Глава 16. В снежном плену.
Первый снег случился неожиданно, я даже на обложке журнала записал число – 23. 10. Наверное, открылась старая привычка, еще при работе в карьере почти каждый день заполнял путевые листы, да расписывался в разных технических журналах. Жаль не догадался с метеостанции захватить пару приборов – еще бы температуру с давлением записывал. Ну, в следующий раз захвачу. Если так все случится и дальше, то понемногу буду превращаться в нытика или откроются доселе невиданные фобии. Дров напилил предостаточно, кругляками обложил зимовье с трех сторон и добрую часть исколол. Еще на зоне я трудился истопником в котельной, пока не перевели в мастерскую, и там и там все топили дровами. Вот только незадача – затупилась ножовка, а точило то где возьмешь? Вчера закончил с баней, такую мы устраивали себе на лесопилке – из лапника делали конусом шалаш, внутри разжигали огонь и обкладывали камнем, рассаживались по кругу и поддавали на раскаленные булыжники, а потом голышом выпрыгивали в сугробы. Сегодня истоплю, и попарю свои натруженные телеса. Снега навалило в покалено, и я надумал испытать единственную свою зимнюю обувку – прошитые валенки. Помнится, Владимир Иванович спросил – носил ли я валенки? Носил один раз, да и то в детстве. Они оказались на толстой резиновой подложке, и казались мягкими и теплыми, в самый раз под лыжи…
Печка быстро разогревала воздух внутри зимовья, но к утру температура иногда опускалась до нуля, и вода покрывалась тонким слоем льда. Поддувало от двери и от стен, да и пола как такового не наблюдалось. Я уже привык просыпаться среди ночи и подкидывать дров, а потом в раздумьях просиживать у разгорающегося огня. Курить бросил давно и сразу же, как закашлял на зоне. Фельдшер тогда определил какую - то болезнь и напугал чахоткой. Потом с полгода, по два раза в день, пил еловый отвар. Когда через день еще подвалило снега, раскидал все поленницы от стен, и за два дня отсыпал почти до крыши снежные завалины. Внутри стало заметно теплее, оставалось еще бы обшить дверь, но не находил пока решения, как это можно сделать. С первыми солнечными лучами вставал на лыжи, брал ружье и поднимался в гору. Тайга преображалась на глазах – на зеленой чаще набросили белоснежное покрывало, а в редких промежутках просматривались угловатые граниты. На обратном пути набирал канистру водою и возвращался в лагерь. Завтракать садился ближе к полудню, а второй, и последний раз, принимал пищу на самом закате. Организм не требовал лишнего прихода энергии, да и запасы еды казались ограниченными. К вечеру вновь поднимался в гору, и провожал в печали Солнце за далекую сопку. И так уже почти второй месяц…
Однажды проснулся от ночного шума. Ветер гнал со стороны реки заряды снега, а еловые лапы, цепляя своими конечностями за непрочную крышу, добавляли внутрь случившегося жилища невероятных звуков блуждающего по соседству зверя. Я разжег фонарь и спустился вниз. Огонек от фитиля изогнулся, и вытянулся в сторону двери – видимо, вместе с теплом, из зимовья решились улететь и последние крупицы моего воздуха. Снял одеяло и набросил его поверх двери, так и не утеплил вход в жилище, и теперь вот пожинаю плоды своей лености. Время лишь чуть за полночь, а ветер разгулялся не на шутку, и вряд ли теперь удастся сомкнуть глаза. Шум нарастал, и временами казалось, что даже начинают дрожать стены, в унисон с моими ногами и руками.
Подложил дров на тлеющие от ветряной тяги угли, и тем самым еще добавил в жилище звука. Печь загудела как никогда, а мне вдруг явилось осознание явления дыры в крыше – ее надорвал ураган – батюшка. Я не был готов к таким природным событиям, и в душе собрался испытать те мгновения ужаса, что случились однажды со мною на реке под водою. Тогда все закончилось внезапно, сейчас же финал был далек в моих ожиданиях. Стены зимовья и впрямь казались тонкими и слабыми, хорошо еще, что засыпал кругом снегом, иначе могло случиться непоправимое. Я поднялся наверх, и прильнул к оконцу, уходящему в подветренную сторону, и в направлении горной тропы. В тусклом ночном свете проявились невероятные сугробы и завихрения из местной замерзшей влаги, а чуть выше, над горою, зажигалась знакомая звезда.
Значит заряд пошел на спад, и скоро потянет на мороз. Такое в лагере бывало часто. Местная природа тем и славилась, что снежные оттепели резко переходили в сорокоградусные морозы, и утрамбованный снежный наст приходилось рубить штыковыми лопатами. Такой штуки у меня не было, только небольшой кусок фанеры, да жестяной бак в яме. Вот из них и сколочу лопату. К утру все затихло, но дверь не поддалась. Стянул одеяло и глянул через щель наружу – искрящийся на восходящем солнце снег под самую крышу опоясал мое новообразовавшееся заключение. Поднялся к себе наверх и оценил оконце – мало для моего тела, да и стекло закреплено непонятно как, а если разбить, то другого не предвиделось. Дверь же чуть ниже моего роста, а загнутые гвозди от петель – вот они, перед глазами. Отогнул и мелкими ударами топора выгнал наружу.
Дверь пошатнулась, но не поддалась. Разбежался с двух шагов и ударился плечом раз, потом еще пару раз. Дверь наклонилась своим верхом от меня, и наклонив ее вбок, потянул к себе. Снега нанесло по самые глаза, и что с ним делать – даже не представлял. Первым делом зачерпнул полное ведро и поставил на еще горячую печь. Все равно придется как-то выбираться, дров всего две охапки, а ближайшая поленница за углом у скалы. Снег был рыхлым и хрустящим, насыпал кучу вовнутрь, а по образовавшемуся косогору кое-как выбрался наружу. С подветренной стороны снесло все, и стена образовалась совсем голой. С этого места и начну, вернулся обратно за фанерным листом и приступил к отделочным работам. Дальше открывшегося входа копать не стал, оставлю это удовольствие на потом, лучше займусь дверью. Занес ее вовнутрь и прихватил двумя гвоздями – теперь открывать буду в жилище, да и сидела она на новом месте как-то совсем ровно. Добил в навесы остальные гвозди, подпер изнутри, и подбросил в печь последние дрова.
Как поступить после всего случившегося – даже не строил планов, еще один такой заряд и зимовье может не выдержать удара стихии. По лестнице поднялся на крышу – рубероид местами выдран, а от насыпанной земли не видно и следа. Остается только закидывать снегом, да рубленым лапником. Путь в гору оказался закрыт двухметровым валом, а от бани сохранилась лишь груда бурых камней. Зато по направлению к реке стелилась ровная и выглаженная снежная равнина. Я совсем позабыл, что в той стороне ожидается явление моего последнего встреченного. Но когда?