ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+
ОТПУСК ОДНОГО НУДИСТА В КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический роман
Глава 92. ОТМЕННЫЕ ЯСТВА НА УЖИН ОТ ЗНОЙНОЙ ЗУРНЫ
* * *
Новоявленные мимолётные любовники помиловались немного возле минивэна, и вдруг Зурна напоследок довольно сильно прикусила кожу Романа – на шее чуть пониже правого уха. Роману стало довольно-таки больно, ведь с места укуса кровь едва не пошла! Укус этот был очень аккуратным: согласно зеркалу заднего вида мнивэна на коже чётко отпечатались две дужки зубов. Это было даже не на засос похоже, а, скорее, на покушение вампира.
- Ты чего?! – опешил он, не успев даже разозлиться, но прекрасно заметив, настолько резким оказался перепад в её настроении.
- А это чтобы мне легче было расстаться с тобой и... забыть всё. Ведь ничего между нами больше не будет, я это сразу почувствовала.
- Да ты что! Я в таком восторге от всего! И хочу, всё ещё очень сильно хочу тебя! Сама посмотри! И сейчас хочу, и завтра...
- А послезавтра?..
Роман резко смутился, будто воздухом на лету захлебнулся.
А она вздохнула:
- Вот то-то же... Так что рвать лучше всё сразу, чтобы не так больно было. И, знаешь, ты тоже давай укуси меня за шею, чтобы я тебя покрепче запомнила.
Но Роман не захотел почувствовать себя вампиром.
Зурна вздохнула.
Помолчали.
- До чего быстро бежит время, когда человеку становится очень сладко... – опять вздохнула Зурна. – Нужно ехать домой..., поливать огород и тепличку, кормить коз и кур, готовить ужин...
Столь резко осаждённый в своём любовном порыве Роман смотрел на неё сочувственно, подошёл близко-близко, взял рукой за подбородок, приподнял лицо и всю-всю свою нежность вложил в поцелуй.
А Зурна с закрытыми глазами податливо и медленно таяла в его руках, млела, ответно обняла и... всё-таки не удержалась, тихонько и беззвучно заплакала, не отрывая губ и не открывая глаз: лишь слезинки из уголков покатились по ег приподнятому к Роману лицу...
Для парня такое испытание было уже сверх всяческих сил. И, да, тут она совершенно права: действительно, тут надо рвать всё сразу и поскорее!
Роман целовал солоноватые глаза и щёки и глупо успокаивал девушку, как мог: говорил какие-то банальности, такие бессмысленные и ненужные сейчас...
* * *
Зурна уехала первой.
А Роман всё стоял на шоссе и смотрел вслед белому грузовичку «Мерседес», который быстро удалялся в сторону Орджоникидзе. Дома Зурну ждали дочь, грядки-теплицы и кое-какое скотно-птичье подворье...
Едва машина скрылась за поворотом направо, он снял и сложил вдвое шорты, положил их на плечо и взвалил на него вязанку хвороста. Взял в руку пакет с продуктами и наискосок склона Джан-Кутарана пошёл к своему мысу-Кораблику: такой путь был самым близким...
Подъём на гору показался бесконечным. Роман невольно остановился посреди склона, чтобы снять хворост и дать немного отдохнуть руке, поднятой вверх для придерживания хвороста и от того сильно затёкшей.
Зато с перевала увидел, что солнце пусть и низко, но всё ещё висело над далёким Эчки-Дагом, немногим не достигая горизонта, хотя неуклонно катилось к нему.
При освещении низкими лучами солнца ничего примечательного к западу от Джан-Кутарана не было видно, всё там утопало в предвечерних тёмных красках. Одни только посёлки Солнечная Долина и Прибрежный купались в последних вечерних лучах солнца, да рыжеватым куполом на солнце отсвечивала Нюшка-горушка, распластавшаяся на границе бухт Чалка и Лиска.
Зато путь вниз прошёл более споро.
Сверху открылись интересные виды на вторую и третью бухты. Здесь во множестве обретались всевозможные туристы, там и сям были установлены их палатки. Чуть далее торчал какой-то уродливый самострой. В самом низу ближе к воде темнели грязевые купели с черномазыми «тюленями» в них и возле них...
Третья бухта в бухте Провато – самая большая, и здесь всегда много палаток разного рода туристов. Но пляж плохой – одна галька. В самом дальнем от Орджоникидзе конце этого пляжа, почти возле Четвёртого мыса, залежи голубой глины выходят прямо на поверхность. Эти места являются излюбленными для адептов лечебного или озорного помазания своих отдыхающих тел. Многие из них возлежат или слоняются, все в глине с ног до головы. На некоторых толстоватый слой густой глины подсыхает на солнце и растрескивается, из-за чего они становятся похожими на киношных зомби.
Но сразу за Третьим мысом есть небольшой участок пляжа с приятным песком. Вот и не мудрено, что кое-кому именно в этом месте хочется остаться для более длительного обитания. Места здесь отличные, но с водой вообще беда, за ней пляжное народонаселение безропотно ходит в Орджо.
Крутые склоны берегов второй и третьей бухт иссечены многочисленными оврагами. Возле Первого мыса во второй бухте виднелся крохотный хуторок из лачуг-самостроек. Говорили, что стихийно возникшее это пляжное поселение возглавляет некий отшельник Яшка. Он уже несколько лет живёт здесь постоянно и самоотверженно, более-менее регулярно поддерживает чистоту пляжей.
Между Второй и Третьей бухтами виднелась обширная площадка с какой-то странной конфигурации разметкой из камней. Это место, видимо, было подготовлено для посадки кораблей инопланетных пришельцев...
Даа, тут того и гляди до беды могут доиграться эти чУдики точно так же, как их беспечные меганомские коллеги по эзотерике – разного рода паломники и отшельники. «Тоже мне звезданутые экстрималы!» – выругался Роман и недовольно отвернулся от этого злополучного астрального места: а вот и нечего заигрывать с неизведанным.
О своей встрече с человеком-невидимкой вспоминать не хотелось совершенно...
Двигаясь наискосок вправо-вниз, он довольно быстро миновал все эти экзотические прелести и достопримечательности, по воде обогнул Четвёртый мыс и вскоре добрался до своей палаточки, сбросил с плеча надоевшую, изрядно надавившую на сустав вязанку хвороста, после чего с преогромным удовольствием поплескался в воде, вымывая из всех самых укромных мест остатки следов любви с казарчанкой, смывая с себя грязь, пот и усталость.
Вода была просто чудесной! Из неё выходить не хотелось до тех пор, пока солнце окончательно не скрылось за Кара-Дагом. Зато сильно захотелось поесть. И очень приятно было осознавать, что сегодня отменяется ужин из сухпайка.
С превеликим удовольствием он возлежал на милом своём матрасике и с полотенца-самобранки откушивал отменные домашние яства от Зурны. Причём, впервые за все годы отдыха в Крыму сегодня за импровизированным столом он был совершенно голым.
Ну, так ведь он не готовил еду, а лишь откушивал яства, воображая себя древним патрицием – без разницы в их национальности.
Кроме того, пока что было ещё довольно жарко, надевать плавки не хотелось, да и двигаться было уже элементарно лень.
Да, так что же нам сегодня «послала» божественная Зурна?..
Три расстегайчика с начинкой из картошечки с обжаренным лучком, два пирожка с тушеной на сливочном масле капустой, весьма приличных размеров пицца с козьим творогом, всякой зеленью и докторской колбасой, две румяные булочки с изумительной чесночной «глазурью», три чебурека с мелко рубленой курицей и специями, несколько отлично подрумяненных и круто прочесноченных гренок, здоровенный лаваш...
Ай-яй-яй-яй!.. Я уже давлюсь слюнками от одного только воспоминания!
Но вся эта прекрасная выпечка служила только добротной основой к солидной тушке хамсы холодного домашнего копчения, тоже изрядно крупной половине вяленой кефали, приличному куску отлично промаринованной и закопчённой по-домашнему корейки, толстому шмату отварного и обильно нашпигованного чесноком сала, обсыпанного смесью перцев и пряностей.
Сами так и просились в рот розовощекие, упругие сливовидные помидоры-батончики и пупырчатые огурцы с жёлтыми цветками на своих салатовых рыльцах, а ещё были пучки редиски, петрушки, укропа, салата, пера лука...
Да-а!.. Казарчанка Зурна положила в пакет намного больше того, что во время шуточного аукциона выиграл у неё Роман. И когда только успела она смести в него, наверное, половину товаров со своего лотка?
А ещё там было её домашнее вино – как же, как же! Оно оказалось тепловатым и терпким, густым и... тягучим что ли, или вяжущим... Это вино из ягод каберне, по её словам, было сделано не на продажу, а для себя.
Да-а! Щедрая южанка ради своего залётного любовника, оказавшегося таким знатным собою, изобретательным и неустанным, не только не пожалела для него продуктов, но и в последний момент, когда они уже так больно и печально расставались, сунула в пакет полуторалитровую, едва початую бутылку тёмно-красного, практически чёрного вина.
Мда, очень заботливо рассчиталась Зурна за все его труды неустанные, а для неё вообще благодатные, за доставленную ей радость небывалую, возможно, впервые в жизни полученную в столь шикарном букете новых ощущений и впечатлений.
И как жаль, что оказались они неповторимыми... Ну, так ведь это она категорически не захотела больше встречаться – ни завтра и никогда... И всё равно – жаль...
Костёр в тот вечер впустую горел под Корабликом: дров было собрано много, не пропадать же добру...
Неверные красноватые и желтоватые блики огня причудливо играли на полотнище каменного паруса. Игра теней побуждала воображение.
И вот словно из зафиксированной в камне книги памяти – и совсем древней и более поздней, перед глазами Романа сами собой возникали картины чего-то исторического, грандиозного, военного, происходившего именно в этих местах...
Роман знал, что в средние века во время высадки османских янычаров-десантников, а затем после высадки советских десантников во время Великой Отечественной войны, тут происходили кровавые бои. Ох, и смертными же бывали эти бои! Много советских воинов-десантников сложили свои головы в Феодосии, Орджоникидзе и Судаке...
Костёр был небольшим, но ярким.
Сидевший на матрасике и всё ещё пребывавший голым Роман изредка подбрасывал хворост, поломанный на небольшие куски...
* * *
Соседи по пляжу справа подошли было пригласить Романа в свою компанию или же составить ему свою. Но он так сильно устал за весь этот день, чрезмерно насыщенный различными сексуальными впечатлениями, что ничего больше не хотел.
Он даже не подумал прикрыть чем-нибудь свое хозяйство: всё равно они уже видели его обнажённым, чего уж тут стесняться! И теперь светотень от костра вытворяла завораживающую интимную свистопляску на его теле – блики эти то увеличивали, то приуменьшали в размерах истинные параметры его мужского достоинства, а тени от него прихотливо играли на коже дальнего от костра бедра.
Возлежа на матрасике, он поудобнее откинулся на бок и опёрся скулой о локоть, предоставив своим нисколько не стеснительным соседям возможность вдосталь полюбоваться его телом.
В глазах женщины так и посверкивали искры восхищения и откровенного желания! А потупившийся мужчина не отрывал пристального взгляда от безвольно возлежащей, но даже в таком состоянии великолепно выраженной мужской гордости прекрасного обнажённого Аполлона.
С чем он что-то там сравнивал? К чему готовился или примерялся?..
А коротко глянувший на него Роман далее смотрел на костёр и совершенно искренно печально жалился на сегодняшнюю усталость и на тоску по хотя бы какому-нибудь условному отдыху в одиночестве. Соседи были достаточно воспитанными людьми, они прекрасно поняли его состояние и не стали назойличать.
Впрочем, уходить они тоже не торопились, заведя нейтральный разговор о прелестях и преимуществах отдыха в этой уединенной бухте с абсолютно прозрачной водой. При этом вожделенными глазами они продолжали пожирать всё великолепие тела Романа.
Молодой человек всё это прекрасно видел и понимал их желание устроить зажигательный тройничок, к чему явно склонялись соседи, но вначале он не поддержал их попытку завязать беседу, а затем и вовсе не хотел продолжать её, прилёгши на матрасик и демонстративно прикрыв глаза тыльной стороной руки.
Ушли они совершенно разочарованными только после того, как несколько раздраженный Роман напрямую признался им в причинах своей безмерной усталости: мол, его сегодня банально и буквально опустошили что с утра, что под вечер! Ну да –недавно у него был двухчасовой сексуальный марафон. И ни на что большее сегодня он не способен. Да ничего больше и не хочется – от слова совершенно.
Наконец-то, две бронзовые пиявки оставили его в покое, и это весьма порадовало.
В дальнейшей полудрёме с приятной релаксацией под воспоминания о недавнем замечательном приключении с азартной казарчанкой, Роман долгонько ещё пролежал на матрасике возле затухающего костра. В мыслях витало что-то очень лёгкое и приятное... что-то очень хорошее навевалось ему лёгким бризом, вначале потянувшем с моря к перевалу, а затем принявшемся скатываться с вершины Джан-Кутарана...
Сон незаметно смежил его глаза...
Немного позже он с большим трудом заставил себя поднять своё полупоражённое сном тело, начавшее бесконтрольно разомлевать из-за наваливавшейся на него дрёмы. Всё в той же полудрёме Роман вместе с матрасиком почти лунатиком ушёл от потухшего костра в палатку, где сразу же уснул, как был – голый и опустошённый, совершенно разбитый усталостью...
(продолжение следует)