Одинокий БТР отступающих вооружённых сил России из Красного Лимана дымился у дороги. Это не осталось незамеченным проезжающими на пикапе двумя солдатами ВСУ.
– Грицько, а ну, почекай трохи. Мабуть там всередине хтось е?
Действительно, внутри они обнаружили троих солдат. Двое было мертвы, а механик-водитель подавал признаки жизни. Когда его вытащили наружу и осмотрели, то обнаружили рану на бедре с застрявшим в ней осколком снаряда. Других повреждений не было, но видно было, что водитель сильно контужен.
– Грицько, пристрелимо?
– Ну, ты дурень. Як казав один москаль: «Срубим бабло на органах». Сдамо його чёрным трансплантологам. Е у мэнэ в санбате знайомый хирург. Вин дуже добре платэ…
Дальше события развивались очень просто – по законам хорошо налаженного бизнеса. Вместе с ранеными украинцами водитель российского БТРа попал в полевой медсанбат. Хирург, делавший ему операцию по удалению осколка, узнав, что его доставили с поля боя, и никто не знает, что с ним произошло, хорошо расплатился за доставленный «материал» с солдатами ВСУ. Поскольку в полевом санбате не было на тот момент ручных контейнеров, так называемых мобильных холодильников для транспортировки изъятых органов, то хирург позвонил в Краматорск и рассказал своим сообщникам, что им направляет вертолётом троих украинцев и одного русского для последующих действий.
В госпитале Краматорска помимо основных врачей, оказывающих помощь раненым, работала приезжая группа врачей – трансплантологов, занимающихся изъятием органов у безнадёжных пациентов. Но частенько в их руки попадали легко раненные солдаты, которым говорили, что почка или селезёнка были повреждены, и их надо было удалить, чтобы спасти жизнь.
В дождливое воскресенье сентября, вертолёт доставил из полевого медсанбата четверых раненых. У одного раненого после удаления осколка из бедра слегка поднялась температура. Его решили подлечить до понедельника. Это был русский солдат. Было принято решение изъять у него все органы и отправить в морг. Но для сердца и печени не хватало специальных переносных холодильников. Их должны доставить только в понедельник. А пока раненого поместили в одиночный бокс. Для чего попросили выставить часового у двери бокса. «От русских можно всего ожидать, – сказал хирург, – тем более, что контузия у него почти прошла, а на вид он здоровяк ещё тот». Что было и сделано. Судьба остальных троих раненых неизвестна.
Вечером дежурная медсестра внесла подставку для капельницы с лекарством в бокс, подошла к раненому и тут же, воскликнула:
– Вовочка, ты живой!..
И тут же начала со слезами его обнимать и целовать.
– Родненький мой, а мне пришло извещение, что ты пропал без вести, но вернувшийся по ранению сосед говорил, что тебя и ещё четверых расстреляли перед строем командиры за отказ идти в атаку. Он это видел лично. Мы с мамой плакали. Неужели сосед врал?
– Успокойтесь, пожалуйста. Насколько я понимаю, – участливо произнёс раненый,– вы жена моего брата-близнеца. А я Николай. Мне очень жаль, если то, что рассказал сосед – правда.
Медсестра, придя в себя и вытирая слёзы платком, вступила с раненым в беседу.
– К сожалению, сосед умер, и уточнить подробности мне не удалось. Вова никогда не рассказывал, что у него есть брат близнец…
– Видимо, ему мать не говорила о том, что при разводе с отцом, они поделили близняшек между собой. Она взяла Владимира, а отец меня. Нам в ту пору было по два года. От меня отец не скрывал, что у меня есть брат близнец.
– Мама Володи живёт сейчас со мной. Её второй муж давно умер. Детей от второго брака не было. Помогает растить мне дочь, которой пять лет.
– Выходит, что у меня есть мама и племянница, а ты моя родственница, – задумчиво произнёс Николай.
– Николай, хочу тебе сообщить, что мне поручено хирургами тебя напичкать обезболивающими средствами и усыпить, а завтра тебя умертвят и разберут на органы. Какой ужас!
– И ты у них работаешь!?
– А что мне остаётся делать. Жить на мизерную пенсию свекрови невозможно. Кругом война. В городе ни света, ни тепла. Живём на даче за городом. Езжу на старой «копейке». Бензин подорожал в пять раз…
– Ладно. Тебя как зовут?
– Галина, просто Галя.
–Вот что, Галя. Давай сделаем так. Я лягу на пол, притворюсь потерявшим сознание, а ты попроси часового помочь уложить меня в кровать. Всё остальное я беру на себя.
Николай в Донецке занимался в секции боевого самбо, знал несколько удушающих, болевых и даже запрещённых приёмов, и был уверен, что справится с часовым. Но когда увидел вошедшего в бокс настоящего амбала, то очень засомневался в своих возможностях. Однако на карте стояла жизнь, и он решил сражаться до конца. Когда часовой, поставив автомат у двери, нагнулся чтобы поднять Николая, тот применил удушающий приём ногами, но из-за раненого бедра ему не удалось до конца провести его. Часовой легко вывернулся и подмял Николая под себя. Неизвестно, как бы всё продолжалось дальше, но Галя, схватив автомат часового, прикладом нанесла ему удар по затылку. Тот упал без сознания. Галя быстро вколола ему снотворное, но доза была небольшой.
– Сейчас пойду в сестринскую комнату, принесу ещё снотворное. Вколю ему лошадиную дозу. Будет спать до самого конца.
– Ну, Галя – сказал Николай, отдышавшись, – если бы не твоя помощь – не дожить бы мне до понедельника. Спасибо,
– Николай, переоденься в его одежду. Положим его вместо тебя.. Бригаде трансплантологов безразлично кого оперировать. Лишь бы тело было. А тебя я закрою в подвале. Ключи у меня есть. Утром произойдёт смена караула на въездных воротах и проходной. Новые не знают, кто приходил в госпиталь вчера. Если спросят, скажем, что муж по ранению приехал в краткосрочный отпуск. У меня дежурство через сутки.
В подвале было тепло и сухо. Утомлённый Николай прилёг на мешки с тряпьём и связками листов исписанных бумаг. Автомат на всякий случай положил у изголовья, Спал долго, но беспокойно. Часто просыпался и прислушивался к далёкой канонаде. «Отступаем, хотя готовы были сражаться до конца», – думалось ему, – приказ командиров был неожиданным. Что с экипажем? Видимо, погибли ребята».
Утром пришла Галя. В форме лейтенанта медицинской службы она выглядела подчёркнуто строго.
– Ну, всё. Операция по изъятию органов прошла успешно. Часового никто не разыскивал. Органы его разложены по контейнерам, а тело в крематории. Все довольны – Будут большие премии, – заявила она.
– И тебе перепадёт?
– Ну, а как же? Это мой приработок . Вообще-то я операционная сестра. Окончила в своё время медицинский колледж… – Давай посмотрим твою рану. Я принесла тебе завтрак, но, скорее, это обед. Взяла лекарства и бинты. Кстати, костыль тоже. Он тебе не помешает.
Рана оказалась не очень глубокой и быстро заживала. Аппетит был волчий, съел все бутерброды. Окончив перевязку, с Галей направились к припаркованной на территории госпиталя её машине.
Часть вторая.
Территорию госпиталя покинули без проблем.
– Сейчас выедем за город и по трассе до дач тридцать – сорок минут езды. В зависимости от загруженности дороги, – сказала Галя. – Расскажи мне о себе. Я ведь ничего не знаю.
– То, что мне тридцать лет, ты догадываешься. После развода отец со мной уехал из Краматорска в Донецк к родителям. Работал водителем рейсового автобуса. Меня воспитывали, в основном, бабушка и дедушка. В две тысячи девятом году окончил школу, а через год призвали в Армию. Отец за это время успел жениться во второй раз и нарожать с новой женой мне двух сестёр, – девяносто пятого и девяносто седьмого годов рождения. Мачеха относилась ко мне очень хорошо и настояла, чтобы я поступил учиться. В четырнадцатом году я окончил сельхозтехникум. Стал механизатором широкого профиля. А тут началась война с бандеровцами.Поступил на службу в МЧС нашей Республики. Дедушка и бабушка погибли при обстрелах. Отец воюет до сих пор в армии ДНР. Я воевал там же с двадцатого года. Сёстры с моей мачехой, детьми и мужьями уехали в Россию в прошлом году. Жильём там обеспечены. Их мужья работают на военном заводе. Они специалисты высшей категории и у них броня от призыва. Я не женат, О женитьбе некогда было думать. Если бы не ты, то на этом и закончилась бы моя биография. Вот, кажется, и всё. Если хочешь, расскажи о себе.
– Я не могу на тебя смотреть без слёз. Твоё лицо, твой голос, руки – всё напоминает мне Володю. Я его очень люблю. Когда ты рядом, мне кажется, что это он.
– Я представляю, какое разочарование будет у твоей дочери, когда она узнает, что я не папа, – задумчиво произнёс Николай.
– Ты прав, я уже не говорю о матери. Дочь ещё можно обмануть, но мать, вряд ли. – О себе тоже много не наговорю. Сразу после школы поступила в медицинский колледж. Родители были врачами и настояли, чтобы я пошла по их стопам.
– Прости, что перебиваю. Галя, почему ты говоришь, что «были»?
– Они погибли в ДТП. Меня тоже после их гибели воспитывали дедушка с бабушкой. Они уже умерли. – Вышла замуж за Володю по любви в пятнадцатом, Он работал водителем на скорой помощи. Родила в семнадцатом. Мне сейчас двадцать девять. Кстати, твоей маме шестьдесят один год. Зовут её Клавдия Михайловна.
– Галя, мать не та, что родила, а та, что воспитала, хотя, большое ей спасибо, за подаренную мне жизнь. – Звание лейтенанта тебе за что присвоили?
– У нас в стране военное положение. Я военнообязанная. В военкомате всем, имеющим медицинское образование, присвоили звания и призвали в армию.
– Ты понимаешь, что сейчас совершаешь преступление за помощь врагу?
– Коля, я этих фашистов ненавижу. Я бы им не только вырезала органы, но и яйца, чтобы не плодили себе подобных. – Вот скажи: что же ваша армия так отступает, бросает на глумление нацистов своих граждан?
– Галя, не сыпь мне соль на рану, как поётся в песне. Солдаты здесь не виноваты. Почему командиры принимают такое решение? Им виднее.
– Коля, вот мы уже и приехали. – Давай Кате скажем, что ты папа, что вернулся на побывку с войны.
– Галя я не против, но удержится ли бабушка, чтобы не рассказать правду? Ты попроси её сама.
Встреча была довольно бурной. Мама тоже сразу приняла Николая за Владимира, но пришлось ей рассказать всю правду, минуя некоторые подробности с часовым. Катя сразу поверила, что это папа, и он приехал в отпуск. Галя с мамой молча плакали, выставляя скромный ужин на стол. Решили помянуть Владимира, который построил этот небольшой домик на три комнаты, а заодно и отметить встречу второго сына с родной матерью. До самого позднего вечера сидели за столом, слушая рассказы Николая о жизни в Донецке, о присоединении к России и о войне.
Утром Николай начал понимать, что инкогнито его долго не продлится, стал сильно нервничать. Понял, что очень подставляет и мать, и Галю. На помощь пришла вновь Галя.
– Коля, призыв в армию Володи был в результате облавы в транспорте. Всех, кого поймали, привезли в военкомат и направили в части. Все документы, в том числе и его паспорт, оказались дома. Можешь смело ими пользоваться. Будешь Демьяненко Владимиром Михайловичем.Второй муж усыновил Володю.
Никто не будет капитально доискиваться до истины. Не то время.
– А если меня поймает та же облава и направит на войну, но уже за Украину?
– Будем надеяться на лучшее. Я постараюсь достать тебе справку о непригодности к службе, как больного туберкулёзом.
– Но сидеть на вашей шее мне не по душе. Нужно найти подходящую работу.
– Если мёртвых не боишься, то в нашем госпитальном морге всегда есть работа. Устрою тебя санитаром…
На том и порешили. Утром Галя уехала на работу, а Николай после завтрака решил погулять с Катей по дачному посёлку. Непродолжительные дожди в начале осени ещё не успели промочить землю проезжих дорог до грязи. В воздухе даже не пахло осенью, но редкие каштаны уже начали сбрасывать листья. Здесь вдали от крупного промышленного города даже не пахло войной. А она шла, напоминая о себе гулом высоко летящих в небе самолётов.
Опираясь на костыль, Николай передвигался по просёлочной дорожке. Решили далеко от дома не уходить.
– Папа, расскажи мне сказку про Машу и медведя.
С трудом вспоминая сюжет этого мультика, Николай справился с просьбой племянницы. Но второй вопрос застал его врасплох.
– Папа, а почему ты спал сам, а не с мамой? Вы всегда спали вместе.
«Детский непростой вопросик», – подумал Николай, но ответил уверенно.
– Ножка у меня болит, а мама боится её зацепить.
Вечером, когда Катя уснула, Николай всё же спросил Клавдию Михайловну:
– Мама, как вышло, что вы разошлись с папой?
– Был у меня парень, дружили со школьных лет. Когда он женился на другой, то и я в отместку ему вышла замуж за нелюбимого. Он был хорошим мужем, но я продолжала любить другого. Когда он разошёлся с женой и позвал меня замуж, я ушла к нему, но он заболел и вскоре умер. Растила Володю одна.
Утром следующего дня приехала Галя с работы, и стала рассказывать новости.
– Представляете, с фронта поступает столько раненых, что их уже некуда класть. Все палаты забиты и даже коридоры. Нам сменили график работы. Теперь будем работать по двенадцать часов каждый день, плюс ночные дежурства по графику. – Коля, о работе я договорилась. Завтра оформят и приступай к работе. Справку о болезни обещал главный врач выписать.
На другой день Николай официально приступил к работе санитаром морга и крематория. Обязанности были несложными. Транспортировка мёртвых в морозильники, вести журнал прибывших и убывших. Бедро его побаливало, но не мешало выполнять работу. Просьбу Николая – согласовать его график работы с работой жены, без особого труда выполнило руководство морга. Морг и крематорий работали на полную силу, но перебои с электричеством усложняли работу. Приходилось систематически подключать дизельную электростанцию. Обслуживание её тоже входило в обязанности санитаров. Николаю очень помогли знания, полученные в техникуме. Мелкие неполадки он устранял лучше всех, чем заслужил уважение других санитаров. По сути, он больше выполнял обязанности механика дизельной электростанции, чем санитара.
Однажды по пути домой после работы, Николай заметил, что Галя очень грустная.
– Галя, ты плакала? Глаза у тебя заплаканные. Что случилось?
– Представляешь, по номеру части я узнала, что к нам поступил раненый, который служил в одной роте, даже в одном отделении с Володей. Хорошо его знал. Он подтвердил, что польский командир роты расстрелял пятерых солдат, среди которых был и Владимир. Они отказались идти в атаку без артиллерийской подготовки.
– Может быть придумал?
– Он сразу назвал фамилию, имя и отчество Володи. – А мама всё надеется на чудо. Она очень ревностно следит, чтобы я с тобой не сблизилась.
– А намерение сблизиться у тебя есть? Прости за прямой вопрос.
– Понимаешь, Катя у меня несколько раз спрашивает: «Мама, почему ты не
спишь с папой, Всегда спали вместе?».– Я придумываю разные предлоги. Но с собой справиться всё труднее.
– Представь, она и мне задавала этот вопрос.
– Коля, за эти две недели, которые мы с тобой общаемся, я поверила, что Бог есть на свете. Взамен погибшего мужа, он послал мне тебя – его брата близнеца. Но для физической близости нужно, как поётся в песне «двух сердец одно решение». Не знаю, готова ли я к этому, но мне кажется, что все эти семь лет я жила с тобой и потерять ещё и тебя, будет для меня страшной трагедией.
Галя, я слышал, что у древних народов Востока был родовой обычай: если женатый брат умирал, то неженатый был обязан жениться на его жене. Так, что ничего необычного здесь нет. В тебя я влюбился сразу и обеими руками голосую за соблюдение нами этого прекрасного обычая.
Дома Галя поведала свекрови о рассказе раненого солдата. Но удивительно, что свекровь приняла это стоически, заметив: «Бог забрал одного сына, зато дал другого. Я вижу, что вы неравнодушны друг к другу. Я не стану вам мешать пожениться. Я хочу жить с вами, если вы не будете против».
Прошло ещё две недели. Вопрос дочери Галя и Николай решили положительно. Дела на фронте у Украины после яркой победы под Красным Лиманом и взятия Херсона вдруг застопорились. Армия России буквально перемалывала части иностранных наёмников и Украины. Президент Незалежной объявил о новой волне мобилизации. Мужчин призывного возраста вылавливали в транспорте, кафе и на улицах.
Работы у Гали и Николая в госпитале прибавилось.Они уже не могли вместе возвращаться домой из-за несовпадения графиков работы. Николай часто возвращался домой один в городском автобусе. В одну из таких поездок его задержала облава.
– Почему не на фронте? – спросил старший команды.
Николай показал справку о болезни.
– На вид не похож на туберкулёзника. Где работаешь?
– В военном госпитале санитаром. У меня броня.
– Понятно. Можешь сходить в туалет со справкой. Сколько заплатил за неё?
– Нисколько.
Взять под стражу, – распорядился старший.
Вместе с другими, выловленными облавой, Николая доставили в военкомат. – Состояли на военном учёте? – спросила пожилая женщина-майор.
– Не состоял по болезни. Болею туберкулёзом.
– Какая у вас форма туберкулёза?
– Закрытая. (он действительно, в детстве переболел туберкулёзом).
– Автомобиль водите?
– Да.
–Вы призваны в интендантские части Херсонской группировки ВСУ водителем большегрузной машины. Будете подвозить на передовую боеприпасы, медикаменты и продукты. А сейчас вас направят на недельную стажировку на полигон части
– Жене можно позвонить? –
– Звоните, но не больше двух минут.
Сообщил Гале, что с ним произошло. – Передай привет маме и Катюше. Я вернусь, «всем смертям назло». Я тебя безумно люблю. Жди меня..
«Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди», – успел он процитировать строчки из стихотворения Константина Симонова. В дальнейшем ему часто приходилось повторять их.
Вместо недели стажировка длилась три дня. Руководство полигона решило, что он вполне подготовлен к вождению большегрузных автомобилей. В стрельбе из автомата он тоже был не хуже других. Держался особняком, ни с кем особых разговоров не вёл. Первое задание по доставке продуктов на передовую выполнил успешно. Успел присмотреться к дороге и расположению войск. Следующая поездка обещала быть посложней. Его фуру МАЗ загружали боеприпасами для американских «Хаймерсов»,минами и ПЗРК «Стингер». Сопровождала фуру БМП-1 с тремя автоматчиками. В кабину к нему сел капитан.
– Выедем в двенадцать ночи в Антоновку, – сказал он, – дорогу ты уже знаешь. Фары не включай, только прибор ночного видения. «Стингер» один возьмём в кабину на всякий случай. У ребят в БМП тоже три. Это если придётся отбиваться от вертолётов..
«Вот я уже враг моей страны. Ну, я вам навоюю, сволочи», – подумал Николай. Выехали на трассу. Николай не раз водил свой БТР ночью по приборам ночного видения во время службы в Армии ВС России и поэтому уверенно вел свою фуру. В километрах десяти от Антоновки в небе неожиданно появилась пара российских вертолётов К-52 или как их называют –«Аллигаторы». Украинские солдаты открыли по ним огонь. Первый «Аллигатор» получил повреждение и ушёл в сторону своих. Зато второй вертолёт первой же ракетой разнёс БМП-1 с конвоем в пыль. Капитан приказал остановиться для прицельного огня по вертолёту . Это был последний приказ его в жизни. Николай прошил его очередью из своего автомата. Включил фары своей машины и выскочил из кабины, Пробежав метров двести от фуры, он заметил, что второй вертолёт заходит на атаку фуры и быстро упал в кювет.
От попадания ракеты, выпущенной вертолётом в машину, началась детонация боеприпаса. Мины рвались одна за другой, осколки свистели над лежащим в кювете Николаем. Он снова оказался слегка контуженным, но придя в себя, стал соображать: «что делать»? «Придётся плыть к своим на левый берег. Ширина Днепра здесь километра полтора. Я плавал и больше, только придётся автомат бросить. Хорошо, что тепло, градусов двадцать, а вода ещё теплее» – подумал Николай.
Спустился с крутого берега к воде. Вода, действительно, была умеренно прохладной. И поплыл. То брассом, то на спине. Старался без всплесков. Когда до противоположного левого берега оставалось метров сто, его заметили российские солдаты и дали очередь из пулемёта
– Не стреляйте, (далее последовала пятиэтажная брань), Я не диверсант. Я русский.
– И впрямь русский. Так материться могут только наши мужики. – Я, кажется, в него попал, – сказал пулемётчик. – До берега не доплывёт. Заводи моторку.
Напарник пулемётчика подобрал обессиленного Николая в лодку. На берегу осмотрели рану. Наложили жгут на простреленное бедро и вызвали санитаров. Николаю опять повезло, Сквозное ранение в ту же ногу, рядом с зажившей уже старой раной. Прибывшие санитары, осмотрев рану, решили вызвать вертолёт для отправки раненого в госпиталь. – Хорошо, что вы наложили жгут, – заключили они. – Пуля зацепила бедренную вену. Раненый умер бы от потери крови.
Операция в госпитале прошла благополучно. В журнале учёта записали: Мацак Николай Петрович, 30 лет, пулевое ранение левого бедра.
Через несколько дней к нему в палату пришёл особист для беседы.
– Расскажите свою «сказку» перехода на нашу сторону. Фамилию, имя, отчество.
Николая покоробило слово «сказка», но сдержался и обстоятельно рассказал, кто он, в каком звании служил, в какой части, как оказался в плену и что с ним произошло. Видя, что особист недоверчиво улыбается, заметил:
– Мне с вами не хочется дальше разговаривать. О том кто я, вы можете узнать у моего отца. Он воюет в Народной Милиции ДНР. Запишите номер части и фамилию, имя, отчество. Так же узнайте у командира моей части, почему моей фамилии нет в списках пропавших без вести. Вы бы тогда не задавали мне глупых вопросов.
Буквально через день отношение к нему резко изменилось. Его перевели в палату, где лежали раненые солдаты России. Сообщено было отцу о нахождении сына в госпитале. Ему дадут отпуск для встречи с сыном. А Николай очень тосковал по Гале. Ведь Краматорск неизвестно когда будет освобождён, но это точно будет. Он, как молитву повторял строчки из стихов Константина Симонова:
«Жди меня и я вернусь
Всем смертям назло
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет – повезло».