Утомившая холодом весна 23-го года всё ещё тянулась и вовсе не собиралась заканчиваться, как будто людям назло. К счастью, температура всё-таки медленно, но верно повышалась и достигала терпимых пределов. Наконец, жители Ньюстед-вилладж смогли отложить на дальние полки шарфы и толстые пальто, заменив их твидовыми костюмами и плащами, способными защитить разве что от лёгкого ветра.
Столбы дыма, исходящие из труб деревенских домов стали уже, а люди всё дольше и дольше задерживались на улице. Даже дожди не могли их прогнать. Хотя, давайте будем честны, англичане уже давно привыкли к осадкам и даже ливнем их не удивить.
Днём жизнь на улицах бурлила как вода в чайнике. Казалось, в этом году вода была неспокойней, нежели в предыдущие. Давно здесь не происходило такого, что вся деревня превращалась в один огромный муравейник. Люди бегали из одного места в другое, почтальоны замучались доставлять телеграммы, а повара готовились принимать народ. В общем, шли приготовления к ярмарке.
Сложно ожидать подобного, когда дело доходит до деревень, о которых вообще мало кто знает. Ведь именно по этой логике майор Кроншоу и выбирал местечко для своего отпуска.
Посмотрев на эту развалину, рассыпающуюся на ходу, мало кто сможет узнать в ней, пожалуй, одного из самых знатных холостяков старого Лондона. Теперь, в возрасте пятидесяти шести лет, сменив цвет волос с тёмно-каштанового на седой, значительно изменившись в лице и потеряв весь былой авантюризм, майор Кроншоу хотел лишь одного – найти место, где тишина будет его лучшим другом.
Прибыв в Ньюстед, майор точно не ожидал увидеть сотню людей, ходящих туда-сюда по деревне. Наблюдая за этими телодвижениями, майор подумывал, а не стоит ли уехать отсюда, пока ещё не поздно? Но нет. Выбор сделан, путь проделан. Ни шагу назад! Так кричал он солдатам из своего корпуса, когда те сражались на границе Франции с армией Кайзера. Он пережил пули, огнемёты, газовые атаки и взрывы снарядов. Уж толпа народу особых проблем не вызовет.
– И чего только все они тут собрались? – Спросил он сам себя, нащупывая в кармане портсигар. – Нашли, мать его, время…
– А вы что не знаете? – Произнесли у него за спиной. Майор дёрнулся, явно не ожидая, что на его риторический вопрос дадут ответ. – Тут ярмарка. Как по мне, ничего особенного я в ней не вижу, но вы же знаете, каковы наши люди. Понаедут из своих городов, Лондона, Манчестера, Бирмингема. Никогда деревни не видели, а тут такая возможность. И рыбы наловят, и на деревенщину насмотрятся. Рыболовная ярмарка и цирк уродов под одной обложкой.
Пока майор разворачивался, его собеседник уже успел закончить свою мысль и задумчиво смотрел куда-то в толпу, видимо, придумывая, что ещё сказать.
– Простите? – Майор обратился к молодому человеку, стоявшему с сигаретой в зубах. Он хотел ещё спросить, почему этот парень считает местных деревенщин уродами, но тот не дал ему произнести вопрос.
– Джон Карриган, приятно познакомится. – Представился он. – А вы стало быть?...
– Теодор Кроншоу. – Ответил майор. – А вы, стоит понимать, пришли сюда не на ярмарку? – В его голосе прозвучала какая-то странная нотка, будто майор знал, что привела Карригана в этот богом забытый клочок земли. – Рыболовных снастей я при вас не вижу, а местных людей, как я понял по вашим словам, вы не жалуете. Чем же вы планируете тут заниматься?
– Терпеть не могу большие собрания людей, если честно. Хотя, приходится как-то уживаться с этой ненависть, а то могу вылететь с работы, и глазом не успею моргнуть. А я тут именно по долгу
профессии.
– А где же вы работаете, позвольте поинтересоваться?
– Я работаю там, где события. А потом у себя на стуле. Я журналист. Вернее будет сказать – репортёр. Но лично мне не нравится это название. Звучит как-то по-военному. А война для меня – больная
тема.
– Хм. Мне всегда было интересно узнать, какого это, работать в газете. Но, не думаю, что я бы смог выдержать подобную роль.
– А какую роль вам довелось выдерживать?
– До войны, никакую. Жил на акциях моего отца.
– И война предоставила вам занятие?
– Не то, чтобы... Пошёл добровольцем, отслужил от начала до конца, ушёл в отставку и продолжил жить, как и раньше. Считай, что ничего не изменилось.
Здесь, очевидно, майор сильно приукрашивал свою жизнь. Невозможно вернутся с войны, и продолжить жить как было. И мистер Карриган это прекрасно понимал. Он видел в едва заметных движениях лицевых мышц то, что видел уже не один раз у людей такого типажа. Майор не хотел говорить о войне и своей жизни, что Карриган прекрасно понимал и решил не продолжать разговор на эту тему.
– Кстати, а что это за ярмарка такая? – Продолжал майор. – Мне ничего не говорили про неё, когда рекомендовали эту деревушку. Из ваших слов я понял, что она как-то связана с рыбалкой.
– Так всегда. Все эти агентства никогда не расскажут всех недостатков места, если на кону стоят деньги. А на кону всегда стоят деньги, так что это всё превращается в бесконечный поток лжи. А по поводу ярмарки, не обращайте не неё внимание. Сегодня последний день, в любом случае. Некая местная важная шишка спонсировала ярмарку в честь дня рождения. Сэр Кэрри, его зовут. Знатный рыболов, как говорят. Но меня всё это не интересует. У нас тут скоро будут дела веселее. Хочется первым же написать об этом.
Майор выслушал Карригана и лишь молча кивнул, не особо придавая внимания всему, что говорит репортёр. У него в голове помелькали свои мысли, которые были гораздо важнее. Заметив, что собеседник ушёл в раздумывания, репортёр решил больше не удерживать майора и распрощался.
– Ладно. Вы тут располагайтесь, а я пошёл своей дорогой. Денёк будет очень долгим. – Карриган удалился, чуть ли не подпрыгивая при каждом шаге.
“Молодости этому парню не занимать” – Подумал майор и тоже соизволил не оставаться на месте. Вместе со своими тяжёлыми чемоданами, он направился туда, куда глаза глядят.
***
Мистер Бронсон бросил беглый взгляд на мужчину, только что вошедшего в гостиницу. Странное это дело. В деревне такая ярмарка, а гостиница совсем пустеет. Этот старик – первый, кто записался за последние два дня.
Немолодой мужчина подошёл к ресепшиону, где его встретила такая же немолодая особа, вся покрытая морщинами, при этом сохранившая какую-то внутреннюю привлекательность. Впрочем, старушки нередко источают эту натуральную харизму и доброжелательность. А последнего владелице гостиницы не занимать.
– Доброе утро. Теодор Кроншоу. – Назвался мужчина.
Женщина быстро нашла его имя среди списков и передала ему ключи, вместе с тем назвав номер комнаты, после чего пожелала ему хорошего времяпрепровождения. Она пожелала этого же и Бронсону, но обслужила Кроншоу как-то более дружелюбно. На Бронсона она смотрела не слишком приятно, с презрением. Если бы в округе были другие гостиницы, и ноги бы его в этом заведении не было. Но, увы, рядом лишь дома да поля. Хочешь жить с удобством – терпи надменную старуху. Впрочем, невелика жертва.
“Кроншоу. Знакомое имя” – Подумал Бронсон. Хотя, его имя не должно казаться знакомым. Как-никак, в его голове запечатались сотни имён, одинаково ему ненужных, но, по определённым причинам, запомнившихся. В некотором роде, Бронсон был коллекционером. Только вместо монет или почтовых марок, он собирал в голове имена. Чего только человек не придумает, лишь бы было чем занять мозг.
Вслед за стариком вошла дама, куда приятней на вид. Где-то он уже видел эту узенькую мордашку. Скорее всего, в газетах. Если бы он видел её вживую, то, несомненно, запечатлел бы её в своём разуме. Слишком уж необычными были её огненные рыжие волосы и проедающие насквозь кислотно-зелёные глазки. Будь Бронсон лет на десять моложе, он уже приударял бы за дамой, а теперь он разве что угостит её в ресторане, дальше первого свидания отношения не зайдут. Прошли времена его былой красоты и романтических похождений, о чём Бронсон жалел как ни о чём другом.
Она, ровно, как и старик, подошла к ресепшиону, назвалась именем Флоренции Каст, получила свой ключ и ушла искать комнату по нужному ей номеру. Хозяйка и её обслужила дружелюбно. С чего бы именно Бронсона она так недолюбливает и шлёт в его сторону странные взгляды?
– Такое чувство, что сегодня сюда съехались все, кто только мог. – Произнёс Бронсон. – Только ведь себе подумал, что здесь практически никого нет, и вот те на. За один день приехало больше народу, чем ща последние два.
Другой мужчина, сидевший за одним столом с Бронсоном, свернул газету, чтобы посмотреть на соседа и вновь расправил её.
– Вы тоже не то чтобы давно здесь располагаетесь. – Заметил он.
Человек напротив обладал своеобразной внешность. Было предельно ясно, что он иностранец, хотя сказать, какой конкретно национальности – очень сложно. Сам Бронсон предположил, что мистер Донни, а так звали этого человека, был итальянцем. Хотя, для итальянца у него были слишком пышные усы и практически лысая голова. Бронсон бывал в Италии, но таких людей среди абориген он
не видовал. Теперь, когда Донни заговорил, Бронсон всё-таки засомневался в своих предположениях. Слишком отчётливым был итальянский акцент в его голосе.
И ещё один человек зашёл в гостиницу. Молодая девушка, ей не было даже двадцати, малорослая и слегка полноватая, она, тем не менее, бегала с атлетической скоростью. Мгновенно рванулась за ресепшион и бросилась в объятия старушки за стойкой.
– Тётушка Милтон. – Провизжала молодая девушка. – Не хочется вас оскорблять, но вы постарели.
– Ха. Таково время. Только берёт, ничего не давая в ответ. Разве что, кроме опыта. Только не знаю, нужен ли он мне теперь. Линда, дорогуша, пошли, я сделаю тебе тёплого чая. А то ты, несомненно, совсем замёрзла на улице.
– Не так уж там и холодно…
Старушка и её племянница ушли, оставив ресепшион пустым.
– Вот это я понимаю обслуживание. Слышали? Они пошли пить чай. – Негодовал мистер Бронсон. Он не был разгневан, просто хотелось о чём-то поговорить, а тут нашёлся повод. – У нас в Америке за такое руки бы оторвали.
– Ей принадлежит это заведение. Пускай позволяет себе всякое. – Пробормотал в ответ Донни. – Это бьёт только по её карману.
– А что если сейчас зайдёт ещё кто-то?
Словно услышав слова Бронсона, вселенная послала в гостиницу ещё одного постояльца. Леди в середине своих тридцатых, она разгуливала как по подиуму, покачивая боками из стороны в сторону. Хотя, даже со стороны было понятно, что движения неестественны и наиграны. Она собой походила на дорогую куклу, которую вырядили в дешманскую одежду. Очевидно, она пыталась скрыть своё социальное положение под маской обыденности, но сделано это было чересчур вычурно и безвкусно.
Услышав звон колокольчиков, установленных на двери, мисс Милтон прибежала на свой пост с чайником в руках.
– О господи. Миссис Кольтер. Каким ветром вас занесло в нашу деревню? – Под словом ‘деревня’, мисс Милтон скорее подразумевала слово ‘грязь’.
– Надеюсь, мисс Милтон, я могу полагаться на вас, чтобы сохранить факт моего здесь пребывания. Не хотелось бы, чтобы кипа поклонников прервала мой спокойный отдых. – Как и любая хорошая артистка, она прекрасно смогла изобразить невинность, хотя она прямо в лицо говорила ложь, что было ей не свойственно.
– Конечно же. Вот ваш ключ. Заранее зарезервированный, так что мы успели подготовить номер к вашему прибытию. Если не ошибаюсь, вы говорили, что у вас аллергия на пыль.
– Это хорошая новость. Что я не люблю в подобных гостиницах – это грязь и запущенность. Они всегда слишком пыльные или
неубранные. Или и то и другое одновременно.
– Могу поклясться, что у нас ситуация обстоит совсем наоборот.
– А вот это определю я. – С добродушной улыбкой подытожила миссис Кольтер и направилась наверх, в свои временные покои.
– Это случаем не та актриса, Джолин Кольтер? – Спросил Донни у Бронсона.
– Понятия не имею. Я не слежу за театром. – Ответил тот.
– Я не про театр. Она ведь снималась в кино. В какой-то драме. Кажется, про Людовика XIV. Лично мне они не по душе. Уж лучше посмеяться лишний раз, нежели смотреть на чьи-то страдания.
– Это кино. Не стоит так серьёзно всё воспринимать.
– Когда в жизни происходит всякое, сложно не воспринимать даже литературную драму серьёзно.
Не успела актриса исчезнуть с лестницы, как в гостиницу забежал Карриган и, ни разу не оглянувшись по сторонам, сразу же направился к себе в номер, подпрыгивая на ходу как пружина. Проходя мимо актрисы он наклонился, быстро выпрямился и поскакал дальше.
– Думаю, у меня сегодня будет много соперников. – С толикой авантюризма произнёс Донни.
– Это почему?
– А вот почему. – Донни достал из кармана колоду карт. – Я сегодня планирую обыграть вас всех в бридж.
– Нет, спасибо, я перестал играть в азартные игры, с тех пор как чуть не обанкротился лет десять тому назад.
– Ой, ну не нужно стоить из себя непорочного человека. Все мы грешны, а простую игру в бридж и вовсе за грех посчитать сложно.
– Всё равно. Я лучше посплю пару лишних часов.
– А жаль. Вместе с вами, нас было бы восемь человек. Разделились бы в две команды…
– Может быть, в следующий раз.
Мистер Бронсон встал, поправил подтяжки и отправился в свой номер.
– В следующий раз… – Тихо протянул Донни, глядя в спину мистера Бронсона. Мисс Милтон посмотрела на итальянца укоризненным взглядом. Настолько ей не понравился тон, с которым он это произнёс.
***
Гостиница “Марксмэн” имела очень своеобразный вид, как внешне, так и внутренне. Снаружи она выглядела как типичный особняк века эдак восемнадцатого. Можно было даже подумать, что в нём когда-то жил местный лорд, заправляющий загадочными делами, но на деле, особняк был самым что ни на есть обыденным. До великой войны его использовали в качестве главштаба охотничьего клуба, в честь которого здание и получило нынешнее название .
И, несмотря на то, что клуб прекратил своё существование уже как десяток лет, на стенах дома до сих пор висели напоминания об ушедшей славе в виде фотографий выдающихся охотников и их величавых трофеев, привезённых из самых разных частей мира. Пожалуй, самой привлекательной добычей, притащенной откуда-то из Африки, являлась шкура огромного тигра, которая, хоть и облезла, но всё ещё исполняла роль ковра возле камина.
Этим вечером, за столом у этого самого камина сидело семь человек. Майор Кроншоу занимал заглавное место, ибо напротив него никто не сидел, только по сторонам. Слева находились женщины – Флоренция, Джолин и молодая Милтон обсуждали насущные вопросы, активно перебивая друг друга. Справа сидели остальные – Карриган, Донни и старушка Милтон. Они были куда тише, хотя владелица гостиницы частенько бросалась фразами на другую сторону стола. Карриган и Донни мирно курили, попутно одним-двумя словами описывая своё мнение о деревне.
Наконец, молодой прислуга принёс на подносе семь бокалов и три бутылки алкоголя. Ликёр, виски и вино на выбор. Разобравшись с тем, кто что пьёт, семеро за столом перешли к более активным обсуждениям всего, что только можно. Алкоголь определённо развязал им языки, хотя ни один из них не был конкретно пьян.
– Вот мы и собрались здесь. – Произнесла старушка Милтон. – Мистер Донни, доставайте карты.
Донни подчинился и достал из своих штанин ещё запечатанную колоду. Развернув из пакетика, он её тщательно перемешал и обратился к остальным.
– Кто будет играть первый раунд?
За столом начались обсуждения, по итогу которых было решено, что играть будут женщины.
– Сейчас мы посмотрим, как в деле действуют лучшие лжецы в мире. – Заметил Донни двум другим мужчинам за столом.
– Как неуважительно. – Возмутилась Кольтер. Хотя, возмущение это было сделано в шутку.
– А как по мне, наоборот. – Возразил Карриган. – Если вы спросите меня, то я скажу вам вот что. Женская способность так прекрасно врать – это только плюс. Я бы даже сказал, врождённый талант. Так что, это совсем не неуважительное отношение, просто мы так восхищаемся вашим превосходством.
– Ну ладно, Джон. Вы меня убедили. Вы тоже можете прекрасно лгать. У вас для этого подходящий голос. Вы звучите, словно всегда уверены в том, что говорите. Я бы так не смогла. Как только я в чём-то сомневаюсь, сразу начинаю заикаться. Именно поэтому я предпочитаю учить реплики на зубок. Если не буду точно знать свои фразы, то не смогу нормально их произнести.
– А как по мне, весь вкус роли – в импровизации. – Вставил Донни, пока раздавал карты. – Актёр, он ведь тоже творец, в некотором роде. Он должен понимать, как ведёт себя его персонаж. А если он знает персонажа, то сможет сыграть и без сценария.
– Мне так не нравится. – Помотала головой Флоренция. – Я имею в виду, придумывать на ходу. Я пишу книги и предпочитаю планировать диалоги заранее, а не придумывать их на лету. Обычно, когда я так делаю, они получаются либо слишком банальными, либо слишком неестественными.
– Люди, они такие. Часто говорят неявственно. – Старушка Аманда Милтон посмотрела на свои карты. – Так, так, что тут у нас… Хм, интересно… Так, о чём это я? А, люди… Не бойтесь писать странно, мисс Каст. Наш мир полон странностей и люди часто подражают этому миру, пытаясь быть как можно страннее. Думаю, они скоро будут тематические конкурсы устраивать.
– Что-то вроде цирка уродов? – Поинтересовался майор.
– Может быть. Я думаю, вы тоже, достаточно стары и повидали эти мероприятия в молодости. Неприятное зрелище. Мне всегда было жалко этих людей. У них проблемы в жизни и им приходится зарабатывать тем, что с них все смеются. Особенно жалко того Меррика. Джозеф его звали, если не ошибаюсь. Посмотришь на него, так страх берёт, как природа вообще могла сотворить подобное со своим ребёнком.
– И начинаешь благодарить бога, что не уродился таким же. – Не без толики тщеславия добавила Кольтер.
– А вот мне не смешно. – Разозлилась Каст. – Моя бедная подруга, Оливия Страут, была не слишком приятной девушкой, если оценивать внешний вид. У неё была какая-то болезнь, из-за которой кости выросли как-то неестественно.
– Что-то я такое слышал. – Заметил Карриган. – У меня есть друг с Харли-стрит, и он время от времени рассказывает мне о своих самых удивительных случаях. К нему однажды, было дело, пришёл человек с тремя пулевыми ранениями. У моего друга чуть сердечный приступ не случился. Он разрывался от присущего врачу желания помочь пострадавшему и страха того, что сейчас дверь выбьют те, кто выстрелил в бедолагу, и отправят на тот свет их обоих. Ситуация, насколько я помню, оказалась одной из тех абсолютно ненормальных глупостей, которые, тем не менее, случаются. Как выяснила полиция, по показаниям восьми разных людей, тот бедняга чистил револьвер, не зная, что он заряжен. Первый раз он выстрелил случайно, второй раз он нажал на курок, когда резко дёрнулся от того, что ему в брюхо влетела пуля, а как он получил третье – для всех загадка.
– У меня брат случайно выстрелил, когда чистил ружьё. – Сказал майор. – Правда, не в себя, а в нашего отца. Старик пережил, хотя пуля вошла ему прямо в грудь. До сих пор не понимаю, как это вообще получилось. То, что он выжил, я имею в виду. Готов поклясться, я бы такого не пережил. Да и вы все, как мне кажется, тоже. Но, мисс Каст, будьте добры, продолжайте свой рассказ. Мы вас очень грубо прервали. Вернее, не мы, а мистер Карриган.
– Ничего страшного. – Каст положила ещё одну карту на стол. – У нас весь вечер впереди. Так, где я остановилась? Хотя, я вроде бы, даже и не начала. Думая об этом сейчас, я практически не помню, как мы познакомились с мисс Страут. Если не ошибаюсь, это был один из тех случаев, когда я выходила на улицу в поисках вдохновения. Мне тогда пришла в голову идея для неплохой романтической линии, но всё никак не могла представить себе в голове мужскую сторону этого сюжета. Поэтому я пошла гулять, попутно всматриваясь во всех проходящих мимо.
– Но нашли вы вовсе не мужчину?
– Все мужчины, которых я видела, совсем не подходили на ту роль, которую я хотела, чтобы этот персонаж сыграл в сюжете. Все были какими-то слишком обыкновенным. Мне нужно было что-то особенное. Например, такой мужчина, что выглядит как закоренелый уголовник. Там, какой-нибудь шрам на лице, от уха до глаза, грубое лицо, но что-то в нём будет выглядеть обыденным, добрым. Не знаю даже. В книгах постоянно пишут, что какой-нибудь тип огромных габаритов, с неприятным видом, всегда оказывается самым добрым среди героев.
– Или очевидным злодеем. – Воспротивился Карриган.
– Так или иначе, Страут я заметила случайно. Искала мужчину, а нашла женщину. Она ходила с вуалью, чтобы скрывать неприятные дефекты лица, чем сразу же завладела моим вниманием. Сложно не заметить женщину в вуали. У неё либо трагедия, что само по себе интересно, либо у неё есть какая-то причина скрывать лицо, что обычно скрывает за собой не менее ужасающую трагедию. В этом случае это была трагедия природы. Она позволила уродиться этой бедной девушке с таким уродством, а по-другому это назвать и получится. Эти выпирающие кости создавали эффект схожий с… вот, вы когда-нибудь видели картины Пикассо? Примерно так это ощущалось. Какие-то жуткие пропорции, которые, казалось, природа просто не могла создать.
Мне тогда так стало жалко её. Рядом стояла совсем обычная, красивая женщина, которая пудрила себе носик и ни о чём не волновалась по поводу своей внешности. А вот, женщина – которая не просто уродилась такой, но ей ещё и приходится с этим жить. Как же над ней, должно быть, издевались в школе. Мне всегда было страшно об этом думать. У нас такой противный народ, что подобных ей людей затравливают и полностью уничтожают в эмоциональном плане.
Когда я её встретила, она была именно такой, как я и ожидала. Забитая, пугливая, нелюдимая. Мне пришлось постараться, чтобы войти к ней в доверие. Правда, не стану лукавить, изначально у меня такого намерения не было. Я взяла её внешний вид на заметку, так как посчитала очень даже оригинальным, но просто прошла мимо. Только когда я вновь встретила её, было это где-то через неделю, я поняла свою ошибку и решила всё-таки познакомиться и, по возможности, помочь ей.
Она оказалась приятной личностью между прочем. До её истинного характера пришлось докапываться, но это того стоило. Страут была просто восхитительна. Так как на улице ей было некомфортно, она проводила своё свободное время за книгами, в результате чего была начитана и постоянно говорила цитатами. Особенно я удивилась, когда она однажды призналась, что знает – кто я, и даже читала мои книги, которые ей, кстати, пришлись по вкусу. Это как будто был знак, что нам суждено стать близкими друзьями. Так и случилось. Мы знали друг друга целых пять лет, когда произошло это.
– Что вы подразумеваете под ‘этим’? – Линда Милтон явно заметила жуткий тон, которым писательница сказала последнее слово.
– То, что произошло, можно назвать разве что страшным сном. Я, конечно, читала про такое, как в книгах, так и в газетах, но никогда даже не осмеливалась подумать, что подобное может произойти с кем-то из моих знакомых. Хотя, думаю, это типичная проблема человека. Мы всегда думаем, что нас пронесёт. Соседей сразит холера, а тебя пропустит мимо. И, тем не менее, сложно принять смерть подобным образом. Вы, несомненно, читали о маньяках. Обычно, когда говорят это слово, подразумевают какого-то умалишённого, который убивает, потому что у него в голове щепка застряла, если вы понимаете, что я имею в виду. Но мне никогда так не казалось. Маньяки всегда действуют по причине. Даже если эта причина совсем дурацкая. Например, в детстве тебя обижали какие-то старухи, а когда ты вырос, внезапно захотелось проломить паре пожилых дам их черепа. Это имеет логику. И я очень хотела бы узнать ту логику, по которой была убита Страут.
Тот день врезался мне в память, и я, даже если попытаюсь, не смогу его забыть. Тогда стояла жара. Но не такая, что хоть догола раздевайся, и всё равно будешь закипать как в котле. А такая, приятная, когда надеваешь лёгкое платье и отправляешься гулять по парку. Так мы и сделали. Ей, правда, было немного жарко в своей вуали. Мы ходили и говорили про развитие детективного жанра в литературе. Мне всегда казалось странно, что полицейские романы начали появляться относительно недавно, но уже укоренились как один из основных и самых популярных направлений. Как оказалось, разговор этот был пророческим. Мы с ней расстались прямо у моего порога. А на следующий день ко мне пришёл сержант полиции и рассказал, что её зарезали и бросили в проточную канаву, как какой-то мусор. Пять ударов ножом, с особой жестокостью.
Меня даже не стали тянуть на опознания, так как я её смогла прекрасно описать и так, на словах. С тех пор я не могла оставить себя в покое. Ведь я видела этого маньяка. Я прекрасно разглядела его лицо и ещё думала, почему он следует за нами? Если бы я тогда встретила этого урода на улице, убила бы на месте. И не важно, кто окажется свидетелем расправы. Мне уже не важно. С тех пор я только и живу на жажде мести. Пока что я не привела свой план в действие, но ничего. Всему своё время. А время близится к полуночи…
– Знаете, мисс Каст. – Проснулся майор. – Во-первых, я, как и все в этой комнате, сочувствую вашей утрате. Но, вы, наверное, даже не представляете, как близко к дому ударяет ваш рассказа. В некотором роде, в моей семье произошла похожая ситуация.
Тогда, а было это три года назад, я жил совсем другой жизнью. Видите ли, с самой моей молодости я считал, что вся эта белиберда про семейную ячейку, про то, что каждый мужчина должен найти себе пару, зачать ребёнка, следить за родными. Всё это казалось мне полной чушью. Мой отец, тот ещё скряга, к счастью, помер, когда нам с сестрой стукнуло под двадцать. Моя сестра была на два года младше меня. Даже не знаю, как её описать словами.
– А вы опишите образами. – Предложила Аманда Милтон. – Я часто замечала, что легче сравнить что-то с чем-то, нежели мучать мозги и перебирать весь наш Английский лексикон.
– Пожалуй, так я и сделаю, мисс Милтон. Она была, как книга. В красивой обложке, над которой тщательно сидел вечерами напролёт самый искусный художник, вырезая и выкрашивая кожу из которой она сделана. На неё было приятно смотреть, даже когда она просто лежала где-то в стороне. И она всегда манила тебя своим чудным названием. И тот, кто открывал эту книгу, получал всё, что только хотел. На страницах были и добродушные истории, и трагедии, и комедии, и загадки, и страсти… Всё, что только пожелаешь, эта книга в себе материализовала.
– То есть, она была идеальна. – Подытожил Донни. – Не думаю, что я когда-либо видел настолько идеальную женщину.
– А я видел. Я жил с ней все тридцать пять лет, когда внезапно решил, что мою скучную жизнь пора менять. Работа с отцовской компанией, которая, к слову, занималась поставкой сахара из Вест-Индии, к тому времени уже приелась мне, и я захотел, как говорится, тряхнуть стариной. Хотя я тогда не был старым, да и сейчас мне до старости ещё далеко. Но в ментальном плане я действительно ощущаю себя куда старше, чем ощущает себя моё тело. Тогда я вбил себе в голову, что, чёрт возьми, а жизнь-то коротка. Думал, умру, как отец, в возрасте пятидесяти лет, ничего не сделав в жизни, а просто просидев на офисном кресле треть столетия. И вот тогда я вспомнил, что состоятельные мужчины в то время развлекали себя всякими сафари в Африке или золотой лихорадкой, хотя ничего в этом словосочетании мне до сих пор не кажется весёлым. Тем не менее, тогда мне это показалось заманчивым. Мне было неважно, потеряю ли я эти деньги просто так, главное – чтобы я получил удовольствие от жизни. В то время мне это было необходимо.
Плавание на судне из самой Англии до Египта было тем ещё испытанием. Я был готов расстаться с жизнью трижды. Первый раз, когда наше корыто чуть не перевернуло при буре. Второй, когда моя морская болезнь зашла слишком далеко. Но это была моя вина. Я просто не воспринял симптомы серьёзно, о чём потом горестно жалел две недели. А на третий раз мы встретились с китом, или какой-то такой штукой. Она чуть не сделала в корабле пробоину своим хвостом. Клянусь богом, того опыта хватило бы на целую книгу. Ну, или хотя бы повесть.
Мои путешествия по Африке можно описать как восходы и падения. Я как-то встретился с одним золотоискателем, который по голову завяз в долгах и ожидал вылезти из них, найдя жилу или хотя бы что-то, что позволило бы ему вернуться к нормальной жизни на родине, иначе он до конца жизни останется изгнанником. И когда я спросил его, сколько он уже пытает удачу, знаете, что он мне ответил? Тридцать два года. А ему было пятьдесят три. Более половины своей жизни он провёл в этих жарких краях, пытаясь найти залежи золота. И, в итоге, он ничего не нашёл. Помер от малярии через несколько лет, но его трагичная судьба заставила меня задуматься над моей. Уже двадцать лет я тягаюсь по Африке. Где-то мне улыбалась фортуна, и я попадал в интересные истории. Например, когда мы со стариком Джеймсом убегали от аллигаторов. Или крокодилов, я так и не научился различать их. А бывали такие случаи, когда я целые месяцы под ряд лежал в неудобной кровати, излечиваясь от очередной холеры, что подхватил по неаккуратности. И, только тогда я вспомнил о своей сестре. Об этом идеальном образце литературы, какой я её описал вам. Я до этого как-то не задумывался над тем, что мой внезапный отъезд, вероятно, повлиял на семью, и мне стало стыдно. Пожалуй, никогда я не ощущал такого жгущего стыда, как тогда. А я в своё время сделал немало постыдного.
И вот, блудный сын вернулся к матери и сестре. Мать моя совсем не переменилась. А вот сестра завяла. Она была слишком добрая ко всем подряд, но никогда не жалела себя. Страдала от этого только она, что не нравилось нам с матерью, но она сама вроде бы не замечала, как постепенно тянет себя в могилу. Ей это было нипочём, главное, что другим хорошо. И вот, в конце концов, она доигралась.
Нашла себе молодого человека, да влюбилась в него по самые уши. Мать не собиралась мириться с их предстоящим браком. Она этого парня видела и говорила, что выглядит он как чёрт. Таким она мне его описала, и таким он показался, когда я его увидел вживую. Сатана воплоти. Но моей сестричке он таковым совсем не виделся. Она мне его описывала как беднягу. Он тогда чуть не потерял всё, что у него имелось. И, честно, лучше бы он так и помер в бедности. Но нет, ему надо было влюбить в себя Кэйти.
И её белый ангелочек, как мы с матерью и думали, был тем ещё дьяволом. Полицейские сказали, что это было убийство по случайности. Кэйт нашли в его съёмной квартире с проломленным черепом. Они, конечно, предполагали, что в жаре ссоры он толкнул её, она упала головой об стол и умерла. Но соседка, очень молчаливая особа, рассказала, что слышала звуки борьбы, крики и стук, словно два тяжёлых предмета столкнулись несколько раз подряд. Я дал им полное описание того ублюдка, но полиция ничего не смогла сделать.
Моя бедная матушка словила сердечный приступ от этого ужаса и сейчас она, на грани безумия, лечится в пансионе. Пускай отдыхает. Мне денег на её здоровье не жалко.
И сколько бы я не пытался забыться, у меня ничего не выходит. Смерть Кэйт навсегда останется со мной. С радостью бы выпустил пулю в лоб тому уроду. И я планирую это сделать в ближайшем будущем. Время, как вы сказали, близится к полуночи.
Все в комнате перестали перешёптываться, и воцарилась тишина. По прошествии этой минуты молчания, разговоры вновь начались.
– Что же, несомненно, я знаю, о ком вы говорите. – Карриган говорил задумчиво. – Как только его не звали. При мне его кликали “Бостонским мясником”. А называли они его по одной простой причине – единственной зацепкой к его личности был Бостонский акцент. Внешность его время от времени менялась, имя всегда было разным, а вот акцент он просто не мог изменить. Таланта не хватило. А вот убивать молодых девушек у него просто руки чесались. Как я уже упоминал майору, я – репортёр. В то время именно я писал про этого Бостонского полудурка статьи и, вместе с полицией, пытался вести расследование. Они даже подобрались к этому чудику, но тот вышел сухим из воды. Тварь такая. Столько всего натворил и даже не получил срока в тюрьме. Солидарен с вами, майор. Я бы тоже не отказался пробить ему голову чем-нибудь тяжёлым.
– Что же, в таком случае, вставайте в очередь. – Пошутила Каст, хотя шутку эту никто не оценил.
– У меня есть родственник, которого убили. – Начал свой рассказ Донни. – Только, сделали это не ножом и даже не пулей. Его довели до смерти путём долгих судебных разбирательств и корпоративного обмана.
Обычно в уме Англичан и Американцев итальянцев, в особенности проживающих в Америке, представляют как гангстеров. В шляпах федорах и с пулемётами Томпсона, торгующих нелегальным алкоголем. На деле у дяди, моего единственного родственника, если не считать двух братьев в Италии, которых я не видел уже десять с лишним лет, была фармацевтическая контора. Он был моим ближайшим родственником и самым дорогим мне. И всё у нас шло хорошо, пока не появился тот выскочка. Сам бизнес вести не мог, так другим мешал. В этом была его идея. Как вампир. У самого крови не было, так у других сосал. И ведь удачливым, падла, он был в своём деле.
Кое-как он побеждал соперников, по сути, выводя их из игры не очень честным образом. Например, прокрадывался в аптеки и заменял уже изготовленные препараты на те же, только паршивые. Подсыпает туда какой-нибудь дряни, а страдать будут те, кто купят таблетки. Естественно, кто-то травится и на аптеку подаётся жалоба. Набирается достаточно жалоб и это дело доходит до суда. А тогда, ты либо уходишь со сцены, либо продолжаешь сражаться. И, проблема в том, что для аптек бывает очень вредно, когда их делами интересуются. Обязательно на поверхность всплывает что-то такое, что лучше было бы держать за закрытыми дверями. В наше время аптекам не редко приходится играть не по правилам, чтобы оставаться на плаву. Мой дядя, к сожалению, обладал как раз одной из таких.
И тут появляется этот засранец. Он трижды проникал в аптеку дяди и подменял упаковки с препаратами. Однажды его даже взяла полиция, но ничего не смогла доказать. А потом пошли разбирательства. Однажды этот ненормальный подсыпал в снотворный порошок какой-то отравы и человек, принявший его, чуть не умер. Дело дошло до суда и моего дядю обвиняли, что он специально добавил туда яду. Адвокат даже смог придумать какую-ту бредовую связь между пострадавшим и дядей. Результат оказался очевидным. Ему пришлось закрыться.
Потеря семейного бизнеса довела дядю до ручки. Он, конечно, утверждал, что с всё в порядке, но я видел, как он с каждым днём близился к смерти. Он начал пить и вскоре случилось непоправимое. Его печень отказала. Доктор сказал, что дядя выпил такой непомерный объём виски, который, как пишут в книгах, был несовместим с жизнью. Никогда раньше не видел людей, которые буквально допивались до смерти. Это был мой первый опыт, и, очень надеюсь, что бог не удостоит меня шансом увидеть подобное ещё раз. И всё это ублюдок сделал зря. В любом случае он вскоре обанкротился и исчез из Америки, так как за ним устремилось Ф.Б.Р. А от агентов либо на край света, либо за решётку.
Иронично, но закончив свой рассказ, мистер Донни потянулся за бокалом вина.
– Моя мама тоже умерла от чрезмерного употребления алкоголя. – Заметила Линда. – Но у нас, готова побиться об заклад, история интереснее.
Когда все остальные люди, сидящие за столом, уставились на девочку с надеждой услышать эту занимательную повесть, Аманда вдруг смутилась. Она, хоть и знала все детали происшествия, не могла толком рассказать о нём. Поэтому она позвала на помощь Милтон старшую, взглянув на неё мимолётным взглядом.
– История эта, скорее ужасная, нежели интересная. – Нехотя начала говорить Аманда Милтон. – Моя сестра была не самой мозговитой личностью. Обычно говорят, что о мертвецах либо хорошо, либо никак. Но я не люблю подобную ненужную доброту по отношению к мёртвым. В конце концов, что мертвец тебе сделает? Восстанет из могилы и даст пинка под зад? Такого не случится, так что нечего врать. Головы на плечах моей сестре точно не доставало. Каждый день она совершала что-то глупое. И постоянно страдала от своей глупости.
Её муж, очевидно, не был исключением. Как она его выбрала, так и не сказала. Не сомневаюсь, они как-то встретились в библиотеке, куда она ходила каждую субботу. Она, конечно же, говорила, что читает и пытается просвещаться. На деле она туда ходила выискивать себе подруг. Вот и нашла дружка на голову. Сначала прятала его от отца полгода, а когда тот прознал, то чуть не выставил её за дверь. Кричал, что если его собственная дочь умудряется вертеть шуры-муры за его спиной, то чем ещё она могла заниматься? До этого момента он не был отъявленным тираном, но после данного эксцесса, он таковым стал. Раньше он был как глина. Им было легко помыкать. Он был добрым и шёл на некоторые уступки. Но после этого романа он начал твердеть. В конечном итоге, мы совсем не могли пойти против его мнения. Но и она была упёртым бараном. Как вы понимаете, когда два барана сходятся в битве, ни один из них не уйдёт победителем.
В итоге, получилась отвратительная ситуация. Кавалер моей сестры оказался с гнильцой. Медленно, но верно он вбивал Розмари в голову мысль, что отец уже старик, он в любом случае скоро отбросит копыта, что он отравляет жизнь всем вокруг и так далее. Розмари была упорной, но, как уже было сказано, совсем безмозглой. Последним пунктом плана был гербицид. Он как-то уговорил её подмешивать яд отцу в чай. Начиная с маленьких доз, а когда он привыкнет к горькому вкусу, повышать их. Таким образом, доктор заметит возникшую болезнь, но не станет подозревать убийство, когда через несколько месяцев его пациент скончается. Розмари не говорила мне ничего об этом замысле, а вот провести нашего семейного доктора было не так просто. Тот настоял на аутопсии, и результат был очевидным. Нам пришлось долго и упорно убеждать старого Линча не раздувать из этой истории великий скандал и, после многих бессонных ночей, наши убеждения даже не понадобились. Она начала пить, но пила не просто коньяк, а сбавленный с гербицидами. На третий день пьянства она слегла и покинула этот бренный мир. Такова наша история.
Все за столом по очереди перегляделись.
– Ну, мисс Кольтер? – Обратился к ней Карриган. – Мы все рассказали про наши жизненные драмы. Настала ваша очередь. Ведь не просто так вы сюда прибыли?
– К сожалению, моя причина пребывания здесь вполне банальна. Вы уже слышали немало подобных историй этим вечером. Поэтому, не стану тянуть время, ибо уже без десяти полночь. Скажу лишь необходимое. Мой муж, такой же первоклассный актёр, как и я, был успешен относительно недолго. Он появился, сделал своё имя, после чего исчез со сцены. Только, сделал он это не как арлекин, который становится невидимым по желанию, а как камень с горы, который толкни и уже не остановишь. Та тварь, модник в синем костюме, постарался, чтобы мой муж стал именно вторым. Это было в его стиле. Любил судиться с людьми по поводу и без. И очень любил подстраивать неприятные ситуации, которые на суде выглядели не самым лучшим образом.
Муж мой был совсем нелюдим. На сцене он мог быть кем угодно, но сойдя с неё, он вдруг превращался в бревно. Именно поэтому, когда мне сразу три женщины заявили, что они не просто гуляли с моим мужем под ручку, но и имеют от него детей, я сразу поняла – здесь что-то не так. Он точно не смог бы соблазнить тех трёх девушек. Это была очень странная, но чрезвычайно эффективная “утка”. Она наделала много шуму. Очевидно, тот козёл прекрасно понимал, что мой муж не сможет выдержать долгие разбирательства.
Мне даже сейчас сложно говорить про всё это. Скажем так, мой муж доказал мне, что он совсем слаб духом, ибо однажды я нашла его один на один со шприцом, наполненным не пойми чем. Не важно, что он там принимал, кокаин или что-то куда экзотичнее. Так или иначе, теперь его карьера находится на дне, а сам он отправился на лечение, из которого выйдет совсем подавленным и вялым. Такова моя история.
На минуту все в комнате утихли. Их взор был устремлён на часы, секундная стрелка которых делала последний круг.
Часы пробили полночь.
– Время пришло. – Произнёс майор своим загробным басом. – Мисс Милтон, вы сделали то, что я вас просил?
– Он не проснётся. – Ответила она. – В этом можете быть уверены.
– В таком случае, дамы и господа, давайте начнём.
Все семеро встали из-за стола и направились по своим местам. Мисс Милтон и её племянница направились на чердак, где, среди пыли и груды поломанной мебели, взяли деревянный ящик длиной и шириной в один фут. Вместе с ним они направились на улицу. Отойдя от гостиницы на треть мили, они поставили ящик и принялись за распаковку. Внутри хранилось два десятка фейерверков, которые они начали устанавливать. Закончив с этим занятием, они остались ожидать сигнала.
Тем временем с помощью ключа, полученного от мисс Милтон, майор открыл дверь в номер одиннадцать. Лампа, что держал Карриган, была единственным источником света в этой части здания. Кроншоу, Карриган, Каст и Кольтер все вместе зашли в комнату и стали вести переговоры. Но, несмотря на их диалог, человек, лежавший на кровати, окутавшись по голову в одеяло, даже не двигался.
– Что она ему дала, интересно? – Спросила себя Кольтер.
– Неважно. – Брякнул Карриган. – Главное, что он уже не проснётся.
Майор стащил одеяло с головы спящего человека. Мистер Бронсон был без сознания, но ещё жив, судя по звучащим время от времени всхлипываниям и томному дыханию. Кроншоу взял у стола маленький стул и поставил его у изголовья кровати. Едва уместившись на крохотном сидении, он достал из пиджака револьвер и стал заряжать его.
Миссис Кольтер достала из-под одеяла руку Бронсона, откатала рукав ночной рубашки и аккуратно вонзила в локтевую вену иглу шприца. Введя в его организм весь препарат, она оставила шприц на туалетном столике рядом с кроватью.
– Хорошо, что вы делали это в перчатках. – Прокомментировал Карриган.
– Я не такая глупая, чтобы оставлять отпечатки пальцев на месте преступления. Уж детективных романов я начиталась в своё время.
В комнату вальяжной походкой шагнул Донни и доложил:
– Вокруг здания никого нет. Все уже давно ушли спать. Фейерверки, правда, пробудят много народу. Но, я думаю, проблем от этого возникнуть не должно.
– Не хотите засыпать ему в рот таблеток, или как-то по другому отомстить? – Спросила Кольтер.
– Нет. Мне достаточного одного знания, что эта тварь отправится на тот свет. А я лучше пойду, прослежу, чтобы никто мимо не проходил.
После этого Донни вновь исчез, также внезапно, как и появился. Мисс Каст взяла у Карригана лампу и встала у окна.
– Когда вы готовы, майор. – Произнесла она.
Кроншоу тяжело вздохнул. Он знал, что ему нужно сделать, и он понимал, что пути назад уже нет. Тем не менее, тот самый волнующий момент перед тем, как он выстрелит в голову Бронсону, оказался совсем не тем, каким он его себе представлял. Он думал, что избавить мир от убийцы и подлеца будет приятно, что после проделанной работы он выдохнет с облегчением. Но сейчас он понимал, что дело будет обстоять совсем не так. Но делать было нечего. Люди собраны, план составлен, время пришло.
– Давай. – Сказал он, как командир батальона приказывает идти в бой.
Каст подняла лампу и помотала ей в воздухе, вырисовывая невидимую дугу. Линда Милтон подожгла фитиль, и они вместе с тётей отошли на безопасное расстояние. Ракеты полетели в небо, где стали с оглушающим звуком разрываться одна за другой. Среди взрывов прозвучал один другой хлопок, совсем не похожий на звук фейерверков.
Пуля, выпущенная из револьвера майора Кроншоу, точно в момент одного из разрывов вошла Бронсону прямиком над ухом и из отверстия полилась кровь. Майор, который тоже носил перчатки, втиснул револьвер в руку Бронсону. Тем временем фейерверки продолжали греметь над зданием.
Когда грохот утих, все находящиеся в комнате в момент убийства вышли и закрыли за собой дверь. Напоследок, майор осмотрел комнату. Стул он пододвинул обратно к столу, лампу забрали, даже окно они на всякий случай закрыли на защёлку. Никаких следов проникновения.
После успешно выполненного задания, все снова собрались за столом, чтобы обсудить свои эмоции по поводу совершённого преступления.
– Если до этого дойдёт, я готов признаться. – Сказал Кроншоу. – Вы, мисс Милтон, хоть и старше меня, но у вас есть за кем присматривать.
– У вас тоже есть мать. – Напомнил ему Донни. – Так что нет, если дело выйдет из-под контроля, то признаюсь я. Тем более, мне полиция с радостью поверит. Учитывая, какое у вас в Англии предубеждение против иностранцев.
– Мне кажется, что зря вы об этом думаете. – Карриган встал. – Полиция не такая умная, чтобы раскрывать подобные заговоры. А теперь, попрошу извинить, но мне нужно выспаться к завтрашнему дню. Я должен первым написать о преступлении, раз уж я в нём участвовал.
Репортёр ушёл и тем самым подал другим пример.
– Пойдёмте, мисс Каст. Выпьем чаю и поговорим о чём-нибудь другом. – Предложила Кольтер.
Она вместе с Каст покинула стол. Вскоре ушёл Донни, даже ничего не сказав. А за ним ушли Милтоны, ибо час уже поздний. Майор остался один за столом. Он окинул взглядом часы. Сорок минут первого. Уже полчаса прошло с момента убийства. И всё-таки ему было не так хорошо, как он ожидал.
– А говорят, что убить легко. – Прошептал он себе под нос. – Убить то легко, а вот как жить потом с этим?
В одном он всё ещё был солидарен – если Бронсон так легко жил с десятком убийств на его совести, то он точно заслуживал умереть. И, несмотря на жгущее ощущение в сердце, майор не стыдился того, что сделал. ;