Поздним вечером третьего августа 1980 года короткая сказка закончилась.
Над Лужниками полетела трогательная песня:
На трибунах становится тише
тает быстрое время чудес,
до свиданья наш ласковый Миша
возвращайся в свой сказочный лес…
Трибуны стадиона, вместе с телезрителями великой страны рыдали, когда талисман Олимпиады - огромный добродушный Мишка помахал им лапами и взмыл на воздушных шарах в ночное московское небо.
Наш герой тяжело вздохнул, выключив телик, плюхнулся в кресло, отхлебнул чешского пива из алюминиевой банки, зажевал кружком финского сервелата и погрузился в тягостные размышления о собственном будущем, которое представлялось весьма безрадостным.
В мае он окончил с красным дипломом малопопулярный факультет тепловых установок, однако, абсолютно не представлял себя работающим по полученной специальности.
На какое-то время отвлекла Олимпиада с её спортивным угаром, всеобщим ажиотажем, толпами интуристов, валютными проститутками, и дефицитными зарубежными товарами, внезапно и ненадолго заполонившими убогие прилавки.
Теперь же, когда праздник завершился, молодой человек опять мрачно вглядывался в туманное далёко.
Перспективный инженер чётко знал – ни при каких обстоятельствах трудиться на заводах, стройках и прочих кузнях коммунизма он не намерен.
Вообще - то субъект он был совсем не героический, а скорее наоборот всячески стремившийся избегать софитов славы. Весь его облик: рост – ниже среднего, тёмные волосы ёжиком с ранней проседью, голос – ровный и тихий, стиль одежды – потёртый джинсовый низ и серый верх (в любое время года) позволяли идеально растворяться в толпе, не задерживаясь надолго в памяти людей с ним общавшихся. Разве, что узкие прямоугольные очки в тонкой металлической оправе, да глаза с бериевским прищуром, могли всколыхнуть воспоминаниях о нём.
Ну не мог наш герой представить себя каждый день выходящим на рутинную обрыдлую работу с девяти утра до шести вечера для того, чтобы первого числа забрать из кассы аванс - 50 рублей, а пятнадцатого получку в 110 деревянных.
Ему хотелось жизненного простора, широты движений, свободы выбора и денежных знаков. Конечно, с подобными приоритетами и стремлениями ему бы идеально подошла эмиграция куда-нибудь в Штаты или Израиль, но подводил проклятый пятый пункт в анкете – он был русский!
Несмотря на то, что многие видели в нём семитское начало, да и он чувствовал это, откопать еврейские корни в биографии предков инженеру так и не удалось – все были русские из Нечерноземья и Поволжья.
Однако, молодой человек не пал духом, начал мелко фарцовать, и, размышляя об иммиграции в землю обетованную, впал в диссидентство и на всякий случай пошёл изучать идиш к одной набожной пожилой одесситке, переехавшей к дочери в Москву.
Он даже лелеял мысль с помощью педагога пролезть в общину при синагоге, там уже окончательно объевреиться, выправить со временем правильные бумаги и отбыть в чудный город Тель-Авив. Конечно, можно было бы и в Штаты, но его почему-то больше тянуло к Средиземному морю. Америку же он решил отложить на потом, если Израиль не приглянётся.
Конечно, имелся ещё вариант - жениться на богатой еврейской невесте и получить все блага сразу. Вариант рассматривался, но, во-первых, на его жизненном горизонте не наблюдалось подходящей кандидатуры, а во-вторых, инженер дорожил свободой от семейных уз.
С Израилем, правда, был нюанс – уж больно не хотелось ему отрезать штучку-дрючку на перце, однако, взвешивая простор, широту, свободу, денежные знаки с одной стороны и штучку-дрючку с другой, наш герой с горечью приходил к выводу, что с ней рано или поздно придётся расстаться. И вот так, толкая заграничное шмотьё и валюту, посильно вникая в идиш и диковинный еврейский алфавит, он встретил горбачёвскую Перестройку и Ускорение.
Задули новые ветры и, как говорил Остап Сулейман Берта Мария Бендер-бей (которого наш герой видел своим духовным предтечей) – «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Лёд тронулся!»
Душным июльским днём инженер-фарцовщик брёл вдоль трамвайных путей по улице Орджоникидзе мимо красной кирпичной стены старинного кладбища пока не упёрся носом в доску объявлений с одним, но эпохальным предложением:
«Крематорию некрополя требуется специалист с высшим техническим образованием в области тепловых агрегатов на должность главного инженера. Рабочий график плавающий. Денежный оклад по договорённости с администрацией»
Наш герой остановился, внутреннее чутьё подсказывало, что написано как раз про него. Решение созрело мгновенно и он, тотчас, свернул в гостеприимно распахнутые кладбищенские ворота, откуда вышел через час в должности главного инженера крематория. Сверкнув солнечными бликами на прямоугольных стёклах, он прищурился, хищно усмехнулся и похрустел пальцами – фортуна сегодня явно благоволила.
За работу новый руководитель взялся рьяно, что называется, с огоньком!
Отладил печи, покрасил фасад, вывез мусор, прекратил беспробудное пьянство коллектива, регулярно устраивал политинформации на злобу дня и оживил унылое пространство правильными лозунгами и плакатами:
«Мы продолжаем дело Октября!»
«27-ому съезду Коммунистической Партии Советского Союза наш вдохновенный труд!»
«А ты ускорился на работе?»
«Что ты сделал для Перестройки?»
«Как ты начал работать по-новому?»
«Береги рабочую минуту!»
На верху благоволили столь ретивому сотруднику и, вскоре, тот добавил себе новый титул – И.о. директора кладбища.
Надо сказать, что именно в это время у московских погостов имелась одна общая беда – старые деревья, которые регулярно падали на надгробия, разбивая их в хлам, после чего родственники усопших вели бесчисленные и весьма успешные тяжбы с кладбищенским хозяйством. В результате, изрядная доля выделяемых погостам ассигнований, уходила на выплату компенсаций за причинённый ущерб.
Какое-то время похоронное начальство терпело подобные издержки, но однажды решило подойти к проблеме системно - всем городским некрополям выделили фонды для спила и утилизации проблемных деревьев.
Работа оказалась деликатной и дорогой, ибо требовала особых навыков, чтобы не повредить треклятые монументы.
И вот, получив деньги, инженер-директор призадумался, как бы лучше их освоить.
Идея пришла быстро и оказалась проста, как колумбово яйцо!
Что является критерием спиленного дерева? – задал себе вопрос наш герой и сам же ответил на него – Пенёк!!! Именно пенёк со свежим спилом и всё!!!
И тут пошло-поехало! Сперва он и впрямь спилил несколько деревьев, правда, пеньки оставил раза в три выше обыкновенного.
Деньги за спил были уплачены артели шабашников, после чего инженер-затейник коррумпировал водителей машин, вывозящих деревья на свалку и работников оной.
По результатам появился акт о выполненных работах, затем накладные о перевозке и, наконец, документ об утилизации (сожжению) по описи (прилагается).
И, как сказал незабвенный генсек М.С.Горбачёв: «Процесс пошёл!»
Через пару недель состоялась новая древопилка. Недавние пеньки, а также старые, уже имевшиеся на кладбище, он, ничтоже сумняшеся, подкорнал на два пальца – появились свежие срезы, а также свежие акты, накладные, описи и прочие нужные бумаги – деньги за работы были уплачены снова и понеслось!
Деревья, типа, пилились, на свалку, типа, вывозились, там, типа, сжигались, бумаги аккурат составлялись, фонды осваивались и растворялись - и вроде всё правильно и красиво по отчётам.
И комиссии из Главка приезжали, и на пеньки смотрели, правда, всякий раз после лукуллова банкета в поминальном зале крематория. И наш герой со своим хозяйством даже выбился в передовики соцсоревнования и переходящий алый вымпел с ленинской головой получил, и в служебный кабинет на стену рядом с портретом Михалсергеича повесил, но перестарался!
За несколько месяцев этот стахановец сожрал весь годовой бюджет на пеньки не только своего кладбища, но и соседних, после чего замахнулся на средства озеленения всех городских погостов и даже уже в них залез.
Вдруг кто-то из боссов, разглядывая финансовые отчёты, призадумался – Кладбище старое, маленькое, в центре города, откуда там зелёное море тайги разлилось?
И прислали по душу и.о. директора новых ревизоров – разразился скандалище, однако, дело решили не предавать огласке, и на следующий день кирпичную стену старинного некрополя опять украшало объявление о свободной вакансии главного инженера.
Однако не долго наш герой без дела сидел – как то, листая туристический проспект по Израилю, он совершил для себя неожиданное открытие – оказалось, что существует туризм для слепых!
В туристической компании подтвердили, что действительно незрячих туристов возят по достопримечательностям и памятникам, предлагая к ним подойти, прикоснуться и через тактильные ощущения ощутить свою сопричастность к мировой истории.
Нашего героя аж пот прошиб! Идея настолько захватила инженера, что уже через месяц молодая туристическая фирма «Р&К-тур» принимала первую группу слепцов из Германии.
Название организации было пикантным – посторонним инженер-туроператор объяснял, что в аббревиатуре скрыто английское «Resort & Culture» (Отдых и Культура), но близкие знали истинный смысл – «Рога & Копыта».
Сначала всё развивалось неплохо – арендованный Икарус возил туристов по Москве и ближним городам Золотого кольца, гид-переводчик увлечённо вещал в микрофон, затем немцев кормили-поили народной снедью и подводили к памятникам старины для тактильного общения и духовного экстаза.
Однако, как только дело пошло, наш герой решил оптимизировать расходы. Золотое кольцо сузилось до размеров Московской кольцевой автодороги, по которой он и гонял автобусы с интуристами, делая остановки в отстойниках и подводя незрячих гостей для тактильного контакта с руинами гаражей, промышленных баз и прочих индустриальных объектов, которые провозглашались величайшими памятниками древнерусского зодчества в Первопрестольной, Сергиевом Посаде или Суздале.
Иностранцам всё нравилось, но инженер-экскурсовод не учёл одного – к слепым относятся ещё и слабовидящие – то есть те, кто в состоянии отличить тьму от света и даже видеть силуэты и общие очертания предметов. И вот такой слабовидящий бюргер попался, на грех, в одной из групп. Он с исключительным хладнокровием перенёс восьмичасовую поездку по МКАДу и посещение всех вышеуказанных мест, а затем, вернувшись в отель, тут-же связался с полицейским офицером своего посольства, тот с русским МИДом и МВД – и уже вечером следующего дня наш герой тащил в органы пачки купюр, что бы закрыть дело о мошенничестве. Проект «Р&К-тур» пришлось срочно свернуть.
Растратив всё нажитое непосильным трудом, инженер-банкрот впал в запой и депрессию, из чего его вывело объявление по радио: «Московская таможня приглашает на работу людей с высшим образованием».
Необычайная притягательность была в этом слове «Таможня» - граница, товары, контрабанда, валютные ценности…
В голове всплыл Павел Иванович Чичиков с незаконными бельгийскими кружевами, несгибаемый Верещагин с тазом чёрной икры, павлинами, домом на море и мздой, которую не брал (ибо за Державу обидно), злостный контрабандист Абдулла, платящий золотом или серебром и, наконец, начальник Чукотки комиссар Глазков с миллионом долларов кэшем и круизом в США.
За Державу инженеру обидно не было, и он почувствовал, что судьба вновь начинает ему улыбаться!
В идеале виделась приватизация пары-тройки метров таможенной границы (что-бы вагон пролез или фура втиснулась), однако жизнь на таможне дала сбой - здесь он не был оригинален, и вскоре, после банальнейшего оформления импортного эшелона со спиртом «Рояль» под видом сока и минеральной воды, ему вновь предложили уволиться под угрозой уголовных репрессий заживо.
Забрав трудовую книжку, инженер-искатель устремил свои помыслы в финансовую сферу, где создал контору по обналичке денег. Во главе организации он поставил дипломированного идиота со справкой из психбольницы, что, безусловно, освобождало нашего героя от любых претензий со стороны правоохранительных органов.
Мама идиота-директора была необычайно рада, о чём наперебой рассказывала подругам: «Вот все говорили, что мой Саша дурак, дурак, а вот он директором стал и несколько фирм учредил и все важные документы подписывает – ни одна бумага без его подписи не уходит!»
Судьба-индейка, вскоре опять повернулась задом к нашему герою и сказала «Гуд бай» финансовому проекту, после сложностей с налоговой полицией и уроженцами Кавказа. Через год подполья фортуна встретила инженера-затейника у Даниловского рынка и удивлённо спросила:
- Что делаешь, дружище?
- Ты не представляешь, нарисовалась супертема!!! Иду устраиваться в Гознак начальником отдела по печати акцизных марок на алкоголь – потомок Остапа улыбнулся, плотоядно прищурился сквозь прямоугольные очки в металлической оправе и похрустел пальцами.