Хобби папы называлось халтура, потому что увлечение приносило доход. Это была починка ламповых телевизоров. Какое-нибудь громоздкое пузатое чудище с ламповыми кишками наружу неизменно обитало у нас дома, а о снятую пластиковую крышку все запинались (вот уж абсолютно непристраиваемый в пространстве квартиры предмет).
«Ламповая» эстетика не прибавляла уюта, однако, сама починка была дико интересной. Больше всего мне нравилась замена ламп: потемневшие стеклянные гильзы на ножках выпаивались из платы и заменялись на новые. Паяние я считала магией. То, как кусок припоя вдруг становился жидкой каплей, а потом опять жестким металлом, завораживал абсолютно. Антуража колдовства добавлял и приятно-едкий дымок канифоли, в которую всякий раз перед расплавлением припоя папа нажимал паяльником. Постичь смысл канифольной процедуры у меня не хватало разумения, я её воспринимала как что-то вроде окуривания, чтобы все хорошо работало и мне это очень нравилось.
И дико хотелось приобщиться к колдовству, выискивая, где я могу что-то сделать – например, нажать паяльником на камешек канифоли, чтобы пошел дымок. И хотя в мечтах я ощущала себя чуть ли не паяльным мастером, в реальности мои действия с лихвой описывает фразеологический оборот «лезть под руку». С учетом раскаленного паяльника сейчас можно только удивляться стоическому спокойствию отца, который хоть и в основном игнорировал мой интерес, но ни разу не выразил недовольство.
Впрочем, однажды я его всё-таки достала и он, сообщив, какую часть паяльника ни при каких обстоятельствах трогать нельзя, оставил меня наедине с недопаяной лампой. Мой восторг возможности быстро сменился разочарованием: капля припоя никак не хотела оставаться на вертикальной плате, чтобы закрепить лампу. Сколько бы я не окуривала канифолью, хитрая капля металла соскальзывала с невозмутимой ножки лампы, чем приносила мне злость и страдание. Вернулся отец, за минуту с ловкостью волшебника припаял недоделанное. Я почувствовала себя побежденной и затаила обиду, что мне не сообщили какой-то важный стратегический секрет паяния. Так паяние осталось мечтой.
После каких-то мама-папиных перипетий халтурное хобби папы ужалось до размеров небольшой коморки с инструментом, где за починкой уже невозможно было наблюдать, да и выросла я. Это была уходящая ламповая эпоха, домохозяйства обзаводились полупроводниками, а слава папы как мастера по телевизорам сыграла злую шутку и вместо утилизации люди несли старые телики к нам «на запчасти». Так что в гараже и на даче образовался целый морг телевизионного добра. Потом еще десятилетия мы избавлялись от этого богатства...
Не так давно, прибираясь в украшениях, я нашла давно сломанную симпатичную подвеску. Какая жалость, она бы подошла к нескольким вещам. Вроде масштаб трагедии не смертелен - обломалось одно из закрепляющих колечек, но помочь может только припой. И тут меня замкнуло и вспыхнула мысль: «А что если!?».
Оценив свои технические возможности, во вдохновенном состоянии «вижу цель – не вижу препятствий», я звоню в соседнюю квартиру и с порога прошу: «Володя, дай мне канифоли ненадолго». Если бы существовал чемпионат ошеломляющих просьб, я бы явно могла рассчитывать на призовое место. Сосед аж чертыхнулся от удивления, молча удалился рыться в своих закромах и, только протягивая меня своеобразную баночку с канифолью, осторожно поинтересовался «А тебе зачем?» Говорить об исполнении мечты было бы ну совсем странно, поэтому я сказала об украшении.
Мои инструменты были совсем не приспособлены к работе с таким масштабом, я весьма повозилась, создавая закрепляющее колечко и удерживая его во время припоя. Но припой! Припой случился! То ли это была просто горизонтальная поверхность; то ли мои руки доросли до того самого места, из которого они должны расти; то ли я получила благословение отца.
Мечта сбылась, спасибо, папа.