Именно этим словосочетанием называет свою бабушку мой друг. И ведь знаете, что интересно… Оказалось, что по моим ощущениям именно оно как нельзя лучше отражает и моё теперешнее отношение к моей бабушке Ксане. Тёплое оно, какое-то особенно уютное и трепетное.
На самом деле бабулю звали вовсе не Ксана. Это имя она дала себе сама. По паспорту она была вообще Степанида (Ершова Степанида Фёдоровна). И происходила из далёкой тогда глубинки – небольшой деревеньки в лесу на берегу озера Сабро, что неподалёку от знаменитого Селигера в Тверской губернии под городом Осташковом. Название у деревни было тоже вполне себе лесное и «деревенское» - Дубье.
Если кому интересно, то этой деревне и её жителям, да и моему детству посвящена другая моя, пока еще незаконченная, повесть – «Деревенские истории». А потому здесь я возвращаться к самой деревне буду только лишь относительно её значения в судьбе моей бабули.
До сих пор никто точно не может воссоздать события, связанные с историей детства и юности бабули в деревне и того, каким образом она оказалась в Петербурге. Известно только, до 7 лет она батрачила у зажиточных крестьян, потом скиталась с братьями Сашей и Ваней - собирала милостыню, а в 16 лет приехала в Ленинград, где к тому времени уже прочно обосновался её родной брат Илья. Вроде бы в городе нашем к тому времени проживала и её сестра Паша. Где проживала в Ленинграде до 1930 года – тоже сказать точно никто не может.
В 1930 сошлась гражданским браком с Шалашовым Константином Дмитриевичем, работавшим в то время в милиции и получившим комнату в коммунальной квартире под №1 в доме №34 по Большой Пушкарской улице. Как раз на углу с Гатчинской. И стала жить там.
Я ещё помню, и довольно хорошо, ту старую квартиру. Почему старую? Потому что позже, в 1980-х, дом пошёл на капремонт и был реконструирован внутри. Все большие коммунальные квартиры были переделаны в отдельные, меньшие по площади и количеству комнат.
Так вот. Входная деревянная дверь была высокая, под самый потолок, двухстворчатая, ещё и двойная, окрашенная масляной краской: наружная – кажется, коричневой, внутренняя – белой. Снаружи у двери на стене размещалось большое количество кнопок-звонков соответственно количеству комнат, возле каждого из которых была табличка с именем-фамилией жильца и количеством звонков, которые нужно было сделать, чтобы попасть к нужному адресату. Да-да, именно такие всем памятные звонки, о которых хорошо ещё помнят ленинградцы.
В той квартире, располагавшейся на 2 этаже дома, при входе был просторный квадратный холл-прихожая. Хорошо помню, как мы двоюродными моими братьями раскатывали по этому холлу на своих велосипедиках.
Бабуля проживала в большой комнате, располагавшейся чуть наискосок напротив входа, в небольшом закутке по соседству с другой комнатой, в которой размещалась семья из двух человек – Милютиной Агнии Львовны и Рыбакова Василия Михайловича.
Против входа через холл была дверь в ещё одну комнату. В ней проживала самая скандальная особа в квартире – Катерина Андреевна. До неё здесь жила семья Бородавкиных, состоявшая из трех человек: мужа, жены (урожденная Беденкова) и дочери. До них эту комнату и соседнюю с ней, выходящую в узкий темный коридор, уходящий вправо, занимали Беденковы. Потом одну комнату они выделили молодой семье.
По правую сторону от входной двери находилась два туалета рядом и ванная. Позже из одного туалета сделали кладовку, которую в годы войны «захватили» Катерина Андреевна и Беденковы. Разумеется, самым востребованным местом был туалет, куда каждое утро выстраивалась очередь, и где некоторые постояльцы заседали подолгу под чтение газет. Это создавало по утрам серьёзные проблемы и вызывало особое раздражение у работающих соседей, ведь на предприятиях была звонковая система, и опаздывать было никак нельзя.
Далее узкий тёмный коридор вёл направо. В торце его находилась ещё одна комната – узкая и длинная. Комната сначала принадлежала Фадеевой Зое Михайловне. В 1947 году Василий Михайлович Рыбаков, разойдясь с женой, обменялся жилплощадью с Зоей Михайловной, и стал проживать в её комнате.
В конце же коридорчика, по правую руку располагалась знаменитая коммунальная кухня с отдельными шкафчиками и плитами у каждого жильца, с её исключительно колоритным ленинградским бытом и весьма «теплыми» соседскими отношениями. Из кухни ещё одна дверь вела на чёрную лестницу и далее – во двор-колодец, также яркую примету ленинградского быта Петроградки.
Комната, в которой проживала бабуля, была большая, 36 кв. м, светлая, с высоким потолком, украшенном лепниной. Три окна входили на Гатчинскую улицу, два - на Большую Пушкарскую, и на угол – три более узких окна эркера. Потолки в комнате были высотой 3 м 20 см с лепниной в виде рамки с растительным орнаментом по углам. Возле двери в комнату, справа, располагалась круглая печка с металлической обивкой.
Эркер – особое место в комнате. Он всегда играл важную роль в жизни её жильцов. Пол в нём был приподнят, будто помост. Само пространство эркера отделялось от комнаты занавеской. Что в эркере было в те годы – не знаю, но в нашем детстве это было местечко, откуда мы смотрели на проходящую 1 мая и 7 ноября демонстрацию.
Кроме молодой семьи в комнате проживала мама Константина Дмитриевича – Прасковья Максимовна, переехавшая к сыну после развода с Шалашовым Дмитрием Ивановичем. В 1931 году в эту же комнату приехал жить брат Константина Дмитриевича – Александр, а потом и его новая жена Мария.
В одной комнате двум семьям жить было неудобно, и комнату разделили перегородкой на две: большую и маленькую. В большой комнате жили бабуля Ксана, Константин Дмитриевич, его мать и дочь Кира, которая родилась в 1935 году. А в маленькой – Александр с женой. Вскоре в семье Александра родился сын Юрий.
В 1939 году Константин Дмитриевич Шалашов ушел на советско-финляндскую войну, которую прошёл целиком. Вторая дочка - Валя родилась в его отсутствие – 14 января 1940 года.
В годы войны Константин Дмитриевич воевал на Ленинградском фронте, а его семья выехала с детским домом, где работала бабушка Ксана, в эвакуацию – на Урал, в село Каракуль Омской области. В дороге у неё родилась ещё одна дочь – Ольга.
По возвращении в Ленинград снова поселились в пустой к тому времени комнате. Пришлось начинать жить сначала, потому что Константин Дмитриевич ушёл в другую семью.
Бабушка устроилась работать раздатчицей, потом официанткой в столовую, а через некоторое время в вышивальную артель от Ленгорпромстрахкассы (фабрика «Волна»). Дочки учились сначала в школе, потом поступили в техникумы, по мере возможности внося свой вклад в денежный фонд семьи. Но бюджет семьи был более чем скромным. Отец алиментов не платил. Потому едва сводили концы с концами.
В 1948 году Степанида Фёдоровна связала свою судьбу с Рыбаковым Василием Михайловичем, и 19 января 1949 года у них родился сын Ванечка. В том же году, 8 ноября, Василий Михайлович скончался от рака. А его семья стала занимать в квартире уже не одну, а две комнаты. Когда Иван вырос, то занимал в квартире длинную комнату в торце узкого коридора, доставшуюся им от отца. Проживал он в квартире до женитьбы в 1980 году. Также в большой комнате до конца 1970-х годов проживали после замужества Киры и её рождения дочери и их отъезда в приобретённую кооперативную квартиру средняя дочь Валя с семьёй: мужем Сергеем Соболевым и сыном Олегом. Потом и Валя купила квартиру и уехала. Ольга же, выйдя замуж за Валерия Лаврентьевича Крестьянинова и родив и подрастив двух сыновей – Костю и Алёшу, уехала на жительство в Североморск Мурманской области по долгу службы.
После капитального ремонта дома бабушка вернулась из квартиры маневренного фонда обратно в свою, уже теперь отдельную, двухкомнатную квартиру. Иван с семьёй также жил отдельно. Потому бабуля Ксана стала полновластной владелицей этой чудесной квартиры, в которой на выходные и праздники собиралась вся наша большая и дружная семья.
Позже в квартиру вернулись и стали жить с бабушкой её взрослые уже внуки Константин и Алексей с супругами, а потом и с детьми. И всё равно праздничные и выходные дни для всех нас оставались днями семейных сборов у бабули. За большим столом мы с удовольствием поглощали её фирменный говяжий бульон с мясными пирожками, любимые «резиновые» котлеты и пироги с черникой, которую летом запасали в деревне. Ведь с самого детства и до взрослости мы все – и дети, и внуки, а потом и правнуки, на лето обязательно приезжали к бабушке, выезжавшей на весенне-летний сезон, в Дубье.
В 1992 году случилось несчастье. Бабушка Ксана не вернулась из родной деревни. В сентябре у нее случился инсульт. Перевозить её в Ленинград, да и вообще трогать с места, врачи запретили. Дочери Кира и Ольга переехали жить в деревню, чтобы ухаживать за матерью, а в квартире прочно обосновалась молодая семья Алексея.
В 1993 году бабушку всё же перевезли из деревни в квартиру. В её комнате постоянно находились по очереди дочери. В 1995 году у бабушки Ксаны обострилось заболевание сосудов на ногах, началась гангрена. Её поместили в больницу, а 6 марта 1995 года бабушка умерла. В свою квартиру ей больше так и не довелось вернуться.
Позже квартира была продана. Кто в ней живёт сейчас, мы не знаем, но каждый раз, проезжая мимо таких родных с детства окон, провожаем их взглядом и с тоской вспоминаем те замечательные времена, когда вся наша весёла и большая дружная семья собиралась за бабулиным гостеприимным столом.