Макарян шел по улице, залитой солнечным светом. Настроение было паршивое. Злился на мать. Приехал помочь ей, хотел по-хорошему. А она его предала. В бомжа превратила. Все они такие, верить никому нельзя. Твари.
Пропишусь у Ленки. Она хоть и поругается, но не выгонит. Боится, что придушу, если вякнет что поперек. Вспомнил ужас в ее глазах. Тогда, когда завалил прямо на кухне. Во рту пересохло, облизнул губы. Хотелось выпить еще. И поесть.
Деньги были. Уходя от матери, забрал обратно несколько купюр, которые оставил раньше под вазочкой на столе. Обойдется теперь. Огляделся, вспоминая, где есть кафешки. Самая ближняя в парке. Туда и направился.
Кафе «Лилия» было там же, у самого входа в городской парк. Даже не парк скорее, а кусок рощи, пересеченный асфальтовыми дорожками.
По основной аллее, соединяющей два микрорайона, гуляли прохожие. Несколько тропинок уходили от аллеи вглубь. Там роща выходила на берег заросшего пруда, куда они еще пацанами ходили купаться.
Но Макарян миновал кафешку. Передумал. Купил в ларьке хот-дог и, жуя на ходу, пересек аллею наискосок. Потом свернул на узкую тропинку и двинулся вперед, петляя между деревьями. Метров через сто, когда загустел подлесок, тропинка стала еле заметной, потом пропала вовсе.
Остановился на небольшой поляне, огляделся вокруг. Место идеальное.
Достал из куртки бутылку. Пальцы чуть дрожали от возбуждения. Сделал большой глоток, скривился, но сдержал позыв. Теперь он был готов.
***
Кем она будет — неважно. Главное, чтобы была одна. И не торопилась. Эдуард шел по улицам родного города, натянув поглубже на лоб бейсболку. В эти минуты он чувствовал себя невидимкой.
Двигался пружинисто, цепко оглядывая из-под козырька встречных женщин. Кружил недалеко от парка, переходя на разные стороны тротуара. Останавливался, втягивал ноздрями воздух. И уже не удивлялся «собачьей» чуткости своего носа, а просто пользовался этим как даром. Фильтровал по запахам чистое тело, страх, болезни, кровь.
Макарян их хотел и ненавидел одновременно. Этих лживых тихонь, похотливых накрашенных кукол. Насмешливых сучек, презирающих его. Не представлявших — кто он, Эдуард, на самом деле. Он нашел свой способ наказания этих жалких тварей. Что трусливо уступали силе, думая, что это их спасет.
Потом они хрипели от ужаса, выпучив глаза, сучили ногами. А он, выплескивая ярость, продолжал терзать безжизненные тела. И наконец-то становился тем, кем всегда себя ощущал. Повелителем чужих судеб, хозяином их никчемных жизней…
Выходной уже приближался к завершению, стемнеть должно было ближе к восьми. Плечо оттягивала сумка с купленным заранее коньяком, конфетами. Спирт в бутылке закончился и теперь тлел в желудке, распаляя жажду.
Во встречном потоке мелькнуло знакомое лицо. «Подожди, подожди. Где я ее видел, недавно совсем?» — Макарян остановился, провожая девушку взглядом.
Чуть косящий взгляд карих глаз на широком лице. Курносый нос уточкой. Темные волосы. Видел, точно. Только где? Напряг память, почесывая переносицу. Осенило: «Да ведь это, Анька Шилова, из нашего класса»!
Сегодня, когда Эдуард полез в шкаф за документами, на глаза среди бумаг попался школьный выпускной альбом. Уже лет пять прошло, а он почти никого не видел. На школьные вечера «встреч» не ходил, пошел в армию, а потом уехал. Развернул, пробежался взглядом по фото. Остановился на Тане, что мило улыбалась, стоя подле учительницы. Ругнулся только. Не забыл ее. «Вот бы эта сучка попалась мне теперь», — мелькнуло.
Он то и не помнил особо Аньку эту. Пришла к ним уже в девятом, родители сюда переехали. Внимания на новенькую никто особо не обращал. Эдик тогда заглядывался на красивых девчонок. Вспомнил первую красавицу школы Кристину Божок. Но к этим заносчивым отличницам было не подкатить. Стиснул зубы, накатила старая обида.
Вспомнил, а ведь Аньке он, кажется, нравился. Подходила иногда, терлась рядом, про уроки спрашивала. Ага, у него, троечника вечного…
Развернулся, ускорил шаг. Девушка шла медленно, разглядывая редкие витрины. Остановилась возле киоска, что-то рассматривала, фуськи какие-то, бижутерию.
— Аня, привет! — подошел сбоку, поодаль, чтобы не испугать неожиданным появлением. — То то я смотрю: ты, не ты. Я Эдик, помнишь? — сказал как можно более ласково. По вспыхнувшим глазам девушки понял, что узнала. И, кажется, даже обрадовалась.
Разговорились. Макарян наплел, что приехал проведать маму.
— Вот угощение привез, — поболтал сумкой, — а ее срочно на дежурство вызвали, самого до вечера. Записку оставила. Ключа нет, вот хожу теперь, жду, когда вернется.
Аня же просто гуляла, подружка позвала в кино и не пришла. Одной в кино неохота, домой еще рано, вот решила побродить, погодка просто отличная.
Смущаясь, предложил пройтись вместе. Он так рад, сегодня как раз думал про школу. Шел мимо. Вспоминал и про Аню, а тут такая встреча. Они незаметно подошли ко входу в парк.
На летней веранде «Лилии» гуляла компания. Градус праздника был уже достаточно высок. Трубные мужские выкрики перемежались женским фальцетом. Видимо уже назревал спор о взаимном уважении.
Макарян, морщась от шума, произнес разочарованно:
— Ну, вот. Так хотелось посидеть здесь. Выпить по бокальчику вина. А тут гопота какая-то, — с досадой махнул рукой. При этом старался держаться к кафешке спиной, как бы защищая девушку от невоспитанных хамов. — Слушай, Ань, а давай пройдемся по парку? — заглянул открыто в доверчивые глаза девушки.
Понимал, что предложения такого рода для нее большая редкость, а какой барышне за двадцать не хочется, чтобы за ней поухаживали.
— Они как раз угомонятся, разъедутся. И мы вернемся, перекусим чего-нибудь, посидим. Я потом тебя провожу, а сам к маме пойду.
Девушка, для вида вздохнув, согласилась. Это было так похоже на настоящее свидание. И очень романтично. Эдуард взял Аню под руку и повел. Наискосок через аллею. Маршрут он продумал заранее.
***
… Наскоро забросав тело ветками, нелюдь замер на месте, прислушался. В полутьме отчетливо слышался скрип деревьев, лопотание молодой листвы под порывами ветра. Потом отряхнулся, смахивая с одежды прошлогодние листья. Нащупал сумку. И тут же испуганно присел.
Под чьими-от грузными шагами неподалеку захрустели ветки. Луч фонарика рыскал в поиске тропинки.
— Ваня, епт, куда тебя несет? — донеслось издали. — Откуда тут нах тропинка? Срезать он решил… Пошли бы по берегу, там была же дорожка. А тут мне ветка чуть глаз не проткнула.
— Да не бзди ты, Серега! Я ходил тут как-то. Днем правда. Быстрее дойдем, скорее вмажем. Меня уже сушняк душит. Валька как раз карасиков зажарит, ну и посидим, — увещевал приятеля первопроходец с фонарем.
— Не бзди… Может я с детства темноты боюсь, — хохотнул второй.
— Так не хер было трындеть: давай еще посидим немного, а потом еще… Дождались, бля, что ночь наступила.
Прошли мимо. Остро запахло тиной и рыбьей слизью.
Макаряна всего трясло. Рукавом куртки обтер с лица обильный пот. Сел на корточки и застыл надолго, не в силах двинуться с места.
Стемнело совсем. Послышался легкий шорох. Еще раз. Казалось, что звук донесся из-под кучи веток… Мыши, змеи? Вскочил и уже не разбирая дороги побежал на свет зажегшихся фонарей главной аллеи.
К вокзалу нужно было идти опять мимо «Лилии». Прежние посетители уже убрались с веранды. Это было хорошо. Они ведь видели их вдвоем, уходящих в рощу, а теперь он один возвращался.
Почти миновал кафешку, как какой-то баклан, вывалившись из-за угла подсобки, подошел шатаясь. Штормило парня серьезно. Болтал кистью с сигаретой справа налево, пытаясь что-то сказать. Потом выдавил сипло: «Уважаемый, огоньком угостишь?»
«Кажется он сидел с теми, на веранде. А может и нет… Свежий пассажир? Или тусовался уже здесь, когда мы в рощу пошли?»
Опять пробил пот. Вытащил зажигалку, высек огонь. Поддатый, сопя, долго целился кончиком сигареты в пламя. Наконец-то пыхнул дымом. Сочно отрыгнув, протянул по блатному, тщательно выговаривая: «Благодарю, братан». И, едва сохраняя равновесие, двинулся в сторону кафе.
Макарян почти бегом, замедляясь только под взглядами прохожих, помчался по темным улицам на вокзал. Теперь железнодорожный.
«В кассы нельзя идти. Билет можно взять в вагоне. Кто меня видел? Кроме мудака этого? А вдруг узнает? Если он с ними вместе был, то все, было же еще светло. И какого меня понесло мимо кафехи. Надо было со стороны Молодежки. Но там от вокзала далеко. Нужно было обходить…»
***
После этого случая Эдуард залег надолго. Дикий животный страх заставил прикинуться человеком. Вернее, надеть оболочку примерного мужа и семьянина. На долгие годы.
«Баклан» так и не смог в милиции описать внешность спутника убитой девушки. Пьян был конкретно. Долго извинялся перед следователем, что не сможет помочь найти эту мразь.
Рыбаки тоже ничем не могли помочь — не видели никого в роще. Темно было.
Веселая компания на веранде оказалась слишком увлечена разборками. Мужчины вообще не смотрели по сторонам. Женщины же, как более внимательные и трезвые, также путались в описаниях. Сходились только, что этот тип был в бейсболке. На том и закончилось дело. Еще один «висяк».