Из записок офицера внешней разведки
Полную версию см. на портале Литрес Елеонский В. Цунами: повесть. М., 2018.
Трагическая история произошла во время сопровождения авианосца «Нимиц», которое мы осуществляли на одном из судов гидрографической службы Балтийского флота в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году.
Наверное, понятно, что махина, способная стереть с лица земли какую-нибудь небольшую страну или крупную административную область, не может не вызывать опасение со стороны тех государств, которые согласно военной доктрине Соединенных Штатов Америки являются потенциальными противниками. Любое перемещение «Нимица» из одной точки мирового океана в другую в то время, да и сейчас, кардинально меняло и меняет военно-стратегическое соотношение сил.
В составе гидрографической партии снова оказалась Наташа Волошина, весьма приятная молодая женщина со смазливым личиком и при теле, как я, кажется, говорил ранее в рассказе "Кальмары". Думаю, что даже Кристин Килер могла позавидовать её внешности, вот когда я понял, что женщина на корабле, в самом деле, к беде, и невзначай оказался в шкуре капитана третьего ранга Евгения Иванова, этой истории посвящен мой рассказ "Майор Иванов".
Великолепные чёрные волосы обрамляли нежное округлое и необычайно светлое мраморное лицо, а немного приподнятые брови-ниточки придавали особый шарм. Её волшебный взгляд завораживал, а стройная фигура и гармонично выпуклая грудь неизменно производили неизгладимое впечатление независимо от того, что она надевала, – блузу, бушлат, тельник, лёгкую маечку или телогрейку.
«Половая жизнь на борту корабля запрещена», – вот что надо выжечь в умах всех моряков, оформить в виде предостерегающего плаката и развесить во всех уголках, в том числе в гальюне и душевом отсеке. Капитан Егоров отличался интеллигентностью, чрезмерно полагался на людское здравомыслие и посчитал лишним вбивать этот важный запрет в давно повзрослевшие головы своих подчиненных.
Великолепный бюст Волошиной остряки в экипаже прозвали линзами ватерпаса. Каждый раз парни заразительно смеялись, свободно обсуждая достоинства ватерпаса в присутствии Наташи, поскольку она совершенно не догадывалась, что речь идёт вовсе не о морском приборе, контролирующем горизонтальный уровень при помощи выпуклых линз и пузырьков воздуха в ампулах с жидкостью. Её неосведомлённость смешила острословов и весь экипаж ещё больше.
Ловля кальмаров по ночам, когда приходила долгожданная прохлада, сплотила нас и довольно скоро сблизила с нашим замечательным коком. Мы с удовольствием охотились за этими десятирукими головоногими моллюсками в удивительном океане, описанном Джеком Лондоном, Артуром Конан Дойлом и многими другими известными поклонниками Атлантики, знавшими её не понаслышке.
Ночью при свете прожекторов, который совершенно дезориентировал нашу добычу, мы довольно скоро вылавливали несколько штук весом от трех до десяти килограммов и длиной до полутора метров. Наташа отваривала их и затем жарила с картошкой. Этот запах и вкус я помню до сих пор!
Кстати, она была в восторге от моей оды в стихах, о которой я упоминал в рассказе "Кальмары", и которую я зачитал ей на её день рождения, подошла ко мне, радостная, светящаяся, и благодарно чмокнула в щёку теплыми губами так, что у меня по телу пробежал сладкий электроток. «Сашка, Сашка, фаза, фаза!», – почему-то вдруг вспомнились мне в тот незабывемый миг истошные крики моих наставников-электриков времен зелёной юности.
Лишь острословы были недовольны одой, – теперь наша красавица знала, что на самом деле подразумевается под линзами ватерпаса, и их ежедневное развлечение, скрашивавшее наши серые будни, неожиданно прекратилось.
В один из дней штатный электрик был занят в машинном отделении, и капитан попросил меня проверить немного барахлящую от влаги электропроводку в душевом отсеке, которым пользовались только он и ещё несколько человек из командного состава, имелся график, и каждый знал свои часы.
– Если Шматков там, срочно направь его ко мне, есть срочный вопрос.
В этой части судна я оказался впервые, поскольку как и многие другие члены экипажа, пользовался санузлом, находившимся на противоположном борту. Укромный тамбур, имевший, оказывается, кроме общего входа, ещё выходы в камбуз и машинное отделение, привёл меня к искомому отсеку.
Механик Кирилл Шматков, здоровенный под два метра сплошь волосатый довольно молодой ещё колоритный брюнет, в самом деле, готовился принять душ, по графику было как раз его время. Узнав, что Егорову в срочном порядке понадобилась помощь, он, чертыхаясь, быстро оделся и поспешно ушёл, а я взял в руки тестер, зашёл в душевую кабину и принялся проверять состояние электропроводки. В полной тишине прошли какие-то минуты, и вдруг мне как будто послышался звук, похожий на шорох второпях сбрасываемой одежды.
Я резко отодвинул створку душевой кабины и к своему изумлению увидел прямо перед собой полностью обнаженную словно статуя в Лувре Наташу. Её неприкрытые одеждой линзы ватерпаса брызнули мне прямо в глаза. Она оцепенела от неожиданности и застыла передо мной в позе Афродиты Книдской из знаменитой римской резиденции Палаццо Альтемпс.
Я сам удивился своей молниеносной иронической реакции.
– Желаете зайти?
Шутка, как видно, получилась неудачной. Она буквально отпрыгнула назад и, бросив через плечо: «Извините, я думала, что там никого нет», – стремительно бросилась прочь из отсека, на ходу набрасывая на себя просторный халат и подбирая нижнее бельё. Её голые крутые бёдра захватывающе сверкнули в полумраке.
Вскоре Егоров с укором сообщил мне тет-а-тет, что в экипаже поползли слухи о моём романе с Волошиной, и свидания наши проходят в душевом отсеке. Я с возмущением раскрыл, было, рот, чтобы оправдаться, но он, поморщившись, вяло махнул рукой и не дал произнести ни слова.
– Иди, иди, и впредь наперёд головой думай, а не чем-то другим. Никогда ничего так просто не бывает!
Я был уверен, что происшествие с Наташей было чистой случайностью, пока не произошли события, о которых следует рассказать подробнее. Видимо, те умные головы, которые направили в качестве кока стройную, как модель на подиуме, и обаятельную до умопомрачения молодую женщину, думали, что моряки, месяцами болтаясь в океане, будут равнодушно взирать на её прелести. А, скорее всего, ничего штабные головы по этому поводу не думали, – вообще ничего, и, как оказалось, напрасно.
Лицо у неё всегда было светлым, тёмные бездонные глаза – магическими, а улыбка – неизменно приветливой. Вела она себя так, что каждый из нас теоретически мог рассчитывать на взаимность. Женщинам такое поведение помогает самоутвердиться, получить доказательство, что она несмотря на безжалостные годы всё ещё привлекательна, вот и всё, и ничего больше, а для мужчин это – коварная заноза, и они часто делают глупости, попадая в ловушку. После всего винят, конечно, женщину, хотя в действительности виноваты сами.
Короче говоря, два моряка решили, что их время, наконец, наступило. Каждый был убежден, что Наташа влюбилась в него по уши.
Между прочим, я слышал, что на военно-морских базах НАТО действует приказ, гласящий, что секс на территории и в жилых помещениях запрещен, в том числе между супружескими парами. Виновникам грозит дисциплинарное взыскание вплоть до увольнения.
Не знаю, есть ли на самом деле такой приказ, а если есть, даже не могу себе представить, насколько неукоснительно он соблюдается, и кто выступает свидетелями его нарушения. Наверное, как всегда, всё сходит с рук до поры до времени, пока не случается какое-нибудь чрезвычайное происшествие, причиной которого становятся интимные отношения, вот тогда карательная машина разворачивается на полную мощь. По крайней мере, приблизительно так произошло у нас.
Между прочим, когда мы посещали американский военный корабль, Наташа была с нами и очень понравилась американцам, у них буквально слюнки текли, как при виде аппетитного бисквита Твинкис. Впрочем, я забегаю вперёд.
В тот момент, когда мы успешно начали свое слежение за «Нимицем», командир одного из американских эсминцев, сопровождавших авианосец, предпринял беспрецедентный шаг, – пригласил наш экипаж на чай. Не могу точно сказать, чем он руководствовался, может быть, получил соответствующее задание от начальства, или его упросил пятнадцатилетний сын, который находился на борту. Он потом присутствовал на нашей встрече и глядел на нас так, словно вместо жутких отвратительных чудовищ с двумя головами, четырьмя руками и шестью ногами вдруг, о, небо, увидел почти таких же, как американцы, людей!
Как бы то ни было, факт остаётся фактом, – приглашение было получено и принято. Ждать санкции от руководства было некогда, да и американцы наверняка засекли бы нашу суету в эфире, может быть, ради радиоперехвата они как раз и затеяли весь сыр-бор.
Мы решили представить посещение в виде дипломатического визита, тем более, что именно в те годы состоялись знаменитые Хельсинкские соглашения, породившие надежду на скорое прекращение холодной войны, а наши и американские космонавты жали друг другу руки на околоземной орбите.
Американцы обожают совмещать приятные вещи с полезными, и наша паника по поводу столь неожиданного приглашения, несомненно, позабавила бы их. В отличие от своих отцов, свято чтивших героизм советских людей во время Второй мировой войны, этих парней воспитали в духе холодной войны, которая по большей части является войной информационной на устрашение и уничижение, и они были довольно низкого мнения о наших интеллектуальных способностях.
Ныне всем известный писатель-сатирик Михаил Задорнов прославился своими хитами о тупости американцев. Так вот, смею утверждать, что в то непростое время точно такой же стереотип насаждался американцам по отношению к нам.
Наш капитан решил не забавлять американских военных моряков. Спокойно и без суеты Егоров принял единственное, на наш взгляд, верное решение, – все свободные от вахты члены экипажа прибыли на борт гостеприимного американского корабля, представлявшего собой, как я сразу обратил внимание, существенно модернизированную версию эскадренного эсминца типа Форрест Шерман.
Командир, наголо обритый, краснолицый, плотный, чрезвычайно добродушный, оценил нас с высоты своего замечательного роста пытливыми, как у подростка, и необычайно синими и глубокими, как озеро Тахо, глазами, а затем без всяких предисловий просто ткнул пальцем в люк, куда нам вход был строжайше воспрещен.
Все остальные помещения передавались в наше полное распоряжение, мы могли свободно бродить и даже фотографироваться. Возможно, здесь таилась провокация.
Наверное, он рассчитывал, что мы, невзирая на запрет, начнем исподтишка всё вынюхивать и сразу покажем ему, кем являемся на самом деле. Мы беззаботно дурачились и смеялись вместо того, чтобы пробираться окольными путями к запретным местам, боевые железки нас совсем, кажется, не интересовали, и, видимо, поэтому очень скоро нашу шумную делегацию пригласили в просторную, светлую, отдраенную до блеска кают-компанию.
Майор Джон, так нам представился командир, повёл задушевный непринужденный разговор, угощая настоящим английским чаем, турецкими сладостями, испанскими фруктами, и, как истинный джентльмен, немало внимания уделил нашей Наташе. Она ни слова не понимала по-английски, однако от шуток майора очаровательно хохотала до полного изнеможения.
Беседа длилась приблизительно два часа, а когда мы, подарив казацкую кубанку, которая, между прочим, возбудила у хозяев встречи нешуточный восторг, поблагодарили за гостеприимство и стали собираться, майор вдруг спросил:
– Скажите, парни, чего там юлить. Вы – никакие не гидрографы, а русские разведчики, верно я говорю? Вы нас сопровождаете, это очевидно. Видите, как легко и между прочим я раскусил вас до самого ядрышка!
Мы только тихонько посмеялись в ответ и дружно поднялись со своих мест. Наташа изумлённо захлопала глазами, когда Егоров по её просьбе перевёл ей слова американца. Она, как и присутствовавшие на встрече моряки, кроме Егорова, меня, моего старшего и еще двух человек, была вольнонаемной и не знала, что в нашем экипаже находятся разведчики.
Отнюдь не наш жизнерадостный мужской смех, а именно реакция Наташи сильно обескуражила майора. Он, похоже, крепко засомневался в своих выводах и попросил нас посидеть ещё немного.
Егоров вдруг строго нахмурил свои густые как щётка седые брови.
– Послушайте, Джон! Если мы, в самом деле, разведчики, то, наверное, только идиот признается в этом. Надеюсь, вы нас идиотами не считаете. А если мы на самом деле гидрографы, то будьте осторожны, мы можем не устоять перед искушением, почувствуем себя на минутку Джеймсами Бондами и тогда точно введём вас в заблуждение. К чему задавать вопросы, ответы на которые вас могут лишь смутить! Вы прекрасно знаете, что любой проход вашей авианосной группы опасен для морской флоры и фауны. Я молчу о радиационном фоне, так мы залезем в такие дебри, что лучше не говорить!
Майор, как бы сдаваясь, шутливо поднял вверх свои большие как ласты руки, густо покрытые рыжей шерстью.
– О’кей, сорри, мерси, грация, пардон, пор фавор энд спа-си-бо!
Дурачась и хохоча, словно профессиональный клоун в цирке, он достал из бара бутылку французского коньяка и предложил выпить за Россию и Америку. Мы не отказались, чем ещё больше восхитили его, а под конец встречи у него голова, кажется, совсем пошла кругом, и вовсе не от коньяка, а от нашего искрометного юмора, неожиданных суждений и шарма Наташи. Он мгновенно выучил её имя, непрестанно произносил его совершенно без акцента, а, прощаясь, торжественно вручил ей подарочный коньячный набор «Деламейн», в котором колыхалось не менее четырех литров золотистой горячительной жидкости.
Продолжение см. Девушка с характером - 2.