(Ты что, Господи? №4)
(то ли сон, то ли бред...)
Стуча лыжами по металлическим ступенькам, пыхтя, проклиная несуразную декабрьскую погоду, добралась я до верхней смотровой площадки. Отдышавшись, лыжной палкой постучала в блеклую небесную обшивку. Сверху осыпались редкие снежинки; не дождавшись другого ответа, долбанула покрепче.
Нехотя, со скрипом отворилось небесное окошко. Мне явился бледный, слегка заспанный лик Дежурного ангела.
— Чего стучим? А ежели все так молотить станут? А потом жалуются, - то течёт им, то валится, чего не надо... Небо-то, поди, не новое; как налаживать, — никого не найдёшь...
Дежурный всмотрелся внимательнее:
— А, госпожа сочинительница, богописательница! Мы интервью не даём! — (хоть на небе меня знают, это радует!)
— Не надо мне вашего интервью, я не из газеты; насчет погоды я...
— А что с ней не так? Всякая погода благодать божья!
— Не всякая!
— Температура воздуха не устраивает? Замёрзли или упарились?
— Температура устраивает. А снег-то где? Зима, декабрь к концу идёт!
Дежурный поскреб в затылке, задумчиво произнес голосом теледиктора:
— В Куршавеле снег... на Камчатке снежные заносы...
— Порадуемся за Куршавель, но хотелось бы поближе... Сибирь, как никак.
— На Борусе тоже снег...
— Ещё ближе. Как насчет города и окрестностей? То, что вы здесь понасыпали, это не снег, это какая-то понарошка! Обман зрения и прочих ощущений!
— А у нас снегобаза не резиновая! Прошлую зиму, считай, всё повытрясли. Всем, понимаешь, снега надо!
— Не всем! В Африке не надо! А в Сибири без снега никак нельзя! Сами, небось, круглый год в снежки играете!
— Нам по статусу положено! Претензии к погоде принимаются в электронном виде
blablabla@rail.com, или зарегистрируйтесь на райуслугах!
Дежурный счел беседу законченной, попытался прихлопнуть окошко,
но я ловко воткнула между створок лыжную палку.
— Не хулиганьте, дамочка, и уберите свой инвентарь, здесь вам не там!
— С Господом хочу поговорить!
— Почивают, будить не велено!
— Разбудите Бога, а то весь ваш натяжной потолок разнесу, само все вывалится!
— А писать про нас больше не будете?
— Буду! — грубо пообещала я.— Всевышнего зови!
Ангельский образ исчез с ворчанием:
— Ходют и ходют, стучат и стучат... Сочинители...
. Ждать пришлось недолго.
Небесное окошко распахнулось пошире. К моему носу, как с вагонной полки, спустились белые пушистые носочки, следом такого же качества длинная борода.
Сам Господь явился предо мной, устраивался на облачке, как на диванчике, белую рубаху натягивал на коленки.
— Не зябко в рубахе-то, Господи?
— Ништо, дочь моя, мы привышны...
"А ручки-то под бороду прячет"...
Слегка оробев, я забормотала:
— Так я, Господи, насчёт погоды... Снега вот нет у нас... Зима, декабрь...
— Снега? В Куршавеле снег...
"Дался им этот Куршавель"...
— Хотелось чтоб у нас снег уже лёг, а не вот это вот всё...
Я долго говорила об уснувшей земле, травке и цветочках, зябнущих без снежного покрова, о бедных мышках и зайчиках, грызущих кору несчастных деревьев.
Я могла бы петь ещё долго; Всевышний слушал и утирал бородой слезинки:
— Прошлой зимой у нас перерасход был по снегу... теперь экономить надо... Работать опять же не с кем, вечная проблема с кадрами... Вот вы не хотели бы...
— Нет, Отче, уж лучше вы к нам...
— Ну да, ну да... Дочь моя, не печалься, ступай себе с Богом... со мной... Будет снег тебе, и сопутствующие все явления.
— На тебя уповаю, Господи! — возопила я.
Ничего Господь не ответил мне боле; лишь порыв морозного ветра лицо обжёг до слёз, светлый образ растаял. Я сидела в обнимку с лыжами на верхней ступеньке смотровой площадке; из невидимых небесных отверстий в сиянии звёзд падал снег. Он сыпал всё гуще, укрывая Сибирь от морозов божественно тёплым одеялом...