тут же и сделал.
- Два бутерброда с вяленой курятиной и два по полстакана виски, - сказала Люба, она неслышно и незаметно спустилась из спальни, пока Трубадур не мог оторвать взгляд от пламенных бликов.
- Не хочу есть, - сознался Трубадур.
- Ничего не знаю, у меня все записано. Ваш заказ: два бутерброда с вяленой курятиной и полстакана виски, - строго сказала Люба, появляясь, наконец, в поле зрения.
Трубадур охнул от неожиданности. Люба была девушкой с чудинкой и, безусловно, умела удивлять.
- Откуда? – только и смог выговорить Трубадур.
- Когда чери разгромили ресторан… В правление Мэра это было.
- Я помню.
- Когда спалили ресторан, все эти вещи стали не нужны…
- А почему не сгорели?
- Ресторатор многое держал в отдельном доме, чтобы в ресторане было больше места для кухни и столиков в зале. Называл этот дом складом. Большая часть склада перекочевала со временем в лавку Стервятника. В нашу лавку. Выбрала сегодня свой размер. Нравится?
- Не то слово, - искренне восхитился Трубадур. – Оживший сон.
Перед ним стояла настоящая Официантка, персонаж его сказаний. Короткое платье было слажено из плотного зеленого сукна. Широкие отвороты воротника были украшены тонкими белыми кружевами. Собранные в пучок волосы венчала повязка из таких же кружев. Кружевным был короткий полукруглый фартук, а также кружевами был оторочен подол платья. На груди красовались накладные карманы с пуговицами. Из одного кармана торчал краешком желтый («золотой») карандашик. В правой руке Люба держала раскрытый блокнот, в левой – металлический поднос, на котором расположились две тарелки и два стакана с виски. Стаканы были наполовину полны, а на тарелках возлежали – по одному на каждую - огромные бутерброды с курятиной, сыром и зеленью.
- Так что, отменяем заказ или все-таки?.. – Люба подмигнула.
- Нет-нет, все верно, виски, бутерброды – все так, все, как заказывал, - подыграл Трубадур. – Ничего н отменяем.
- Вот и ладненько, - Люба с деловым видом опустила разнос прямо на диван и, сняв с него тарелки и стаканы, убрала разнос за спину, при этом вытянулась, как бы в ожидании новых распоряжений.
Покорная женщина в служебной форме – что может быть более возбуждающим? Трубадур вмиг забыл об усталости, о сне, о пламени в очаге.
- Выпьешь со мной? – предложил он.
- Не могу, я на работе, - напомнила «Официантка».
- Я договорюсь с Ресторатором, - пообещал Трубадур. – И дам лишних денег поверх заказа.
- Чаевые, - подсказала Люба. – Лишних денег не бывает, а все, что «поверх заказа» называлось раньше «чаевые».
- Почему так? – Трубадур в который раз был поражен запасом Любиных сведений обо всем.
- Не могу ответить точно, - призналась Люба. – Когда-то, до всех Эпох, был такой напиток – чай.
- Он и сейчас есть, - перебил Трубадур.
- Есть, - согласилась Люба. – Травяной отвар из разных сборов. В каждом трактире свой рецепт. А некогда чай заваривали из одной травы, которая так и называлась: «чай». На равнине она не растет. Очень дорогая была трава, подавали ее в специальных местах – чайных заведениях. Посещали такие заведения очень богатые люди. Раньше таких людей было много, так что в чайных бывали заняты все столики. Официантки не успевали уделить внимание каждому. И вот богатые люди, чтобы привлечь внимание Официантки, чтобы ускорить подачу чая, стать первым, кому принесут заказ, оставляли деньги в благодарность за внимание. Столько денег, что хватало на целую чашку чая. Такие деньги стали называть чаевыми.
- Правда, что ли? – не поверил Трубадур.
- Нет, конечно, - рассмеялась Люба. – Сочиняю, как ты на площадях.
- Из тебя вышел бы замечательный Трубадур.
- Я Официантка, - люба вернулась в образ.
- Так выпьешь со мной? – настойчиво повторил Трубадур.
- Ну, если будут чаевые… - Люба задрала носик, размышляя. – А я все думаю: посетитель один, а бутербродов и виски – по два. Что-то здесь не так. - Люба отложила поднос, достала карандашик, сверяя по пунктам «заказ» в блокноте, отчего совсем уж слилась воедино с тем образом, что рисовала фантазия Трубадура. - Точно – по два. Второй заказ для меня?
- Только для тебя, - Трубадур потянулся к девушке и привлек ее на диван, чуть не опрокинув стаканы.
- Тихо-тихо-тихо, - Люба высвободилась, переложила на пол тарелки с бутербродами, взяла стаканы, один из которых протянула Трубадуру. – Выпьем. Есть будем потом.
Выпили, Люба забрала стаканы, опустила их на пол. Близко-близко оказались ее красивое лицо, ее белый кружевной венец в волосах, ее губы с терпким запахом виски. Трубадур запустил руку под зеленое сукно платья, подол задрался до талии. Люба ловко стянула с него штаны, без единого звука забралась сверху. Трубадуру оставалось лишь крепко держать ее бедра, чтобы почувствовать темп, чтобы войти в общий ритм.
Трубадур знал многих женщин. Даже очень многих. На равнине незамужние девушки с готовностью вступали в интимную игру с привлекательным странником. Трубадур отправится дальше, а ей останется опыт, который потом можно подарить своему будущему мужу. Без претензий, без забот, без взаимных долгов.
Замужние женщины шли на всевозможные ухищрения, чтобы заполучить внимание Трубадура. На кону стоял более ценный приз, чем опыт или минуты удовольствия. При удачном стечении обстоятельств женщина могла обрести ребенка от пришельца. Такие дети, как говорят, отличаются особым здоровьем, а потому живут дольше, профессию постигают лучше, работают с большей отдачей.
Купцы, Охранники, Почтальоны тоже пользовались немалым спросом, но Трубадуры были беднее, а потому мужьям было легче купить их время для своих Жен. Да и какой женщине не хочется, чтобы ее ребенок с легкостью запоминал и сочинял истории, чтобы пользовался успехом в толпе? Так что те, кто желал ребенка покрепче, обращались к Охранникам, а те, кто ждал от будущего дитяти ума, шли к Трубадурам.
Он был избалован интимными ласками, расслаблен женским вниманием. Чтобы близость обрела для него вкус и новизну, женщина должна была очень постараться. Шлюхами становились лучшие из лучших: чтобы взымать плату за любовную игру, нужно быть настоящей мастерицей. Имя определяет профессию, а профессия требует профессионализма. Юные девчонки, получив от главы семейства мелкую монету, бегали к Шлюхам – получить ценный урок, узнать пару полезных хитростей.
Никаких хитростей не применяла Люба. Вскочила да попрыгала, как равнинная блоха в жаркий день. Трубадур улыбнулся про себя такому сравнению. Равнинные блохи – комки меха размером с голову взрослого человека – существа кровососущие, но чаще травоядные и не такие уж опасные, если их не злить. Их основное средство защиты – длинные мощные ноги, которые позволяют им спасаться от рогачей и сфинксов гигантскими прыжками. Они настолько шустрые, что почти неуловимы для хищников. В жаркие дни равнинные блохи прячутся от солнца в тени валунов. Когда солнце смещается по небосклону, блохи лениво перепрыгивают вслед за тенью.
Забавно, что неторопливые, как бы ленивые движения Любы в любовной игре напомнили Трубадуру именно о равнинной блохе. Не возникло бы никакого притяжения, никакого желания, если бы не столь неожиданное появление Любы в костюме Официантки. Трубадур позавидовал сам себе. Только очень мудрая и весьма искусная женщина умеет так направлять, зажигать и гасить в нужный момент возбуждение мужчины. Не к ней ли шел он по дороге вдоль Немого хребта? Не Любу ли искал в Городе? Все мечты об этом месте воплотились в одной женщине.
Не пойдет он сегодняшней ночью в Анкетную башню. А пойдет ли следующей? Или через одну? Нужен ли ему пропуск за Ворота? Люба, лавка ничейного хлама, этот дом с гонтовой крышей, с уютным очагом, крайний на улице, виски, бутерброды с вяленой курятиной – вот и все, что нужно ему для полного счастья. Его жизнь здесь, по это сторону Радужной Стены. Стены, что рассекла мир, пространство и время на две части – знакомую, привычную, суровую, но свою, родную часть равнины и запределье, неведомую даль, манящую, обещающую исполнение всех желаний, но пугающую безвозвратным расставанием, чужую часть.
- Считай, что оставил мне щедрые чаевые, - Люба откинулась на спинку дивана, и не думая оправлять задравшееся платье.
- Не думал, что захочу, что смогу сегодня, - признался Трубадур.
- Сколько тебе лет? – неожиданно спросила Люба.
- Точно не помню, - пожал плечами Трубадур.
Он действительно не помнил. Слишком юным он попал на равнину, чтобы считать время. За временем всегда следил его приемный отец. А когда наставника поглотила воронка могильщика, Трубадур начал вести свой, новый, отсчет. Два десятка лет прошло с той поры. Приблизительно такой же период времени выступали они вместе с приемным отцом. На равнину – это он помнил точно – он попал в двенадцать. – Лет пятьдесят, - суммировал Трубадур. – Может, чуть больше.
- Расцвет, - сказала Люба с уважением. – А мне тридцать два.
- Тоже расцвет, - без размышлений откликнулся Трубадур, на что Люба благодарно улыбнулась.
- Расцвет, да не тот, - сказала она без печали. – У нас, женщин, часы тикают иначе.
- Почему часы тикают? – удивился Трубадур.
- Часы – это прибор, который тикает. Раньше были такие специальные механизмы, чтобы контролировать время…
- Время нельзя контролировать, за его течением можно лишь наблюдать.
- Согласна, - кивнула Люба. – Наблюдать и пользоваться преимуществами каждого периода жизни. У мужчин и женщин разные преимущества в разные периоды. Юность и молодость для мужчин – это период силы и становления. Нужно успеть наладить жизнь так, чтобы обеспечить себе и своей семье годы зрелые и преклонные. С толком проведенные юность и молодость позволяют уверенно войти в период ума, зрелости, а затем выйти на финишную прямую мудрости, последних лет жизни. В древности эпоху ума, эпоху мудрости мужчины проводили по-разному. Одни как бы уходили в «пещеры», затворялись в себе, в семье, в узком кругу Жен, детей, друзей и мыслей. Другие пользовались преимуществами накопленного опыта, посвящали остаток жизни радостному служению вину и красивым женщинам. Так что расцвет для мужчин начинается тогда, когда можно почивать на лаврах былых заслуг, щедро делиться накопленным опытом и, конечно же, накопленными средствами. Взамен же получать счастье опьяненья и плотские дары милых дев.
- Не хочу в пещеру, - честно признался Трубадур.
- И не надо!  – заверила Люба. – У тебя другой путь. Для женщин юность и молодость – период цветения, свежести и великих свершений. Нужно успеть накопить опыт, пожить для себя на средства мудрых мужчин, найти и привлечь достойных кандидатов, выбрать такого мужа, что сможет в достаточной мере обеспечивать всех своих жен и детей. И потом, крепко держась за мужское плечо, посвятить зрелые и преклонные годы семье и детям.
- Так было не только в древности, так есть и сейчас, - заметил Трубадур. – Это естественный порядок вещей.
- Так или иначе, но я свой расцвет проспала, - улыбнулась Люба. – Опыта накопила достаточно. И даже муж был.
- Был? – нахмурился Трубадур: прошедшее время глагола предвещало печальную историю.
- Он сопровождал Купца в качестве Охранника. В каждом поселении имел одну-две Жены. Купец торговал и к хвосту, и к голове Дракона, всего десять поселений на пути. Так что мужа я видела три-четыре раза в году, когда Купец возвращался для торговли в наше селение. Детей заводить было еще рано, мне нужно было немного повзрослеть, чтобы подарить мужу здоровое потомство. Однажды караван ушел и не вернулся. Я ждала целый год, а потом собрала все, что имела и отправилась по следу. След оборвался далеко за тем селением, где обычно заканчивался путь Купца. Видимо, в погоне за прибылью решил изведать новые земли, но что-то произошло. Из каравана никто не добрался до людей ни в том, ни в другом направлении. Может, тени выкрали всех Носильщиков и Охранников ночью, а может, другие Купцы наказали за нарушение границ торговли. У Купцов, как и у любой другой профессии, есть своя этика, свои законы. А я решила не возвращаться. Куда мне было возвращаться? Из семьи родительской ушла к мужу. Осталась без мужа, без детей, без семьи. И вот оказалась здесь, в Городе.
- То есть шла не к Воротам?
- Нет, просто шла вперед. Все время в одну сторону. Мой муж, Охранник, в странствиях видел многое, от меня многого ждал. Но я, скорее, училась не мелким хитростям, а старалась понять, что именно привлекает мужчину в женщине и как усилить это влечение. Кое-что сумела уловить. Пользовалась в дороге этим знанием и, конечно, красотой, чем очень злила Шлюх в селениях. Сопровождала караваны, но чаще преодолевала переходы в одиночестве.
- И что же ты сумела понять? – поинтересовался Трубадур.
- В отношениях мужчины и женщины? Думаю, главное.
- И что же главное?
- А то, что мы во многом похожи на животных, но кое в чем от них отличаемся. Эти схожести и различия – они и есть главное.
Природа весьма экономна в расходе генетического ресурса. Самца влечет к самке только в тот период, когда самка готова к репродукции. Вот и у нас так же.
Да, не каждый наш половой акт подразумевает появление на свет потомства. Но половую активность мужчина проявляет по отношению к молодым и красивым женщинам, то есть к тем, кто сумел замаскироваться под эту самую «готовность».
Пусть даже женщина бесплодна по медицинским показателям, но если внешностью своей и своим поведением она сумела обмануть мужской взгляд, то будет вызывать влечение. Дамы в летах при желании успешно проделывают тот же трюк: скрывают предательские морщины кожаными костюмами, натягивают парики (это такие шапки, похожие на настоящие прически), чтобы скрыть выпадающие волосы, утягивают отвисшие животы, поднимают грудь, надевают сапоги в пах, перчатки в плечи, прячут лица под эротическими масками, а шеи – под широкими чокерами.
- Некоторые слова мне не знакомы, - признался Трубадур. – Но правильно ли это? Хорошо ли? Мужчины – такие развратники, нас тянет только к молодым. Стоит женщине потерять свежесть, мы тут же с легкостью меняем ее на более молодую и свежую. Жуть!
- И правильно, - рассмеялась Люба. – В тридцать женщина настолько увлечена воспитанием детей и созданием уюта в доме, что своими ненужными приставаниями вы бы только отвлекали женщин от более важных дел. Так велела Природа, и единственная в этом плане мужская слабость – это неспособность оказать сопротивление инстинктам.
- Тебе уже за тридцать, - напомнил Трубадур. – Но меня влечет к тебе так сильно, как никогда еще не влекло ни к одной женщине.
- Спасибо, - поблагодарила Люба. – Утренняя свежесть теперь не мое оружие. Но в моем арсенале есть мачете поострее – фантазия. И умение слушать. Ты говорил много, я слушала, старалась понять, чем смогу тебя удивить, порадовать. Твоя легенда об услужливых Официантках подарила мне вдохновение. Не знаю, будет ли такой эффект от костюма в следующий раз…
- Несомненно! – заверил Трубадур. – Очень даже будет!
- Тогда рано его пока заносить в лавку, - улыбнулась Люба. – И сможешь ты или не сможешь – это не вопрос твоей физической силы, это вопрос моей творческой изобретательности. Увидела, что настроение твое сегодня не очень. Потому и пришла к тебе в этом, - Люба устало уронила руки на кружевной фартук. – Готовила сюрприз на твой третий визит в башню. Еще один довод в пользу остаться.
- Сработал довод, - Трубадур наполнил стаканы самогоном Ворчуна, один подал Любе. Выпили, глядя друг другу в глаза. – Не пойду я в башню.
- Пойдешь, - сказала Люба уверенно. – Не сегодня, но пойдешь. Во-первых, тебе нужно поговорить с Бухгалтером о черях. Во-вторых, не будешь же ты оставлять ему два десятка золотых монет? А в-третьих… В-третьих, все ходят, и ты пойдешь. У меня еще один подарок.
Люба с неутомимой юной прыткостью взлетела по лестнице в спальню и вернулась назад со свертком в руках. В два движения распаковала, бросила на спинку дивана отрез материи, в который подарок был завернут. Теперь Люба с широкой радостной улыбкой держала за плечи кожаную жилетку, без рукавов, но с карманами. Ту самую, которая некогда принадлежала Стервятнику.
Нельзя сказать, что второй сюрприз порадовал Трубадура так же, как первый. Он и сам видел эту жилетку на вешалке в лавке, но мысли облачиться в нее не возникло. Зачем Люба решила подарить своему новому мужчине предмет одежды, который еще вчера носил ее прежний мужчина – вопрос без ответа. Женщины иногда совершают довольно странные поступки. Отказаться от подарка означало обидеть Любу. Трубадур не хотел заканчивать сегодняшний день ссорой. Он послушно накинул жилетку прямо на голое тело. Люба дождалась, пока он подтянет и застегнет штаны, и подвела его к ростовому зеркалу в углу.
- Ну, как? – спросила Люба настороженно.
- Не мала, не велика, сшита крепко, сидит удобно, - отрапортовал он, повернувшись вправо-влево. – В кармане его трубка.
- Чья? – смутилась Люба.
- Стервятника, - ответил Трубадур равнодушно. – Я помню эту жилетку, видел в трактире Ворчуна. Стервятник был первым человеком, что заговорил со мной в Городе. Если не считать Ворчуна. А ты была вторым. Я и твои высокие сапоги помню, и юбку клетчатую. А трубка с коротким чубуком, - сказал Трубадур, доставая трубку. – Табак у меня свой.
Так и вышел он за порог – в кожаной жилетке на голое тело, с трубкой в одной руке и кисетом – в другой.