Щепкина 20, или Хроника обречённой любви. (Повесть-быль).Часть 2.
Начало здесь - http://proza.ru/2022/12/22/406
6. Кишинёв-Одесса-Кишинёв.5-8 января 2005 г.
Ничто не предвещало беды…Моя интуиция предательски молчала. Не издавала ни звука. Ни шепота. Спала беспробудным сном. А я ведь гордился ею, своей интуицией. Впрочем, если быть точным, то - интуицией политической. Мои политические прогнозы практически всегда сбывались. А вот в житейской сфере она, интуиция меня порой подводила, загодя не предупреждая о беде…
Тёща (Елена) позвонила перед Новым годом и пригласила нас с Лилей в гости. Приезжайте, - настойчиво звала она. - Я соскучилась по Лиле.
Действительно, почему-бы не поехать, Отношения с матерью Лили, с дедом и бабушкой Лили вроде наладились. Страница двухлетней драмы и ожесточённой войны 2001-2003 гг. с родственниками за Лилю перевёрнута.
5-го января мы с Лилей приехали в Одессу, а 6-го вечером собирались вернуться в Кишинёв. Отметили вчетвером – Елена, её гражданский муж Алексей, и мы с Лилей - наступление Нового года. Во время застолья Елена стала меня уговаривать еще остаться на один день, мол, она хочет подольше пообщаться с дочерью. Я согласился и объяснил Лиле, что в Кишинёв возвращаемся не 6-го, а - 7-го января.
6-го во второй половине дня мы несколько часов гуляли с Лилей по Одессе - зашли вначале в гости к деду с бабушкой, которые жили на Мечникова напротив отделения милиции и недалеко от Привоза, где нас радушно встретили.
Затем заглянули на Привоз, купили разных фруктов, после чего на трамвае № 5 доехали до начала Дерибасовской. Спешившись с трамвая, заглянули в Сад, затем продолжили прогулку по Дерибасовской, завернули к легенде Одессы зданию Оперы и вышли к Бульвару. Прогулялись по Бульвару, постояли у Дюка и спустившись по Лестнице, пошли к Морвокзалу и в порт. В здании Морвокзала выпили по чашке кофе с пирожными и спустились вниз. Побыв там почти час, вернулись уже вечером окружным путём пешком домой на Б. Хмельницкого. Вернулись очень усталыми.
Дома, в крохотной кухоньке мы застали пьяненькую кампанию – Лену, Алексея и соседку из квартиры напротив № 22 - которые по полной продолжали отмечать Новый год и предстоящее Рождество по православному календарю. По ним было видно, что они не раз уже прикладывались к рюмкам.
Посидев для приличия немного с ними, и выпив бокал вина, я прошёл через большую комнату во вторую, как бы нашу с Лилей небольшую комнатку, а Лиля осталась с компанией.
Вскоре из кухоньки раздались приветственные возгласы. Кого интересно, на ночь глядя принесло?
Я заглянул в кухоньку. Выяснилось, что пришёл Лилин друг юношеских лет – Саша, тоже глухой с рождения, который когда-то был в неё влюблён. Поздоровавшись с ним, я опять вернулся во вторую комнатку. В конце концов почему бы Лили не пообщаться с Сашей без моего ревнивого глаза. Я снял верхнюю одежду, переоделся в домашнее, прилёг на кровать поверх покрывала и попытался почитать. Однако ничего из этого не получилось. Тогда я прикрыл глаза, беспокойно прислушиваясь к звукам из кухоньки.
Минут через 20 в комнату зашла Лиля и по слогам проговорила “гулять”. Она уже накинула на себя куртку.
Новости, какие прогулки в пьяном состоянии, да еще в начале 12-ого ночи? Жестами я дал ей понять, что уже поздно, что никакой прогулки не будет.
В дверь просунулся Саша, он уже успел набраться горячительного, и знаками стал показывать мне, что я не смею запрещать Лиле гулять.
“А ты чего лезешь в нашу жизнь, что ты мне диктуешь, как у нас с Лилей должно быть, — моментально вспыхнув, прокричал я, - выйди отсюда” и фактически вытолкал Сашу из комнаты.
В дверь тотчас протолкнулась пьяная тёща: “Лиля и Саша хотят погулять, почему Вы им запрещаете?”.
- Поздно уже. Разве Вы не понимаете? - попытался растолковать я уже полу вменяемой от дозы выпитого тёще.
Но, посмотрев на расстроенную Лилю, я сдался.
- Хорошо, сейчас пойдём гулять, но втроём. Мне надо только переодеться, и я присоединюсь к ним. Пусть меня подождут.
- И уже обращаясь к Лиле, жестами показал ей, что сейчас пойдём гулять втроём. Только подожди меня, пока я переоденусь.
Лиля кивнула головой в знак согласия и вместе с матерью вышла, а я стал торопливо переодеваться.
Однако, когда я прошёл в кухоньку, меня ждал сюрприз - Лили и Саши в ней уже не было. Попытался открыть дверь, но она оказалась запертой на ключ. Я повернулся к Алексею и попросил ключ.
- У меня его нету. Он у неё, - и Алексей кивнул на Елену.
- Елена, дайте мне ключ! - обратился я к теще.
С таким же успехом я мог бы обратиться к двери, к холодильнику или к газовой плите – тёща пребывала уже не просто в полувменяемом, а в мало вменяемом состоянии. Её покачивало, она с трудом стояла на ногах и правой рукой отводила протянутую к ней мою руку.
- Нету, нету, у меня ключа. Не знаю, где он, - с трудом ворочая языком, пошатываясь и глядя на меня осоловевшими глазами, - пролепетала Елена.
Стало предельно ясно, что ключ мне не отдадут, что это тёща преднамеренно выпроводила Лилю и Сашу на прогулку не дожидаясь меня.
Мне надо было энергично действовать: Лилю под градусом, навеселе ночью повел неизвестно куда её бывший воздыхатель.
Но что я мог предпринять? Не скрою, я был немного в растерянности. Не начать же шарить по карманам Елены? К тому же ключ могли банально спрятать на кухне. Или начать её трясти, что привело бы к неминуемой драке.
Я, конечно, мог быть и предусмотрительней, быть начеку, находиться всё время рядом с Лилей, памятуя о прошлогодних обманах, коварствах, насилии по отношению к Лиле со стороны её родственников и неспровоцированной агрессии со стороны Елены по отношению ко мне.
Однако уроки прошлого не пошли мне впрок, и я вновь, как и 3,5 года тому назад, проявил несвойственную зрелому мужчине неоправданную доверчивость и веру в лучшие человеческие качества, в порядочность и меня облапошили как ребенка.
Я развернулся, быстро прошёл в большую комнату, захлопнув дверь за собой, затем - в нашу комнату, плотно прикрыв и вторую дверь.
Мне не оставалось ничего другого как сделать то, что я сделал. При этом я ни секунды не колебался. В начале 12-го ночи пьяненькую Лилю увели неизвестно куда и мне надо было быстро, не раздумывая действовать.
Полагаю, в сложившейся ситуации – имелся единственный выход, и я им воспользовался.
Я открыл окно в комнате (а квартирка располагалась на втором этаже двухэтажного дома) с внутренним двором (типичный одесский “п-образный” вытянутый двор). Залез на подоконник, перевернулся и держась за подоконник стал спускать ноги, пытаясь носком туфли найти хотя бы какую-то зацепку на стене. Всё тщетно! Продолжил опускать туловище, держась за подоконник и, чуть оттолкнувшись, спрыгнул.
Двор был заасфальтирован и, тем не менее, всё обошлось бы, квартира располагалась все же лишь на втором этаже, хотя и достаточно высоко, но на моё несчастье правой ступнёю я угодил на камешек, - небольшой такой, невзрачный, но дело своё он сделал - с острой болью ступня подвернулась, а затем правая нога подогнулась в колене раньше, чем левая, и я завалился на бок.
Разглядеть этот маленький камешек в полуосвещённом дворе в спешке я никак не мог. Охая и кряхтя, я встал, и не обращая внимание на боль, проковылял к выходу со двора на улицу Б. Хмельницкого, посмотрел направо, потом налево - Лили с Сашей нигде не было.
Не оставалось ничего другого, как начать ковылять на улицу Мечникова 118, где жили дед Лили – Петр Николаевич и её бабушка – Ольга Леонидовна.
Минут через 40, превозмогая боль, я доковылял до Петра Николаевича и бабушки Ольги. Всего девять часов тому назад мы с Лилей были у них в гостях, по обычаю последнего года они нас очень приветливо встретили и наперебой угощали то одним, то другим. Были видно по ним, что они очень любят свою внучку, которая годами воспитывалась у них.
И вот спустя 9 часов я вновь был у них, увы, уже без Лили, местонахождение которой мне было неизвестно.
Я кратко рассказал им о событиях последних часов. Ольга Леонидовна в ответ охала и ахала, а дед молчал. Затем осмотрели мою правую ногу – ступня в щиколотке безобразно удвоилась в объеме. Дед вызвал скорую помощь. Та отвезла меня в больницу на Мясоедовской, более известной как “Еврейская”, благо было недалеко. Там сделали рентген, обнаружили трещину и порванную связку и наложили гипс. От госпитализации и дед и я в унисон отказались. Вызвали такси, и я оказался в постели непрошенным гостем в доме у Петра Николаевича и Ольги Леонидовны.
Утром Петр Николаевич, на мою просьбу вызвать Лилю с Б. Хмельницкого ко мне, пряча глаза сообщил, что Лиля ушла к своему другу юности Саше, и собирается жить с ним дальше. А на мой уточняющий вопрос, где живёт Саша, ответил, что не знает.
Описать шок, которые я испытал от этой новости, трудно. Только боль в ноге спасала меня. Но лишь на время. Затем душевная боль пересиливала телесную и я впадал в какое-то полуобморочное и полу болезненное состояние и мои мозги беспрерывно мучил вопрос: почему, почему Лиля бросила меня и ушла жить к Саше? Почему? Никакого повода я для этого ей не давал.
А наоборот, если вспомнить, вначале, по сути, спас её, избавив от всяких бед и несчастий.
Затем полтора года искал её повсюду – по Молдове, в Одессе, на Украине, в Москве, - после того, как нас с нею после 3-х летней нашей совместной жизни родственники(которых я же и нашёл) коварством и насилием разлучили друг с другом и увезли её в Одессу, а она от них через две недели убежала и пропала, - а я всё же, вопреки всем препонам и противодействиям , её нашёл.
Наконец, я её вызволил из неволи и предоставил свободную жизнь.
Неужели такой чёрной неблагодарностью она мне ответила на всё то, что я для неё сделал.
Почему, почему, она ушла к Саше? - этот вопрос материализовался в подобие небольшого зубила и безжалостно долбил изнутри мою голову.
Раз за разом перед моими глазами прокручивалась вчерашняя многочасовая прогулка с Лилей по Одессе, во время которой она была радостной и счастливой, которая(прогулка), однако непрошено сменялась драматическими событиями вечера и начала ночи 6-го января.
Я корил себя последними словами за то, что оставил одну Лилю за праздничным столом с сильно подвыпившими людьми, пусть и родственниками, её ведь могли там элементарно напоить.
Всё это так, но можно было подумать, что если я был бы беспрерывно рядом с Лилей, это её могло бы остановить, если она захотела бы жить с Сашей.
Однако мне надо было думать о том, как вернуться в Кишинёв с ногой в гипсе и с острой болью. Практически сутки целиком 7-го января и часть дня 8-го я провёл в постели в доме у Петра Николаевича и Ольги Леонидовны.
7-го во второй половине дня прибыл отчим Алексей, принёс мои вещи и в истеричной форме потребовал от меня поскорее уехать в Кишинёв. Мол, Елена очень сильно переживает, плачет.
При этом о никакой помощи мне он даже не заикнулся, не предлагал помочь мне выбраться из Одессы и добраться до Кишинёва хотя в сложившейся ситуации я оказался по милости Елены и Алексея.
Поражённый таким бездушным, по сути, недружественным отношением к себе Алексея, я послал его куда подальше, но после его ухода связался по телефону со своим другом из Кишинёва Михаилом и попросил его приехать за мной в Одессу на своей машине. Однако, сославшись на объективные причины, он объяснил мне, почему не сможет приехать за мной.
Рано утром 8-го мне удалось связаться с депутатом Парламента РМ от АМН В. Унтилэ, которому я кратко обрисовал ситуацию, в которой оказался, и попросил его помочь мне вернуться в Кишинёв. В то время я еще формально состоял в Республиканском совете АМН. Вячеслав отреагировал весьма оперативно. В тот же день, 8 января во второй половине дня он прислал за мной свою парламентскую машину, и она меня чуть более чем за 2 часа доставила домой.
На прощании дед Петр Николаевич передал мне самодельный костыль, который сам же и смастерил и который в первые дни мне весьма был полезен, помогал мне передвигаться по отсеку.
Я же передал деду Лилины документы, которые были со мной и её банковскую карточку, на которую ей зачисляли небольшую пенсию как инвалиду с детства.
До последнего момента, до самого отъезда со двора я верил в чудо, что как ни в чём не бывало появится Лиля и мы с ней вдвоём вернёмся в Кишинёв.
Но чудо на этот раз не произошло.
P.S.КАК ВЫЯСНИЛОСЬ ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА, ВСЕ МОИ ТЕРЗАНИЯ И СТРАДАНИЯ ПО ПОВОДУ ИЗМЕНЫ ЛИЛИ ОКАЗАЛИСЬ БЕЗОСНОВАТЕЛЬНЫ.
Как сможет убедиться читатель из дальнейшего моего рассказа, меня все – и дед с бабушкой Лили, и теща Елена, и отчим Алексей, и милиция, и Прокуратура, и психиатры в психбольнице и прочие лица, к кому я обращался в Одессе , - ВСЕ ТОТАЛЬНО БЕЗ ЗАЗРЕНИЯ СОВЕСТИ ОБМАНЫВАЛИ ИЛИ УМАЛЧИВАЛИ О ДЕЙСТВИТЕЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ ДЕЛ: ЛИЛЯ ПОСЛЕ ПРОГУЛКИ С САШЕЙ ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ НА Б. ХМЕЛЬНИЦКОГО 78, А НЕ БРОСИЛА МЕНЯ И НЕ УШЛА К САШЕ ЖИТЬ.
Точно так же, как и меня, ЛИЛЮ ПРЕДНАМЕРЕННО ВВЕЛИ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ, сообщив ей, когда она вернулась после прогулки с Сашей домой, что я её бросил и уехал в Кишинёв.
Несмотря на это Лиля стала просить свою мать, а затем и требовать, чтобы её отправили назад в Кишинёв.
Видя, что разлучить нас с Лилей обманом не удаётся, 17 января 2005 г. мать Елена с дедом Петром Николаевичем в очередной(седьмой) раз принудительно засунули Лилю в психушку, оговорив её, с целью в дальнейшем провести судебно-психиатрическую экспертизу, чтобы затем через суд признать её недееспособной и на основании этого расторгнуть наш брак.
ОБ ЭТОМ Я УЗНАЛ С БОЛЬШИМ ОПОЗДАНИЕМ ТОЛЬКО 16 МАЯ 2005 Г., КОГДА, КАК СЧИТАЛА ТЁЩА, ПОЕЗД ДЛЯ МЕНЯ С ЛИЛЕЙ ОКОНЧАТЕЛЬНО И БЕСПОВОРОТНО УШЁЛ, ИБО ЕЁ ЗАЯВЛЕНИЕ О ПРИЗНАНИИ ЛИЛЮ НЕДЕЕСПОСОБНОЙ И РАСТОРЖЕНИИ НАШЕГО С НЕЮ БРАКА ЛЕЖАЛА В СУДЕ И СУД УЖЕ НАЗНАЧИЛ СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКУЮ ЭКСПЕРТИЗУ.
(Продолжение последует).