В юриспруденции Соединённых Штатов есть понятие «очевидного преступления».
В случае Валиевой имеется нечто противоположное: очевидное отсутствие состава преступления.
Увы всем любителям детективов и напряжённых интриг в журналистских расследованиях! При попытках разобраться в «деле Валиевой» истина открывается буквально на первых шагах, а чем глубже и шире изучаешь вопрос, тем больше убеждаешься в невиновности нашей фигуристки.
Почему миллионы болельщиков с самого начала встали на дыбы против попыток «наказать» спортсменку?
Мы почти на уровне инстинкта уверены, что человеческие поступки должны иметь смысл.
В начале сезона 2021-2022 Валиева трижды (этапы Гран-при в Ванкувере и Сочи плюс Финляндия-трофи) выступила на международных соревнованиях и каждый раз «привезла» ближайшим конкуренткам от 15 до 40 очков.
Проведенные на всех трёх соревнованиях проверки показали отсутствие допинга.
Для нас нет вопроса, зачем «кушают» допинг атлеты, неспособные победить за счёт разрешённых методов усиления организма. А зачем употреблять допинг фигуристке, которая и так «в шоколаде», которая и так всех «объезжает на одном коньке»?
Как говорили ещё при царе-батюшке: «Умысел без примысла — вымысел!»
В ответ на вышеприведенное рассуждение, я от некоторых граждан получал изумительный ответ: мол, мои оппоненты и не подозревают Валиеву в намерении использовать запрещённый препарат. Мол, наивная девочка просто доверчиво клала в рот то, что ей давали тренер и врачи.
Если жрать допинг абсурдно с позиции Валиевой, то в положении Тутберидзе кормить «запрещёнкой» свою самую преуспевающую ученицу — абсурд в квадрате.
В распоряжении Этери Георгиевны целая плеяда сильнейших спортсменок, наглухо перекрывающих ученицам других тренеров все подступы к золоту, и конкурирующих исключительно между собой. На чемпионате России, где была взята злополучная проба, ближайшая конкурентка за квоту на Олимпийские игры заняла седьмое место!
Какая, по большому счёту, тренеру разница, как его воспитанницы разделят между собой пьедестал?
Предположим, у Валиевой действительно спад формы. Не победит Валиева — победит Трусова. Наошибаются и Валиева и Трусова, победит Щербакова. А на четвёртом месте, на подстраховке, Петросян.
Школа «Хрустального» имеет колоссальный запас прочности.
Выступления «хрустальных принцесс» настолько насыщены сложными элементами, что срыв одного-двух не даёт конкуренткам их обойти. Поэтому «плохая форма» воспитанниц Тутберидзе весит больше, чем «хорошая форма» большинства других фигуристок. Мы видели катастрофический провал Камилы Валиевой на индивидуальном турнире на Олимпиаде — четвёртое место… Вдумайтесь! Четвёртое место на Олимпиаде — это результат катастрофического провала с тремя падениями! Для всех, кроме «хрусталят», три падения — это место во второй, а то и в третьей десятке.
Кроме того, Этери Георгиевна успела обзавестись столь «длинной скамейкой», что плохая форма одной-двух-трёх спортсменок — отнюдь не угроза её доминированию и совершенно не основание поправлять дело допингом. В нынешнем сезоне не участвуют олимпийская чемпионка Анна Щербакова, обладательница «серебра» на Кубке России Майя Хромых, обладательница «бронзы» Кубка России Дарья Усачёва. Отправилась в очередное «путешествие» Александра Трусова. И что? Кто-нибудь сомневается, что «золото» Чемпионата России разыграют между собой Валиева, Акатьева и Петросян?
Обвинения тренера в «подкормке» Валиевой звучат тем более нелепо, что одна из самых расхожих претензий к Тутберидзе — отсутствие у неё любимчиков. Этери Георгиевну постоянно упрекают за то, что она «не проявляет стратегического предвидения». За то, что она никого не «поддерживает» и никого не «придерживает». За то, что она не мешает побеждать той из своих учениц, кто сильнее сегодня, сейчас и сию секунду.
Ещё поразительней становится вздорность обвинений, если не ограничиться общими рассуждениями, а немного углубиться в фармакологию.
Существует так называемый «синдром внезапной смерти спортсменов». Молодой, пышущий здоровьем, обёрнутый в три слоя справками из спортивного диспансера, атлет вдруг умирает на соревнованиях или на тренировке.
Не следует думать, что от синдрома страдают исключительно спортсмены. Военнослужащие или промышленные рабочие, которым приходится переносить сочетание высоких физических и психологических нагрузок, тоже могут неожиданно умереть.
Причины таких внезапных смертей мало понятны медикам и учёным.
Однако, непонимание истоков беды не помешало исследователям «методом тыка» отыскать несколько лекарств, которые в разы уменьшают вероятность трагических происшествий. Механизм их действия понятен ещё меньше, чем синдром внезапной смерти. Но, с практической точки зрения, главное то, что они реально снижают смертность спортсменов.
Для препаратов этой группы характерна интересная особенность. Те препараты, которые производятся и продаются фармакологическими фирмами из США, разрешены к использованию спортсменами. А те защитные средства, которые производят в других странах, ВАДА внесло в список запрещённых веществ.
Я не буду морализировать ни по поводу использования гринго недобросовестных методов конкуренции; ни по поводу явно корыстных мотивов, по которым ВАДА обслуживает маркетинговые интересы отдельных фармакологических корпораций; ни по поводу смертности среди атлетов, которым не по карману продаваемые по монопольно завышенным ценам защитные средства. Этому можно посвятить отдельную толстую книгу.
Мне важно чтобы мои читатели понимали два обстоятельства.
Во-первых, разрешённые лекарства от синдрома внезапной смерти спортсменов существуют.
Во-вторых, вменяемое Валиевой вещество, триметазидин, запрещено ВАДА к применению именно потому, что подозревалось в способности предотвращать синдром внезапной смерти, и, соответственно, подозревалось в способности конкурировать с американскими аналогами. Никакими другими «допинговыми» свойствами триметазидин не обладает.
А теперь внимание!
Накануне Олимпиады, Российская Федерация расщедрилась и закупила американские протекторы для наших ведущих спортсменов. Точные даты содержатся в конфиденциальных документах, к которым у меня нет доступа. Однако, многочисленные интернет-сообщения о появлении у наших сборников «таблетниц к обеду» позволяют уверенно утверждать, что на этапы Гран-при Валиева уже выходила под защитой, основанной на легальных препаратах.
Возвращаемся к вопросу: «За каким лешим?»
За каким лешим спортсмену, весь сезон получающему разрешённый, клинически апробированный, проверенный многолетней практикой препарат, «кушать» его аналог, запрещённый и лишь подозреваемый в способности приносить полезный эффект?
К вопросу можно подойти и с другой стороны.
Запрещённое вещество обнаружено в анализе Валиевой в столь малом количестве, что стандартные средства обнаружения не могли его увидеть.
Вопрос о том, что могло послужить причиной использования особо чувствительных методов химического анализа опять предмет для отдельного разговора. Для решения вопроса о виновности или невиновности спортсменки нам важно другое.
Когда потенциальный допинг обнаруживается в организме спортсмена в очень малом, заведомо недейственном количестве, всегда возникает вопрос: «Малая доза свидетельствует о неумышленном попадании «запрещёнки», или это остатки более высокой дозы, принятой умышленно? Атлет «чист» или попользовался допингом, а затем умело позаботился о том, чтобы своевременно вывести его из организма?».
В отношении именно триметазидина и именно Валиевой ответ лежит на поверхности.
У победителей серьёзных соревнований пробу на допинг берут всегда. На наиболее крупных, не только у победителей, но и у призёров. Остальные атлеты проверяются выборочно, по жребию.
Камила Валиева — топовая спортсменка, которая уже несколько лет побеждает или попадает в призы почти при каждом своём выступлении. Если спортсмены-середнячки подвергаются проверке раз в несколько лет, а могут за всю свою карьеру так и не сдать ни одной допинг-пробы, то Валиева сдавала по несколько проб в год.
Триметазидин — препарат курсовой. Это не анальгин, не папазол и не фталазол. Он не работает по схеме съел таблетку — через полчаса получил эффект. Для того, чтобы начало проявляться полезное действие триметазидина он должен буквально пропитать весь организм человека. В инструкции по применению рекомендуется выносить предварительное заключение о действенности лекарства через три месяца после начала курса по приёму препарата.
Ни один из тех, кто пытается обвинить Валиеву или её тренеров в умышленной попытке «подлечить сердечко» триметазидином не смог ответить на вопрос: «Когда бы между многочисленными допинг-пробами фигуристка могла успеть пройти курс воздействия препаратом?»
Если в декабре был обнаружен «хвост», то где бы могло уместиться минимум трёхмесячное «тело» допингового курса, если спортсменка почти непрерывно сдавала анализы на допинг?
Если невиновность Камилы Валиевой столь очевидна, то почему дело тянется до сих пор?
Почему защите спортсменки приходится предпринимать отчаянные, сложные и непонятные для многих манёвры?
Дело в том, что интересы Валиевой пересеклись с интересами очень серьёзного международного криминала, для которого очевидная невиновность фигуристки видится досадным, но отнюдь не непреодолимым препятствием.
Почему я уверен, что в лице обвинителей Валиевой мы имеем дело именно с мошенниками?
Об этом разговор в следующий раз.