— В одном городе было очень много домов. Людей в этом городе тоже было очень много, но ещё больше было ворон, — так начал свою историю мой друг и продолжил: — Твой плед совсем упадёт с дивана, если его не поддеть ногами.
Я послушно подобрала ногами плед и сложила руки на коленях, как на старинных фотографиях из младшей группы детского сада. Это его рассмешило, отчего ямочки на щеках стали глубже, а в глазах отразился луч света далёкого маяка.
— Если тебя не остановить, мы просидим так до рассвета и уснём вповалку. Ты о чём начал свою повесть?
— О тебе.
- У тебя не получится, - сказала я.
- Почему? - спросил он.
- Ты ничего обо мне не знаешь, - ответила я.
- Ты любишь всё, что касается психологии.
- Да. Может, ты тоже, как и я, теперь интересуешься эволюционым процессом? - спросила я.
- Не так давно, - сделав непродолжительную паузу ответил он.
- Вчера начал или как? - поинтересовалась я.
- Или как, - он улыбнулся и ему захотелось раскрыть собирающуюся вот-вот исчезнуть едва уловимую тайну. - Очень необычная картина у тебя на стене. Ты не поделишься со мной рассказом о ней?
- С удовольствием, конечно, расскажу, если тебе это так важно. Только потом не говори, что ты из другого мира. Тот, кто начинает заниматься практикой медитации, обязательно обнаружит в ней источник вдохновения. И это ещё не всё! Он воспримет её радикальное новаторство. На картине изображён мой дом, мои деревья во дворе и растения, живая изгородь и деревянные постройки. Поэтому я назвала её "Мой Дворик". Я его очень люблю. В его волшебной атмосфере прошло два года моего детства.
Так мы разговаривали, стоя сначала недалеко от картины, а затем и от самого дворика. Хотя, в начале разговора сидели и просто медитировали.
Он с интересом посмотрел на мою колыбель детства, всё ещё находящуюся под покровом тайны и, чтобы подтвердить свою принадлежность моему миру, неожиданно спросил:
- Ты знаешь эту женщину?
Я в недоумении пожала плечами. В непосредственной близости от огороженного забором домика стояла незнакомка в высокой шляпе с широкими полями, прячущими под собой огромную пышную массу волос.
- Женщина, Вы к кому? - я обратилась к ней с вопросом, пытаясь помочь, потому что в воздухе появились первые неясные признаки непогоды.
Женщина обернулась и посмотрела на нас молчаливым взглядом, словно всматриваясь, чтобы лучше узнать своих собеседников. Сгущался вечер, спустилась тишина. Где-то рядом пронёсся лёгкий ветерок. Его догнал другой, тут же налетел третий и закружились, разыгрались молодые ветви тополей.
Где-то далеко, у самой линии горизонта, в небе послышались раскаты грома.
- На калитке висит почтовый ящик, - женщина решила объяснить причину своего появления в близи моего дома. - Я принесла письмо. Извините, надо спешить, времени очень мало, чтобы успеть укрыться от продолжительного ливня.
Женщина, словно большая тёмная грозовая туча, начала медленно исчезать в темноте горизонта, пока совсем не растворилась в её полыхающих молниями синеве.
- Дом оставался незаселённым с той самой поры, как последний его хозяин уехал в одну из рабочих экспедиций на Мадагаскар. Вот уже и деревья стали большими. В их крепких ветвях, где-то в верхней их части, появились гнёзда. Одно из них почему-то казалось не таким как другие: словно его собрали из маленьких прутиков необычного дерева, отливающего светом полыхающего заката, но таких деревьев в округе не знал никто, - сказал мне ты.
- Вечерами, находясь в маленькой, ярко освещённой комнате, я расстилала постель, складывала покрывало в двое, затем в четверо и закидывала его подальше на диван. Взбивала свои любимые подушки, ставила их так, чтобы лежать можно было полусидя-полулёжа и брала в руки маленькую книжку, напоминающую блокнот. Каждый новый рассказ, прочитанный мною в такие тёплые вечерние часы остался в моей памяти навсегда. Но вот что странно: однажды мне вдруг так захотелось стать кем-то, кто хоть капельку похож на Шерлока Холмса, умеющего волшебным образом перевоплощаться до неузнаваемости. Вскоре я об этом забыла, - я подхватила его уловку раскрыть тайну моего душевного равновесия, запечатлённого в картине. Затем продолжила неспешно:
- Потом мы познакомились: ты вёл себя так необычно, что я сразу в тебя влюбилась, а сказать об этом смогла только на третий месяц нашего романа. Ты так обрадовался — как маленький, разве что не плакал от радости, а я подумала: «Это всё из-за тех ворон, что свили себе оранжевое гнездо, по цвету напоминающее свет вечернего солнца».
Оказывается, ты вернулся с волшебного острова, с таким очаровывающим названием «Мадагаскар». И вместо имени у тебя было прозвище. Мне пришлось придумать его самой, в память о чудесном времени, когда деревья были большими. Я теперь всегда буду вспоминать тебя при употреблении слова "там". Очень красивое имя, у имени Тамара все буквы на месте, в твоём же будут на месте не все и ты будешь теперь просто ласковый лохматый Там.
В твоём доме вспыхнул свет вечерних иллюминаций в брызгах шампанского, звуках рояля и треске декоративных «каминных» поленьев. Ты отмечал своё возвращение шумным весельем, созвал всех своих друзей и кто-то из них вспомнил обо мне. Я не могла не прийти. Мне всегда было интересно оказаться на светской вечеринке в кругу самых замечательных людей.
Некоторое время ещё были слышны отголоски едва уловимых высказываний необычной женщины, расстроенной из-за своих каких-то семейных неурядиц. Она предстала мне и моему другу в карнавальном костюме "Пиковая дама", чтобы всем своим видом дать нам понять, как бесценно время жизни на земле, - не примерить его потом в швейных мастерских, ни на хлеб не намазать в булочных. Растолстеть, окуклиться, сморщиться и облысеть, - а там хоть трава не расти, - махнёт шляпкой старая Осень, припудрит смуглое личико и исчезнет, как не бывало, чтобы раствориться в буйном цветении роз и гладиолусов. А мы будем ждать новую Осень, молодую деву в тёплых тонах уходящего Лета, немыслимым образом растворяющегося в той молодой Осени, которая тоже немыслимым образом раствориться, но уже в Зиме.
Так думали мы, стоя у забора, прогретого теплом солнечного дня. Ливень закончился так и не начавшись, ветер угомонился, захватив следом за собой несколько ярких бабочек. Одна из них опустилась на крышку почтового ящика. Мы поспешили за письмом.
- Дай я!
- Нет! Я!
- Я!
- Нет, я!
Нам нравилось препираться и подзадоривать друга друга громкими воплями из далёкого детства. Шум стоял невероятный, но он стоил того, чтобы мы ещё какое-то время продолжили баловство, наконец-то успокоившись. Почтовый ящик стоял пустой. Конверт мы распечатали так, что и понять было невозможно, - кто его открыл и начал читать первым. Каково же было наше удивление, когда вместо витиеватых строчек прописных букв русского алфавита мы увидели летящие сверкающие мелкие пылинки, падающие с крыльев порхающей над нашими головами бабочки. Невидимая пыльца слетала при каждом новом взмахе и, попадая на бумагу, превращалась в обычный текст, понятный каждому школьнику:
"Дорогой Дворик - любимый мой сосед! Здравствуй! Мы с тобой ещё не друзья и вообще даже никогда не видели друг друга. Меня зовут "Полянка". Это такое маленькое, заросшее травой открытое пространство в лесу. Меня увидела одна девочка, достала карандаш и рисует. Теперь, когда я и сама себя вижу, мне хочется, чтобы и ты тоже знал, что я есть. Я теперь всегда буду здесь жить, на следующей страничке альбома девочки. Дворик, ты живёшь впереди меня, - на первой страничке. Если сможешь, приходи как-нибудь вечерком послушать мелодию уходящего ввысь летнего дня, - приходи посмотреть на моих божьих коровок, кузнечиков, червячков и мушек. У меня большой участок земли вызрел травами самых разных видов, а девочка всё рисует и рисует новые. Теперь я заканчиваю, чтобы не сказать чего-либо лишнего, от чего пропал бы твой интерес ко мне.
* Продолжение следует: