Глава 1
«По личному опыту мне было знакомо таинственное очарование „королевской игры”… Это и не наука, и не искусство, вернее, нечто среднее, витающее между двумя этими понятиями… В этой игре сочетаются самые противоречивые понятия: она и древняя, и вечно новая; механическая в своей основе, но приносящая победу только тому, кто обладает фантазией; ограниченная тесным геометрическим пространством — и в то же время бесконечная в своих комбинациях; непрерывно развивающаяся — и совершенно бесплодная; мысль без вывода, математика без результатов, искусство без произведений, архитектура без камня».
Стефан Цвейг «Шахматная новелла»
Утро наступило неожиданно. Луч солнца опустился на лицо, разбудив Александра. Он открыл глаза и, зажмурившись, повернулся на другой бок. Спать уже не хотелось, он просто лежал с открытыми глазами и обдумывал прерванный сон. Вид его был растерянный и выражал нежелание начинать новый день.
Приснился ему «конец света», катастрофа мирового масштаба. На Солнце произошли крупные вспышки, которых не помнила история человечества до сих пор. Вспышки повлияли на биополе Земли, всех живых существ, в особенности на организм человека. Активировались зоны мозга человека, не работающие в полной мере до того момента. Буквально по щелчку пальца все люди на Земле будто проснулись от долгого сна.
Александр отчетливо помнил этот момент, точнее множество последних мгновений старого света. Одновременно он видел и башмачника, латающего ботинок, замершего в оцепенении; и женщину со стаканом в руке, застывшую в озарении; улыбающуюся малышку лет 12, бегущей в школу и вдруг остановившуюся в растерянности; городского бездомного, вскочившего со свой теплой картонки, не понимающего, ЧТО ПРОИСХОДИТ…
Это был момент последнего вдоха старого времени, резкого вдоха, полного невообразимого страха и ужаса, копившегося в каждом из поколения в поколение. Еще несколько звенящих мгновений… и мир захлестнула волна крика и боли, вырвавшаяся с выдохом миллионов и миллионов живых существ. Боль Земли всколыхнула все в едином выдохе…
Это продолжалось буквально несколько секунд. Затем все поглотила тишина, снаружи и внутри каждого. Люди молча смотрели, оглядывая мир и себя в отражении, словно новыми глазами. И дышали… наблюдая за тем, как зарождается новая жизнь.
Еще мгновение и, вдруг, появляется первая улыбка на лице…легкая и немного детская…улыбка освобождения. За ней вторая, третья…
Как оказалось в последствии, катарсис случился с каждым существом на планете, но большее влияние это явление оказало на людей. Мир вступил в новую фазу развития. Большинство людей, осознавших свою отдаленность от природы здорового развития планеты и сообщества, сделали выбор покинуть этот мир. С новым уровнем сознания это не составляло труда. Тело уже воспринималось как сосуд души, умный инструмент для взаимодействия в материальном мире. Как старую одежду, люди оставляли тела, соединяясь с Абсолютом. Оставшиеся же несколько сотен человек, покинули города и, объединившись, основали новое поселение.
***
Александр все же сделал усилие и встал с постели. Принимая душ и готовя себе завтрак, его не отпускала мысль, как легко и естественно во сне он принял выбор людей покинуть земную юдоль. Вернувшись в свой привычный мир, он по привычке стал задавать себе вопросы: «Как можно отказаться от своей жизни, от близких, от красоты искусств?» Надо сказать, что наш герой был журналистом, работающим в сфере культуры, посему многое воспринимал через призму искусства. «Как можно отказаться от того, что тебе было даровано жизнью… Я всем сердцем люблю музыку Генделя и Баха. Что может случится такого, чтобы я отказался от этой любви?», - рассуждал он.
Калейдоскоп его мыслей привел его к теме взаимоотношений современного человека с природой и искусством. Александр вспомнил, что недавно читал об этом. Он достал с полки книгу рассказов Германа Гессе (прим.- Г.Гессе «Осмотр картин в Мюнхене») и нашел те строки: «Для него [жителя большого города] искусство заменяет и нечто другое, нечто большее, чем искусство, - природу. У него мало возможностей познакомиться с природой, и многие приучаются вернее и легче различать все марки автомобилей, чем, например, породы деревьев, цветов или птиц; но и тогда, когда горожанин действительно видит природу вокруг себя, когда он попадает на берег моря, в горы, на юг, он мало соприкасается с ней. Он дышит хорошим воздухом, его глаза немного отдыхают на зелени лугов или на синеве моря, но он никогда полностью не покидает сферы бесприродности, в которой привык жить; всегда он возводит между собой и природой защитную стену цивилизации: гостиницу, салон, пляжное кресло-корзинку, граммофон, автомобиль… И поэтому наиболее чувствительные и жадные до красоты горожане мало знают первый, подлинно материнский источник красоты - природу, но зато часто достигают поразительной тонкости в знании и восприятии ее второго источника - искусства… Все очень большие знатоки картин принадлежат к этому типу, будь они искусствоведы, коллекционеры или кто бы то ни было. Настоящие же художники к этому типу людей никогда не принадлежат, хотя и они тоже бывают, в общем-то, очень большими знатоками искусства. Первый и важнейший признак сильных художников - это всегда их безусловная любовь к природе, их безотчетное и упорное знание, что природа отнюдь не заменитель искусства, а его источник и мать.»
Для Александра искусство было тем пазлом, который соединял его с природой, с восприятием природности. Эстетика красоты – это единственное, что давало ему вдохновение жить. И лишь сны порой заставляли его усомнится в его правде. Но обычно хватало часа после сна, чтобы вновь войти в привычное русло своего мира.
***
Доедая завтрак, Александр уже думал о предстоящем дне. Вечером его пригласили на фестиваль индийской классической музыки. Ему предстояло написать статью о концерте и музыкальной культуре Индии. Он, конечно, был любителем и индийской музыки, но теорию знал поверхностно. Поэтому еще несколько дней назад решил пойти в библиотеку, в надежде подкрепить свои знания.
Он оделся и вышел на улицу. До библиотеки было час ходьбы, погода была хорошая и Александр решил прогуляться пешком. Жил он в центре красивого города, построенного итальянскими архитекторами. Много лет назад он приобрел привычку, гуляя, смотреть, по большей части, вверх на архитектуру зданий, что отвлекало его от городской суеты и дарило эстетическую радость от прогулки. Он рассматривал лица исполинов, поддерживающих крыши зданий, статуи богинь, ангелов и витиеватые узоры, напоминающие ему облака и небесные врата рая. Проходя мимо очередного здания с изображениями известных музыкантов, он услышал музыку. Невольно опустил взгляд и увидел знакомое здание музыкального колледжа. И вновь, в который раз, вспомнил давнюю историю, до сих пор поражавшую его своей нелогичностью, красотой и ужасом одновременно.
Тогда Саше было 13 лет и ему нравилась одна девочка. Он тоже ей нравился, но наш герой был столь застенчив в то время, что боялся с ней даже заговорить. Набравшись смелости, Саша попросил сестру передать приглашение на свидание. Девочка согласилась. Так они встретились, она - веселая и задорная, он – тихий и застенчивый. Но прогуливаясь, разговор как-то не клеился – он так стеснялся и краснел от ступора и мысли, что надо непременно что-то говорить и развлекать свою подругу. Так они дошли до здания музыкального колледжа и проходя мимо, Саша увидел афишу, извещавшую о бесплатном показательном концерте детей и подростков. Он обратил внимание на дату и время - до начала концерта оставалось 5 минут. «Вот оно – спасение!», - подумал Саша, которому было так сложно поддерживать разговор. Он предложил ей и она, конечно же, согласилась. На концерте в основном исполнялась академическая музыка учениками младших классов музыкальной школы. Вообщем, ничего, что могло бы увлечь молодую пару, до того момента, пока не объявили детский хор. На сцену высыпали детишки лет 7-8, около 30 человек. Когда они запели, что-то невообразимое произошло с Сашей. Впервые в жизни он ощутил катарсис вдохновения, но не от мастерства поющих. Дети пели неслаженно, многие из них не попадали в ноты, но было в их манере пения то, что запустило волну чистой энергии в зал, которая покорила нашего героя - Они старались! они были очень искренни в своем старании, что явно исходило не из страха ударить в грязь, а из вдохновения самим процессом. Это не только чувствовалось, но и было видно по выражению лица каждого ребенка в этом хоре, в их правдивых и чистых глазах. Саша как завороженный слушал и что-то внутри его пело в унисон. Он будто пропал в этих звуках, не замечая, как слезы катились из его глаз.
Когда хор закончил петь, слова его подружки вернули его на землю. «Плакса!» - засмеялась она, показывая пальцем на его слезы. Он сконфузился еще больше, вытирая мокрое лицо. С тех пор Саша больше не разговаривал с той девочкой. Но открывшаяся сила вдохновения приходила к нему не раз в жизни. Наверно, поэтому он стал ценителем искусств. А вот с женским полом так и не заладилось.
Подходя к библиотеке, Александр вспоминал своих учителей, которые буквально заражали его любовью к той или иной науке. Не так важно то, чему они учили. Любой предмет становился интересен, если педагог вдохновенно передавал его суть, будто делясь частичкой сокровенного. Много раз он убеждался в этом, как и сейчас, вспоминая детский хор и свои слезы, слезы вдохновения.
***
В библиотеке, как всегда, было тихо, чтобы ничто не отвлекало читающих. Выбрав нужную литературу, Александр погрузился в изучение мира индийской культуры и музыки.
Здесь мы укажем некоторые из записей Александра, сделанных в библиотеке.
- Прежде всего надо помнить, что музыка Индии тесно связана с древней культурой, отраженной в Ведах. Одним из важных составляющих философии Индии является принцип тождественности микрокосма и макрокосма, говоря современным языком – мир имеет фрактальную природу, т.е. он целиком и полностью отражается в каждом своем объекте, и при этом каждый объект имеет свою богатую структуру. Например, Вселенная и человеческое тело может рассматриваться как пара макрокосм-микрокосм. Исследуя Вселенную, мы познаем процессы, происходящие в теле человека и наоборот. Этот аспект свойственен многим восточным культурам и проявляется в древней архитектуре, астрологии и медицине, искусствах: литературе, музыке, танцах…
- Есть одна притча - диалог между правителем и мудрецом, указывающая на синкретичный характер наук и искусств:
Правитель: О, безгрешный! Снизойди до меня и научи создавать скульптурные изображения.
Мудрец: Тот, кому чужды законы живописи, никогда не узнает законов создания скульптуры.
Правитель: Тогда будь снисходительным и поведай мне законы живописи.
Мудрец: Понять законы живописи трудно без знания техники танца.
Правитель: Будь милостив, научи меня искусству танца.
Мудрец: Законы танца невозможно понять без знания инструментальной музыки.
Правитель: Молю, научи меня законам инструментальной музыки.
Мудрец: Законы инструментальной музыки непонятны тому, кому чуждо вокальное искусство.
Правитель: Если вокальная музыка является началом и концом всех искусств, открой мне, о, мудрец, законы вокального искусства…
- Музыкальный звук – это первоначальный язык, понятный богам, людям, животным, птицам и даже природным явлениям. «В начале было Слово!» из Библии, в Ведах – сначала был звук ОМ (произносится АУМ), олицетворяющий Вселенную и начало всего сущего.
- Звук существует в 4 состояниях:
1. Вайхари – грубый, слышимый звук
2. Мадхьяма – более тонкий звук, который существует как мысль до выражения, является неслышным звуком.
3. Пашьянти – звук, который оставляет свою слышимую природу и проявляется как чувство, бессловесная идея или визуальный образ.
4. Пара – является потенциальным состояние звука, представляет собой энергию Всевышнего. Пара - неизменная первичная основа всех языков, источник Вселенной.
- К слову о «пара», праязыке - вспомнился сон, мне тогда было лет 15. Запишу, пока не забыл.
Действие происходило в ближневосточной Азии, точно не знаю. Похоже это была маленькая деревушка, помню только кухню-землянку, скамейку у входа, на которой сидело несколько стариков в обшарпанных халатах и тюрбанах, они переговаривались с женщиной, которая хозяйничала на кухне. Я же как-будто находился внутри этой женщины, смотрел ее глазами, слушал ее ушами. Но не имел возможности вмешиваться в происходящее. Я даже не понимал, о чем они разговаривают. В какой-то момент все пространство, которое я видел через ее глаза поделилось на клеточки из переливающихся красно-желто-зеленых линий. Похоже, только я видел эти деления - женщина продолжала готовить и убираться как обычно. Потом я заметил, что грани клеток по одной стали исчезать и центральная клетка стала увеличиваться в размерах, за счет удаления более мелких. Это длилось какое-то время, пока не осталась лишь одна большая клетка. Когда и она исчезла, ничего визуально не изменилось – та же убогая кухня, старики, женщина, но я стал понимать их язык, причем не переводя в уме, а как свой родной язык. Говорили они о чем-то очень обыденном, обсуждая жителей деревни, обычные сплетни... Вскоре я проснулся, со словами на устах: «Унификация языка, унификация языка…» Я повторял эти слова, не зная их значения. Тогда не было компьютера и интернета, но у меня была Большая Энциклопедия. И я немедленно достал ее с полки и прочитал определение: «Унификация – привидение чего-либо к единой системе, форме, единообразию».
- Музыкальное искусство в Индии относилось к традиции «шрути» - «услышанному» свыше (переданному людям богами), а поэтому считалось священным. Изначально все знания передавались устно, от учителя к ученику, а в последствии были записаны в Ведах.
- Индийская классическая музыка основана на Раге (мелодическом построении), исполняемая в ритмичном цикле – Тала. Звук связан с духовным миром, ритм же придает форму мелодии, поэтому связан материальным миром. Соединяясь в раге, они являют собой целостость духа и материи.
Основной звукоряд состоит из 7 ступеней – Свара и 22 шрути – промежуточных звуков. Свара означает звучать или сиять. А также переводится как звезда - семь свар также связывают с семью планетами нашей солнечной системы.
Искусство раги – импровизация в четко очерченных рамках заданного набора свар. Музыкант как-бы воссоздает образ определенного созвездия и путешествует по нему, описывая в музыкальных красках красоту мироздания. Вся палитра раг описана в Мелакарте – матрице индийской классической музыки, состоящей из 72 основных ладов и огромного количества дочерних.
- Глядя на Мелакарту (см. рисунок), можно условно представить циферблат. Каждый лад соответствует определенным часам исполнения. Существуют утренние, ночные, полуденные…раги. А также, раги делились по временам года, цветам, настроению, образам.
- Обучение в Индии также отличается от европейского. Первое выступление музыканта может случиться через 10 лет после начала обучения. Помимо техники, важной составляющей является познание тонкой сущности звука, издаваемого инструментом или голосом. Ученик может год изучать одну ноту, импровизируя в одной тональности. Это похоже на танец вокруг дерева или повторение молитвы. Здесь нет место спешке. У художников есть выражение – взять цвет. Так и в индийской системе обучения ученик должен покорить звук, познав его духовную сущность.
- Система древней музыкальной культуры Индии невероятно сложна и представляется мне наукой, не меньшей, чем математика или архитектура, и строится на тех же законах мироздания.
В истории европейской культуры такую глубину понимания музыки я могу встретить лишь у нескольких гениев. Иоганн Себастьян Бах один из них. В последние годы жизни Бах говорил: «Только теперь я постиг внутренний дух музыки и хочу заново его исследовать». Таким исследованием стал его цикл «Искусство фуги», в котором последняя фуга в этом цикле обрывается на середине, предположительно по причине смерти композитора. Фуга считалась главным полифоническим жанром эпохи Барокко. «Искусство фуги» было своего рода практическим руководством по сочинению фуг и построено по принципу постепенного усложнения. В цикле около двух десятков пьес и все они (кроме последней) написаны в тональности ре-минор на одну музыкальную тему. В первых фугах тема звучит почти в неизменном виде, но затем претерпевает многочисленные метаморфозы и к концу цикла становится едва узнаваемой. Тем самым Бах показал, какие неисчерпаемые музыкальные богатства таятся лишь в одной простой музыкальной мелодии.
Не сложно провести параллель с индийской музыкой. Несмотря на то, что в раге нет конкретной мелодии, но есть строго ограниченный набор нот (свар) и правил их звукоизвлечения, это не только не ограничивает музыканта, а наоборот дает ему опору и основу для развития музыкальной импровизации.
***
Проголодавшись, Александр обратил внимание на время. Поняв, что до концерта остается пара часов, он решил прерваться. Выйдя из библиотеки и купив несколько бутербродов и кофе, он направился в ближайший парк.
Весеннее солнце приятно грело, теплый ветерок играл с молодой листвой на ветках деревьев. Александр сел на лавочку у пруда и начал свой легкий обед, наблюдая за происходящим вокруг - в пруду грациозно плавала пара белых лебедей, дети кормили рыб неподалеку… Шум листвы и звонкие трели птиц дополняли идиллическую картинку. Александр был очарован происходящим. В какой-то момент его привлекли узоры солнечного света на водной ряби от проплывающих мимо лебедей. Будто кто-то создавал письмена или картинки из световых линий, но не заботился об их сохранности. Проявляясь, они тут же расплывались, проявляя новые формы. Это было невероятно загадочно - сложно и просто одновременно, как-будто в меняющихся узорах было послание. И чтобы расшифровать его, Александр пытался в уме зафиксировать хотя бы один увиденный узор. Но ему это не удавалось, как бы он не старался. И тут его осенило, будто сработал некий древний рефлекс познания, как источник любой науки, искусства и религии. Как художник старается «взять» цвет, как музыкант - овладеть звуком, а ученый - познать природу веществ и процессов, Александр пытался расшифровать увиденное. Это было похоже на детскую игру, головоломку, которую во чтобы то ни стало надо разгадать. Ключи, инструменты разные, но суть одна - священная любознательность.
***
В фое концертного зала Александр встретил своего коллегу Илью, с которым его связывала давняя дружба. Хотя наш герой вел довольно замкнутый образ жизни, работая по большей части дома или в библиотеке, Илья был одним из немногих, с кем Александр мог говорить на одном языке. Исследуя интересующую тему, они часто обращались друг к другу. Через диалог, а иной раз через спор, они вместе открывали новые грани предмета разговора.
И в этот раз Александр не упустил шанса поделиться своими откровениями:
- Прикасаясь к древней восточной культуре, мне приходит на ум образ человека, сидящего на высоком холме, перед которым расстилается прекрасная долина, с лесами и полями, реками и ручьями… Он - великий ученый, познавший все законы природы. Но все, что он делает – это просто сидит и созерцает красоту мироздания. Об этом мне говорит китайская живопись, японская поэзия, храмовая архитектура древней Индии и ее музыка... Мудрец, познав природу в ее целостности, буквально описывает ее своим языком, следуя общим законам, будь то математика или архитектура, музыка или живопись.
- Ты прав, мой друг. Но, мне кажется, это было свойственно многим древним цивилизациям – шумерской, египетской, греческой… Даже христианская культура, хоть и заменив своими понятиями и традициями основные природные явления, охраняет и чтит их как основу бытия. Мы можем видеть проявления этих знаний в храмовой архитектуре, хоровой музыке, обрядовой культуре. Как пример, духовная музыка всеми нами любимого Иоганна Себастьяна Баха, который был ярым католиком и часто работал с каноном. Он был воспитан на трудах древнегреческих философов и ученых и был продолжателем школы Платона, заложившей основы гармонической организации музыки, исследуя движения небесных сфер.
- Да, хочу дополнить, что от внешнего строения космоса Платон в том же тракте изложил учение о внутреннем строении материи, которое тоже имело «музыкальный» характер. Это схоже с древнеиндийской философией - принципом микро и макрокосмоса, а также «музыкальным» происхождением мира.
- Да, мой друг. Все это навивает мысль, что есть общая матрица мироустройства с единым языком, имеющим волновую природу. Туда и стремится духовный искатель. К сожалению, не могу причислить себя к ним. Я скорее зритель в этом мире откровений. Истинные знания - это дар, который мы, к сожалению, потеряли. Еще не так давно художник (в широком понимании) был носителем высоких идеалов - Бах и Моцарт, Да Винчи и Рафаэль – все они имели всестороннее образование и глубокое понимание мира. Само понятие искусства имело другой смысл. Это был акт постижения - истин, законов природы, явлений. Современный же художник творит по наитию. Не идеалы и знания законов мироздания вдохновляют его. В центре, вольно или невольно, он ставит свою личность, а источником вдохновения – свои грезы, тем самым уподобляется демиургу, творящему бесконечный мир новых форм.
- Именно поэтому мне интересен древнеиндийский подход к искусству и наукам. В частности, к традиции музыкальной культуры, имеющей сакральные корни и направляющий музыканта к тончайшему познанию звукообраза, за которым и скрывается «источник». Илья, друг мой, я понимаю твою озабоченность, но я все же верю, что в сердце каждого существа горит огонек священной любознательности. И наша с тобой работа чувствовать тепло огня и поддерживать его. Пойдем займем свои места в зале, по-моему, скоро начнется концерт.
***
Перед основным выступлением индийского гостя, мастера игры на ситаре, выступал известный в городе мультиинструменталист и поклонник восточной музыки и культуры Владимир С. Образ его всегда окутывала аура тайны. Длинная седая борода, пронзительный взгляд, строгое черное одеяние, сдержанность и благородство говорили о его принадлежности к обществу духовных искателей и интеллектуальной элите.
На сцену он вышел один, с сародом в руках (прим. Сарод - безладовый струнно-щипковый музыкальный инструмент из семейства лютневых). Сев на свое место и поздоровавшись с залом, Владимир сообщил, что будет исполнять рагу Дурга. Импровизация длилась 20 минут, но уже с первых звуков захватила внимание зала. Это напомнило рассказ, начале которого тихий голос уводил за собой в глубь истории. По мере развития сюжета, голос становился все ярче и громче, пока не превратился в льющийся поток, в песню - яркую и живую, от которой кровь в теле танцевала и все оживало. Лицо Ильи покрылось красными пятнами от волнения и чувств. Александра также захватили эмоции, он вспомнил себя живым, как в детстве. От переполнявших чувств у него даже разболелась голова. Но он не сильно обращал на это внимание, ибо был полностью поглощен музыкой. Друзья иногда переглядывались друг с другом, показывая свое восхищение от происходящего.
Когда Владимир закончил исполнять рагу, зал наполнился бурными аплодисментами и выкриками, озвучивая бурлящий поток чувств, родившийся внутри каждого благодарного слушателя.
Перед основным выступлением вечера, наши друзья успели обмолвиться парой слов, смысл которых был в том, что и в нашей культуре есть таланты, которые смогли постичь мастерство индийской музыки.
Наконец, на сцене появились индийские музыканты. Мастером ситара был Рави, мужчина лет 50ти, который напоминал ученого филолога, нежели музыканта. Мягкая улыбка и простота его поведения контрастировала с яркой национальной одеждой. Его сопровождал второй гость - Ганеша, играющий на табла – инструмент, создающий ритмическую основу гармонии.
Когда музыканты устроились на своих местах и подстроили инструменты, они встретились взглядами и улыбнулись друг другу. Затем посмотрели в зал, не переставая улыбаться. Было ясно, что они готовы начать. Зал замер в предвкушении.
Мастер Рави закрыл глаза, лицо его разгладилось и засияло, как у молящегося человека. В одно мгновение он погрузился в космическую бездну. Туда, где не было место гравитации, притяжению и отталкиванию, не было желаний, жизни и смерти... В той глубине каждая планета была песчинкой, создавая узор космического тумана, а миллиарды солнц освещали этот неподвижный танец. Наш мастер, будто единственный в этом космосе, созерцал таинство бытия.
Пальцы легли на ситар и, открыв глаза, Рави издал один лишь звук. Подобно вспышке света в темноте, он попал в каждого слушающего. Это магия встречи – звука, желаемого быть услышенным и слушающего, трепетно ожидающего этого мгновения. Так рождается жизнь. Так родилась рага.
Первые 20 минут рага исполнялась без табла. Только ситар, неспешно без четкого ритма, изливал на слушающих свой нектар. Мастер Рави ткал из звуков полотно пространства, в котором еще не было событий, истории. Рассказывал о красоте бесконечности в ее неподвижности, тем самым подготавливая слушающего к восприятию раги.
Как только пространство было готово, вступительная часть была закончена. И наконец, прозвучал ритм табла. Это как внезапно осознать живое дышащее тело, почувствовать биение сердца в груди. Четкий ритм табла оживил пространство, придавая форму гармонии. Рага стала наполнятся жизнью - появились земля и океаны, деревья и горы, животные и люди. Мир наполнился движением. Но, несмотря на сложность ритмов и гармоний, слушателя не покидало ощущение тишины, сквозь которую лилась музыка. Благодаря этому, ни один звук не оставался незамеченным. Все было на своих местах и протекало в соответствии с законами природы. Каждый слушатель услышал историю мира и отдельного существа от рождения до расцвета, до момента торжества жизни. Для дерева – это спелые плоды, для цветка – цветение, для человека и животного – рождение новой жизни.
И наконец, дойдя до своего пика, рага вновь вернулась туда, откуда начала свой путь. Мастер Рави издал последний звук ситара так, чтобы каждый смог его уловить и проследовать за ним в тишину, туда, где все сущее берет свое начало.
Несколько мгновений зал находился в тишине, прислушиваясь к отзвукам закончившейся истории. Эта звенящая тишина еще долго будет жить с сердце каждого слушателя, напоминая о красоте бытия.
***
Когда зал разразился аплодисментами, Александр тихо вздрогнул. Это вывело его из транса, погруженного музыкой. Илья же, уснувший на середине импровизации, проснулся от громких аваций и тоже начал аплодировать.
В фое Илья был чрезвычайно возбужден, восхищаясь игрой Владимира. Он предложил коллеге продолжить вечер в баре неподалеку, но Александр вежливо отказался, чувствуя, что хочет побыть в тишине. Договорившись на завтра о встрече, они попрощались.
Александр вышел на улицу, свежий воздух привел его в чувства, но тишина еще звенела в сердце, и он решил пройтись пешком. Наверно впервые в жизни он испытывал тотальное ощущение своего тела, каждой его клеточки. И абсолютно легкую и пустую голову, вечно забитую мыслями, но не в этот раз. Давно забытое чувство из детства родилось у Александра. Он просто шел и тихо себе улыбался.
В такие редкие моменты он часто вспоминал единственную подругу юности Игриву, к сожалению, рано ушедшую из жизни из-за несчастного случая. Для него она навсегда останется источником света и непринужденной радости. Игрива была маленького роста, с копной кучерявых волос и с легкой улыбкой на лице, чтобы не происходило. Когда в окружении кто-то начинал себя странно или даже агрессивно вести, она, хихикая, говорила: «Как хорошо, что мы такие разные». И все беспокойство улетучивалось. Так, шел Александр домой, слушая биение сердца, вспоминая дорогого человека и ощущая беспричинную радость, как в детстве.
Придя домой, Александр почувствовал усталость и единственным желанием было принять душ и лечь спать. Что он и сделал. Укладываясь спать, он мельком, по привычке, вспомнил события и мысли прошедшего дня – вспомнил сон и новое мировое сознание, слова Гессе об отношении искусства и «природности», первые слезы вдохновения, сакральность звука и сон про унификацию языка, тождество микро- и макромира, Мелакарту и «Искусство фуги» Баха, священную любознательность и искусство, как акт постижения истины и законов природы, концерт и разницу между искусностью и мастерством, историю создания мира и торжество жизни, легкость в голове и детскую радость. И последнее, что он не вспомнил, а вновь почувствовал, это свое тело. В этом чувстве не было оценки, сам факт наблюдения за ощущениями дарил ему тихую радость момента. Он вновь улыбнулся и, повернувшись на бок, уснул крепким сном.
***
Александру вновь приснился сон, где ему было лет пять. Был летний солнечный день, он в одних шортах, с самодельной удочкой в руках, бежит на пруд ловить рыбу. Он видит мелькающие ноги, пыльную дорогу, красные шорты, чувствует немного неуклюжее, но мягкое тело. Наконец он прибегает к пруду, на противоположной стороне которого сидит девочка лет трех-четырех, очень похожая на Игриву. Держа в руках веточку и сидя на корточках, девочка очень внимательно что-то рисует на воде, любуясь появляющимся разводам. Маленький Саша как вкопанный стоит и смотрит на девочку. Игрива, заметив Сашу и его пристальный взгляд, начинает звонко смеяться, продолжая рисовать. Она смотрит то на невидимую картину на воде, то на Сашу. И ее звонкий смех начинает отражаться эхом как в колодце и заполнять собой все пространство вокруг, постепенно превращаясь в звон, который поглощает и Сашу, и Игриву, и пруд… и в конце концов сам себя, превращаясь в белый свет. Вибрирующий белый свет в тишине...
Александр проснулся от того, что луч солнца светил ему в глаза сквозь веки. В этот раз он не отвернулся, а порадовался его теплу. Чувствуя легкость в теле, он встал с постели и принял душ. Вернувшись в комнату, налил в стакан воды, сделал несколько глотков и сел за стол, на котором лежал чистый лист бумаги.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...