100 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ЩЕРБАКОВА ИВАНА ПЕТРОВИЧА
(28.10.1923-10.06.1964 гг.)
Северо-Западный фронт. Ленинградская (Новгородская)
область. Старая Русса-Демянск–Рамушево.
15 февраля 1942 года.
После объявленной тревоги батальон добежал до
аэродрома за 30 минут. Сгруппировались. Перед строем
запыхавшихся бойцов майор Белозёров поставил задачу,
спущенную сверху. Требовалось как можно скорее
загрузиться в самолёты и прибыть на помощь
погибающему авангарду. Все знали, что расстояния в
Демянском «котле» смешные, местами ширина не
превышала 10-15 километров. На рулёжку, взмыв к небу
и подлёт к цели транспортному тихоходу требовалось
всего-то 15-20 минут. В преддверии погрузки в
грузовой низкоплан, словно заноза, терзала мысль,
как воздушное судно сможет приземлиться под огнём
противника, выгрузить личный состав и снова
взлететь, эвакуировав раненых. Кошмарное наваждение,
нехорошие предчувствия отгонялись прочь. Словно
мороз пробежал по коже, когда люди осознали, что
прыгать из самолёта предстояло на лету, прямо в снег
вдоль оврага, тянущегося подле болота. Однако приказ
не оспаривали. Восприняли обречённо, как должное.
Затем комбат дал команду примотать портянками штыки
к винтовкам, достать, у кого есть ножи из валенок, а
при приземлении отбросить от себя трёхлинейки
подальше в снег, чтобы меньше травмироваться.
— А где же парашюты? — нерешительно спросил кто-то
из бойцов в строю. Прямого ответа не последовало.
Зычным голосом комбат Белозёров проорал о том, что
без дела лучше вопросов не задавать, а через три дня
Родина будет ждать своих героев с победой и живыми.
В свою очередь солдаты материли командиров. В общем,
как ни крути, пехоте предстояло прыгать без
парашютов. Присутствовавшие на экстренном построении
экипажи транспортников подлили масла в огонь. Командир
эскадрильи любезно прояснил тактику смертельно
опасного десантирования. Урод, самого бы башкой в
сугроб с высоты птичьего полёта катапультировать.
На подлёте к цели самолёты должны были снизиться до
20—30 метров и пролететь на бреющем полёте над
склоном крутого оврага. По всем законам физики удары
смельчаков о снег должны были быть по наклонной,
скользящими. Кроме того, якобы полутораметровый слой
пушистого зазимья на склонах должен был смягчить
падение. Правда, скорость падающих тел удручала и
должна была быть с учётом гравитационной тяги где-то
250 километров в час. О густом чапыжнике, торчащем из
снега гнилостое, поваленных буреломом деревьях,
провалах сероводородной полужидкой массы летуны
умолчали. Но уточнили, что на втором заходе с
самолёта будет сброшен какой-никакой резервный
боезапас, пулемёты, провизия, пара алюминиевых бочек
спирта. После команды о загрузке бойцы взяли на
изготовку оружие и, подхватив полы шинелей,
ломанулись к самолётам. На спинах людей уныло
болтались тощие сидоры. Излишеств людям не
полагалось, а сухпаёк был рассчитан всего на три
дня. Усиленные роты бойцов, до 200 человек в
каждой, определили по аэропланам. К грузовому зеву
нашего транспортного судна была прислонена
алюминиевая лесенка. Из моноплана услужливо
протягивал руку помощи человек с автоматом ППШ за
плечами. Краповый околышек фуражки не предоставлял
вариаций для рассуждений. Внутри фюзеляжа скамейки
были убраны, и люди со всем своим скарбом плотно
пристраивались друг к другу, вытянувшись во фрунт.
Давка напоминала скопище людей в салоне трамвая в
час пик. Однако взлетели. Минут через пятнадцать
старший офицер НКВД, с трудом пробившись к кабине
пилотов, заорал оттуда благим матом, приказав
прекратить все разговоры людей, возмущённых творимым
беспределом. Юморно, но каин-особист провёл для
потенциальных мертвецов инструктаж. Среди солдат
временами слышалось возмущённое роптание. Однако
живодёр мигом всех успокоил, предупредив, что у него
есть приказ без предупреждения расстрелять трёх
последних пацанов, отказавшихся выпрыгивать из
самолёта.
— Будете артачиться, исполню распоряжение не
задумываясь. Если убьёте меня, по возвращению всех
по любому расстреляют. Так что вперёд, сволочи,
Родина вас не забудет. Никто, кроме вас!
И шагнули ребятушки в открытый люк самолёта Отчизну
защищать. Когда оставшиеся в живых смертники
очухались в снегу, провели перекличку. Из трёх рот
стрелкового батальона численностью более 500 бойцов
при падении убились, погибли 236 человек, 87
десантников оказались тяжелоранеными, 93 ранились
легко. Как бы ни было горько осознавать, но в строю
полноценными бойцами, готовыми вступить в неравную
схватку с врагом, осталось всего-то ничего, чуть
больше 100 человек. Командир в спешном порядке
организовывал оборону, поскольку пришедшие в себя от
небывалого зрелища немцы опомнились и открыли
ураганный огонь из лёгких полевых пушек, а затем
перешли в атаку. Как говорилось в сводках, воздушный
десант был замечен. Подготовленные к «неожиданному»
приёму немецкие части немедленно стали принимать меры,
адекватные сложившейся ситуации. На охрану
близлежащего аэродрома с передовой были сняты части
элитной дивизии СС «Мёртвая голова». Образованы
мобильные охранные группы, усилены гарнизоны
стратегически важных объектов, организовано
патрулирование лесных дорог между опорными пунктами
в близлежащих деревнях. Мы вступили в открытый бой,
в прямое противостояние с беспощадным врагом. После
нашего небесного десантирования по тропам с фронта
по земле пошло соединение за соединением. Однако
приговорённых начальством людей ждали везде.
Зондеркомандами были перекрыты абсолютно все дороги,
усилены блокпосты. На важных оборонительных участках
стояли засады из бронетанковой техники. У противника
чётко работал перекрёстный радиоперехват. Любой
выход в эфир штатных радиостанций тотчас же имел
привязку к местности. В небе регулярно барражировали
самолёты-разведчики. Штурмовые «юнкерсы» прицельно
метали бомбы по разведанным и определённым целям.
По указанным координатам точечно работали артиллерия
и миномёты. Так русские бессмертные воины-герои с
трёхдневным запасом боеприпасов и скудным сухпайком
вошли в кровавую преисподнюю. Надо признать, что
изначально без шансов на спасение. Прямо пойдёшь —
обязательно наткнёшься на засаду. Двинешь по
перелеску влево — на опушке нарвёшься на дежурные
танки. Движение направо было обречено — мины.
И везде по периметру загонов оцепление. Раз пути
следования были известны, финские снайперы, бывало,
располагались в трёхстах метрах друг от друга.
Никаких вариантов проскочить их или обойти не
существовало. Ещё хуже судьба распоряжалась с теми,
кто задумывал отступить и повернуть вспять.
Эти горемыки попадали на выжженную землю, в
тупиковый вариант. Вражеская артиллерия и миномёты
накрывали цели по маякам в шахматном порядке.
Огненный заслон по отступающим, мечущимся в
хаотичном порядке красноармейцам был беспощадным.
Храбрых десантников ждала верная погибель и
бесславная смерть. Выжившие чудом красноармейцы
спасались на болотах, утопая в весенней ледяной
каше. Учтите при этом, что в марте они были ещё
экипированы по-зимнему тяжело, в валенках. Как их
высушить, костры-то разводить нельзя, явная
демаскировка. Выхода, впрочем, как и выбора, не
существовало. Но раненые, больные, обмороженные,
голодные бойцы Красной армии как могли пытались
выполнить поставленную задачу...
В конце мая из 7000 десантников живыми выбрались
из окружения около 100 человек. Буквально спустя
месяц в июне, чуть выше озера Ильмень возле Мясного
Бора, в 100 километрах от упомянутых мест была взята
в клещи и полностью разгромлена 2 ударная армия.
Считается, что здесь погибло более 318 000 воинов
Красной армии. От голода здесь тоже люди ели друг
друга. Пролитой под Старой Руссой—Рамушево—Демянском
кровью наших солдат было заплачено всего за несколько
сотен квадратных километров лесов и болот, не
представлявших никакого стратегического интереса.
Вечная слава героям!
Из воспоминаний моего отца. 166 стрелковая дивизия.
Лейтенант Щербаков Иван Петрович (28.10.1923 г.р.)