Глава LXXIII. Лирическое отступление от автора
Едва я закончил свой роман, я отдал последние главы переписчику и с нетерпением ожидал, когда у меня появится полная копия, чтобы при случае представить свой шедевр моей маленькой мучительнице, маркизе Дайон де Ливри. Я решил отослать ей рукопись второй книги с курьером, выждать три недели, за которые, как я предполагал, она прочитает мой труд, после чего напросился к ней в гости.
— Дорогая маркиза, — сказал я после обмена традиционными приветствиями, к которым я присовокупил самые фантастические комплименты. — Я благодарен вам за то, что вы побудили меня написать эту книгу, я, наконец, закончил этот титанический труд и пришёл для того, чтобы выслушать ваш приговор. Надеюсь, вы будете снисходительны.
— Дорогой вы наш писатель! — ответила маркиза. — Я давно уже потеряла интерес к этим авантюрным романам, или, как вы называете их, приключенческим. В особенности скучны для меня так называемые исторические романы. В них нет ничего общего с историей. Уж если читать что-либо на эту тему, то мемуары, например, записки мадам Севиньё, или мемуары кардинала Реца, или, на худой конец, Ларошфуко или Бурдейля.
— Вы хотите сказать, что не прочли мою книгу? — растерянно спросил я.
— Ну почему же? — возразила маркиза. — Хотя бы из уважения к вам, а также в память о нашей прошлой дружбе я не могла не уделить внимания вашему труду. Я прочитала книгу, разумеется.
Мне очень не понравился этот её термин «прошлая дружба», и ещё больше не понравилась та холодность, с которой она отозвалась о моей новой книге.
— Скажите же, ради бога, какое впечатление произвела на вас моя книга? — спросил я.
— Я должна кое-что прояснить, — сказала маркиза тоном, которым пожилые воспитательницы разговаривают с непослушными воспитанниками. — В дни моей юности я, действительно, увлекалась романами, подобными вашим. Мне казалось, что я нахожу в них крупицы исторической правды. Но я разочарована. Вы взяли поддельные мемуары, написанные от имени графа де Рошфора и графа д’Артаньяна, выбрали из них лучшие куски и добавили изрядную долю своей фантазии.
— Почему поддельные мемуары? — изумился я. — И почему вы утверждаете, что я использовал эти мемуары для своих книг?
— Судите сами, господин писатель, — продолжил мой инквизитор в платье. — Поддельные они по той причине, что написаны они Гасьеном де Куртилем де Сандром. Причем, если капитан д’Артаньян был реальным историческим лицом, то граф де Рошфор – целиком выдуманный персонаж.
— Позвольте, маркиза, — возразил я, — с чего вы взяли, что этот человек является автором упоминаемых мемуаров?
— Они уже опубликованы, и дотошные историки докопались до авторства, — отмахнулась маркиза. — Не в этом суть. Из трёхтомной книги про д’Артаньяна вы взяли самые пристойные из его приключений, взяли также оттуда некоторых других героев, хотя кое-кому изменили имена. Так три брата-гасконца Атос, Портос и Арамис превратились у вас в людей, никаким родством не связанных и даже не гасконцев. Толстяк Валлон из эпизода в книге о Рошфоре, где герцог Орлеанский кушал горячий омлет с его голого живота, слился с образом Портоса, при этом стал называться дю Валон. Де Труавиль превратился в де Тревиля, де Бемо превратился в де Безмо, жених мадемуазель де Лавальер, молодой л’Этрувиль, превратился в сына Атоса Рауля де Бражелона, но если у де Куртиля он просто слёг и умер от горя, то у вас он умчался на войну, чтобы умереть. Историю об отце графа де Рошфора с его второй женитьбой на Мадлен де Комон, у которой оказалось клеймо на плече в виде лилии, вы передали в историю Атоса с его неудачной женитьбой на миледи. Вы заимствовали взгляд Куртиля на Ришельё, на Мазарини, на Фуке, Кольбера, причём субъективная оценка этих людей, которую им дал де Куртиль, ничего общего с исторической правдой не имеет. В реальности Фуке не был столь благороден, как пишете вы, Мазарини не был столь жадным, Ришельё не был столь влюблён в Королеву Анну, а Кольбер не был столь злобным и, между прочим, не был и таким всесильным, каким вы его описываете. А что касается заместителя д’Артаньяна по фамилии д’Аркур, это просто запредельно! Неужели имеется в виду Анри Лотарингский, граф д’Аркур и д’Арманьяк, виконт де Марсан, супруг племянницы кардинала де Ришельё? Он ведь сам был главой армии! Второй сын этого человека был тот самый шевалье де Лоррен, о котором вы пишете в первой книге! А старший сын был Луи Лотарингский, граф д’Арманьяк.
— Нет, боже мой! — воскликнул я. — Я имел в виду младшего брата Шарля, виконта де Марсана.
— Такой человек не мог начинать службу с должности лейтенанта, — возразила маркиза.
— Он мог начинать с должности лейтенанта королевских мушкетёров и личного заместителя капитана королевских мушкетёров, — возразил я.
— Я давно хотела у вас спросить, что за путаница у вас с дворянскими титулами? Барон дю Валон мечтает стать герцогом и пэром? Он почему-то у вас богаче, чем граф де Ла Фер? Знаете ли вы, что герцог-пэр – это чрезвычайно высокое звание, и что между бароном и герцогом-пэром лежит огромная пропасть? Портос, который никогда не звался шевалье, не дошёл до звания баронета, затем сеньора, вдруг в одночасье стал бароном, это пускай. Но между бароном и герцогом-пэром ещё находятся иерархические стадии виконта, графа, маркиза, герцога по патенту, подлинного герцога и лишь затем – герцога-пэра? Граф де Ла Фер по своему званию должен быть так богат, как три барона, а герцог д’Аламеда – как два маркиза или как пять или десять графов!
— Хватит, достаточно, — не выдержал я. — Я всё понял. Мой новый роман вам не понравился.
— Не обижайтесь, мсье Дюма! — сказала маркиза и посмотрела на меня своими выразительными глазами.
После этого она положила свои нежные ручки мне на плечи и запечатлела поцелуй на моей щеке.
— Ваш роман замечательный, но, извините, не для меня, — сказала она, после чего мне показалось, что моё сердце разрывается надвое.
— Вы хотите сказать, что переросли моё творчество, — сокрушённо подытожил я.
— Можно сказать и так, — согласилась маркиза. — Впрочем, я бы не использовала такой термин. Я не утверждаю, что я стала выше интеллектуально, я просто в своём развитии ушла в другую сторону. Не хотите ли совершить со мной верховую прогулку?
— Простите, маркиза, моя комплекция не позволяет мне увлекаться этим замечательным спортом, — ответил я.
— Тогда пойдёмте завтракать, — сказала маркиза.
После этих её слов разговора о книге больше я не заводил.
Мы неплохо провели время, если не считать, что меня не покидало чувство, что я потратил полтора года жизни впустую.
Придя домой, я сел за стол и написал письмо своему издателю, что я отзываю свой роман. Я не желаю его опубликования по той причине, что я своим заключительным романом «Виконт де Бражелон или ещё десять лет спустя» сказал о своих героях всё, что я хотел о них сказать.
Подумать только! Моих обожаемых графа де Ла Фер, барона дю Валона и шевалье д’Эрбле сравнить со схематичными братьями-гасконцами Атосом, Портосом и Арамисом из пошлой книжонки де Куртиля! Впрочем, истина лежит посредине. Будучи гасконцем, Жан-Арман дю Пейре, граф де Тревиль, действительно набирал мушкетёров преимущественно из числа гасконцев, так что многие из них были родственниками, пусть даже и дальними. Так в мушкетёрах служили не менее трёх родственников д’Артаньяна, причем, как минимум, двое – под той же фамилией, и один под фамилией Кастельмор. Признаться, я считал мемуары Шарля д’Артаньяна и мемуары графа Рошфора подлинными. Мерзкий де Куртиль де Сандр меня провёл! Ведь использование мемуаров – это совсем не то, что использование беллетристики. Имеет же право писатель использовать исторические свидетельства в своём историческом романе! А оказалось, что эти мемуары подложные, кроме того, они принадлежат перу одного романиста, и ко всему прочему она заявила, что граф де Рошфор – вымышленное лицо!
Смею возразить, что маркиз де Рошфор, маршал Франции приходился близким другом месье Ле Телье и месье де Лувуа, покровительству которых был обязан своим стремительным возвышением, как писал Сен-Симон. Смерть застала его в 1676 году по пути в расположение армии, командование которой он должен был принять. Я виновен лишь в том, что поскольку мой Рошфор скорее похож на героя упомянутых мемуаров, а не на героя воспоминаний Сен-Симона, поэтому я использовал имя графа Шарля-Сезара де Рошфора, как в мемуарах, а не маркиза Анри-Луи д’Алуаньи де Рошфора, маршала, служившего под началом виконта де Тюренна. Впрочем, в мемуарах также сказано, что упомянутый де Рошфор служил у де Тюренна, так что это – одно и то же историческое лицо. Но я был не в силах спорить с маркизой. Я был унижен столь невысокой оценкой моих знаний истории и моего таланта романиста. Ведь из мемуаров я взял лишь эпоху, и несколько имён героев, а также несколько событий в их схематичном изложении. Если собрать все строки, навеянные мне этими мемуарами воедино, едва ли наберётся десяток страниц!
Впрочем, больше всего я был унижен тем, что мне напрасно казалось, что мой ум, начитанность и талант пробудили какие-то чувства у маркизы ко мне как к мужчине, ведь теперь было совершенно очевидно, что это не так.
Я в сердцах хотел сжечь свою папку, но подумал, что, быть может, я в этой книге кое-что подправлю и дам ей новую жизнь. Я не хотел думать об этом в тот миг. Я просто уберу папку с романом подальше от глаз. Думаю, я закину её на антресоли, вот только допишу этот лист.
Вот почему этот роман никогда не был напечатан, и, я полагаю, не будет напечатан никогда. Его просто не существует для моих читателей, ведь он существует только в моей памяти и в той невзрачной папке, в которой я предписал ему оставаться, по крайней мере, до конца моих дней.
Впрочем, у маркизы ещё остался один экземпляр моего романа, а первые главы имеются также у издателя, которму я велел выслать мне обратно первые части рукописи с тем, чтобы я их уничтожил. Что касается экземпляра, оставшегося у маркизы, я надеюсь, что когда-нибудь она решится перечитать это роман. Если она изменит своё мнение о нём, я, быть может, снова отдам его издателю.
Сейчас я допишу эту строчку, сложу листы в папку, накрепко завяжу на ней завязки и папка отправится на дальние антресоли. Прощай, мой дорогой д’Артаньян! Прощайте и вы, Атос, Портос, Арамис! Прощайте Короли и принцы, министры и кардиналы, маркизы и графы, герцоги и герцогини, слуги и лакеи, прощайте мушкетёры Короля!
Глава LXXIV. Комментарий переводчика
Сегодня я получил письмо из Франции, из города Клермон-Феррана, следующего содержания.
«Дорогой профессор Вадим Жмудь!
В связи с покупкой вами рукописи под названием «Deux ans plus tard par Alex Dumas» рад сообщить вам, что в лионском филиале нашего букинистического магазина имеется рукопись того же автора под названием «Trois Henry. Manuscrit d'Alexandre Dumas. Version d;finitive». К рукописи прилагается документ, заверяющий её подлинность, подписанный двумя экспертами: профессором Тиерри Эсконте из Сорбонны и профессором Жан-Жаком Дюманшем из Лиона. Их подписи заверены нотариусом мэтром Шампиньи из Лиона. Директор филиала любезно предлагает вам эту рукопись всего лишь за сорок пять тысяч евро. Он заверяет, что цена рукописи на последнем аукционе была определена в сумму сорок восемь тысяч евро, однако тогдашний директор филиала отказался продавать эту рукопись за предложенную цену, сочтя её слишком низкой, и снял этот лот с аукциона, заплатив штраф за снятие лота после торгов в размере полутора тысяч евро из собственных средств. Поэтому предлагаемая сделка видится нам очень привлекательной для вас, поскольку мы очень уважаем ваш интерес к старинным французским рукописям. Отметим, что эта рукопись содержит книгу великого мастера Александра Дюма о короля Генрихе Наваррском, о том, как он занял французский престол под именем Генрих Четвёртый, а также о заговоре, в результате которого Король Генрих был убит предательским ударом ножа. В заключении сказано, что эта книга является продолжением известной трилогии, опубликованной под названиями «Королева Марго», «Графиня де Монсоро» и «Сорок пять», содержит рассказ о реальных исторических лицах, таких, как Генрих Наваррский, Генрих Третий, Генрих Лотарингский, Шико, д’Эпернон и других, а также лиц, по-видимому, реально не существующих, являющихся литературными героями. Данная рукопись не представляет интереса в качестве исторического источника, поскольку рассказывает о событиях, свидетелем которых автор не мог являться, однако, представляет очевидный литературный интерес.
Мы просим сообщить как можно скорее, заинтересованы ли вы в приобретении этой рукописи по предложенной стоимости. В стоимость включена пересылка этой рукописи вам и страховка этого почтового отправления. Документы о выполненной экспертизе входят в приобретаемый вами комплект.
Также мы счастливы сообщить, что в случае приобретения этой рукописи вам будет начислено 450 бонусов нашего магазина, что соответствует 450 евро при следующей покупке.
С уважением
Директор магазина».
После прочтения этого письма меня одолевают смешанные чувства.
С одной стороны, передо мной лежит стопка ещё не переведённых листов. Насколько я понимаю, эти листы являются рассказом Арамиса о событиях, происшедших с ним в те два периода, когда похождения четырёх друзей выпали из внимания автора, Александра Дюма. Логика изложения распадается, поэтому лучше было бы, если бы есть эта часть рукописи после перевода была озаглавлена «Мемуары Арамиса». В настоящее время я устал от перевода, многие важные дела остались в забвении и настоятельно требуют моего возвращения к ним. Поэтому взваливать на себя труд перевода ещё одной объёмной рукописи мне кажется неразумным. Даже эту рукопись я пока не одолел, а уже изрядно устал.
Другим моментом является указание на то, что к прилагаемой рукописи прилагаются документы о выполненной в её отношении экспертизы.
У меня зародились большие сомнения, ведь к рукописи, купленной мной, никаких подобных документов не прилагалось. Видимо, мне следует заказать экспертизу этой рукописи, прежде чем продолжать её перевод.
Но что же ответить директору магазина? Не упущу ли я возможность, которая выпадает человеку один раз в жизни? А с другой стороны, быть может, и первая рукопись была подделкой, и вторая – также?
Мне необходимо взять паузу…