ЕЩЕ ОДНА ОБЛАСТЬ МАГИИ
Вызов к начальству для подчиненных обычно ничего хорошего не предвещает.
Секретарь нашего директора НИИ травматологии и ортопедии, а заодно и главного врача больницы, Валентина Филипповна, перед входом в кабинет Климовицкого сообщила, что Владимир Гариевич сейчас занят, и мне надо будет подождать. На мой вопрос, а по какому поводу я понадобился? Ответила кратко: жалоба.
Валентина Филлиповна не один десяток лет находилась на своем посту, всех знала, все понимала и многого умела добиваться. Ко мне относилась хорошо, я раньше лечил ее родственников, улыбнулась и пригласила присесть.
- Вчера на приеме были две ненормальные, по виду мама с дочкой, - начала тихо говорить женщина. – Когда они вошли в кабинет директора, сразу завопили, что ваш сотрудник, Дима, убил Василька - зарезал прямо на операционном столе.
У шефа, сразу подумавшего о своих пациентах, чуть от таких слов инфаркт не случился. Он напрягся и спросил: «Какой Дима?»
Те ответили, что ваш ветеринар.
«Не понял какой? - Видимо, директор в одно мгновенье представил всех своих плохо оперирующих врачей, но не найдя никого с именем Дима, задал второй уточняющий вопрос: а Василек, это кто?»
Посетители ответили, что это их котик.
Разумеется, Владимир Гариевич их выгнал, но они ушли недовольные и написали на вас жалобу. Вот посмотрите! – Секретарь протянула мне листок с текстом. Пока я его изучал, она продолжила. – А о каком рыжем немце они пишут, который во время операции курил и матерился?
Наконец, я все написанное в жалобе прочитал, сопоставил факты. Мне стало и смешно, и грустно:
- Сколько в некоторых представителях Homo sapiens не разочаровываешься, они все равно умеют удивлять. – С этих слов я начал объяснение фактов, изложенных в жалобе. - Ситуация вот в чем. Несколько недель назад научному сотруднику Дмитрию Пырко, ветеринару по образованию, две женщины принесли котика, который попал под колесо легкового автомобиля. Состояние животного, сами понимаете, было тяжелым. Кости таза раздроблены, кишечник был выдавлен из брюшной полости наружу, но кот был жив. Правда, шансов выжить для него даже после операции, на которой настаивали женщины, не было. Дима обезболил животного и попросил другого сотрудника – Александра Баешко, реаниматолога по специальности, помочь. Вместе они вернули кишечник на место и укрепили конец кишки. Отдали на руки старшей женщине, хозяйке, живого кота. Естественно, ни о какой гарантии жизни животного речи быть не могло. Женщины предлагали за операцию деньги, но денег с них никто не взял. В жалобе написана – ложь, что Дима за операцию взял деньги.
По поводу рыжего немца. Рыжий у нас только Баешко. Но ... Вот! Халат у него фирменный, а на кармане халата написано название фирмы «Гедеон Рихтер».
Валентина Филипповна засмеялась. Наконец, директор освободился, и я вошел в кабинет.
- Чем у тебя на работе твои сотрудники занимаются? – сразу вместо приветствия строго спросил руководитель НИИ. – Слушать мне тебя некогда, напишешь объяснительную. Это о ком в жалобе речь? Пырко и Баешко? Так. Они уже пять лет в институте работают? Работают. Значит, как научные сотрудники, созрели написать диссертации. А что у них?
- У них диссертации давно написаны, но защищаться они не могут, - соврал я, чтобы сократить время чтения мне нотации, - говорят, что у них на защиту нет денег. Вы же знаете, мы все работаем на 0.75 ставки.
- Диссертации, если написаны, положить мне на стол, и тогда с остальным будем разбираться! Можешь идти, - сказал на прощание директор.
Я пришел в отдел с двойным чувством: по жалобе было все ясно, даже смешно, по диссертациям - грустно. Мои сотрудники – Пырко и Баешко - свою судьбу не связывали с карьерой ученых, и никаких диссертаций не писали. Первый был высококлассным ветеринаром, пользовавшимся как специалист высоким авторитетом и в Донецке, и по месту жительства – в Новотроицке. Второй недавно окончил еще один вуз по экономической специальности и больше интересовался политикой, но в плане научной работы всегда помогал мне печатать и переводить разные научные труды.
Отдел патологической физиологии с 2007 года начал перестраиваться на работу по выпуску диссертаций для сотрудников нашего НИИ и медицинского университета, в состав которого он вошел в 1997 году. Попутно я еще принимал пациентов как частнопрактикующий врач и привлекал к лечебной работе свои кадры. И пока я занимался дополнительной лечебной работой, которая приносила всем пользу, мне было невыгодно спорить с директором о научной квалификации подчиненных. Формально Климовицкий был прав. К тому же он и во мне был уверен, что я смогу защитить всех своих сотрудников, ведь с момента открытия нашего специализированного (защитного) ученого совета по специальностям «патологическая физиология» и «терапия» в 2003 году у меня было уже пять защищенных учеников. Столько же было диссертантов, которые защитились на нашем материале, но имели других научных руководителей. Первым учеником, кстати, у меня был его сын - Федор Климовицкий.
В отделе, когда я пришел, находились старший научный сотрудник А. Цуркан и младший научный сотрудник А. Баешко. Д. Младший научный сотрудник Пырко был в соседней комнате и у какого-то знакомого «удалял металлическую соринку из глаза». Я решил подождать окончания этой процедуры и позже озадачить сотрудников возникшей проблемой. Баешко тем временем очень загадочно сообщил:
- Ты только представь, это вторая попытка удаления инородного тела из глаза. Первую пациент предпринял на работе. Мужик работает на пункте сбора металлолома. Во время работы с болгаркой ему в глаз залетел осколок металлической стружки. Крановщик посоветовал ему применить для удаления металла из глаза «дедовский метод» - электромагнит, который используется ими при погрузке металла в вагоны.
На этом месте сообщения я напрягся. Цуркан приготовил мне кружку чая и предложил попить горяченького напитка, чтоб я так не волновался.
- И что дальше? – вырвалось у меня.
- Тело было положено на металлический стол, ножки которого уходили глубоко в фундамент, подведена к «харисону» катушка электромагнита, включен ток. Стол быстро притянулся одной стороной к электромагниту. Притянулся он одной стороной потому, что две боковые ножки стола вылезли из фундамента. Тело отлетело в сторону и ударилось о камни и землю. Хорошо, что пациент при этом отделался лишь легким испугом, могло быть хуже.
- А чего этот мужик пришел к нам, а не в глазной кабинет поликлиники?
- Димка когда-то его собаку вылечил. Доверие к такому доктору, как известно, дорогого стоит, - ответил мне Баешко.
Наконец, в кабинет вошел улыбающийся Пырко:
- Все в порядке, Евгеньевич, скобка с глаза удалена, пациент будет жить.
- А где его благодарность? – пошутил Баешко.
- Все есть. А как там дела у директора?
- У директора все хорошо, а у вас не очень, - сказал я и после этого в мельчайших подробностях изложил содержание жалобы и суть поставленной директором задачи.
- Евгеньевич, - воскликнул Пырко. – Я же кроме школьных сочинений ничего в жизни не писал! Я даже не знаю, как статью написать-то, а не то диссертацию!
- Я расскажу, и будешь знать, - дальше я кратко попытался объяснить Дмитрию суть творческого процесса. – Статья появится, если ты сможешь сравнить один цифровой ряд показателей с другим. Показатели эти должны отражать какую-нибудь функцию или структуру организма, сторону его обмена, деятельность органа или организма в целом. Сравнению подлежат изменения относительно нормы, в динамике процесса между собой, или в связи с новым измененным состоянием, например, после приема лекарства, выполнения операции или произнесения молитвы. Понятно?
- И при этом все надо объяснить, - от себя добавил Баешко, имевший большой опыт печатания наших совместных статей. – Надо описать, что изменяется, на сколько, как и почему. Правильно?
- Совершенно верно! – согласился я с дополнением коллеги. – Из всех описаний изменений параметров и их объяснения должен будет вытекать или новый механизм процесса, или оценка переменам в организме. Если исследование проводится в новой области знания, то будет новизна, а если твое изыскание еще и решает практическую задачу – то будет и практическая значимость работы.
- А диссертацию как пишут? – не унимался Дмитрий.
- В диссертации кроме изучения какого-либо патологического процесса или явления должна быть новая разработка того, что решает выбранную научную проблему, - ответил я на очередной вопрос Пырко. – Специалисты разных медицинских специальностей, правда, по-своему подходят к решению этой проблемы. Хирурги и травматологи предлагают оперативный путь, теоретики – описывают механизм развития патологии или действия лекарственного средства. Но во всех медицинских специальностях за достойную разработку признается создание методов прогнозирования той или иной болезни – ее течения и исхода, включая развитие осложнений.
Долго молчавший Цуркан, с нескрываемой улыбкой, в которой глубоко был спрятан сарказм, включился в обсуждение поставленной перед сотрудниками отдела задачи:
- Шеф! Все поворачивается на много проще. У Буфистовой и Зилова были диссеры? Алла Буфистова умерла, не защитившись. Сережка Зилов лежит с инсультом – ему диссертация уже тоже не нужна. Думаю, что надо изменить фамилии на титульных листах их диссертаций и отдать переделанные работы Климовицкому. Пусть он успокоится. Им поставленная задача этим и будет решена. Как говорится, за что боролся, на то и напоролся, я прав?
- Генитально! – ответил я, намеренно исказив слово «гениально» с целью понимания желания сотрудника своим предложением ранить сарказмом человека, который нам поставил такую задачу. – Быть посему и пусть эта магия останется в тайне!
- Но мы же не будем защищаться? – с нерешительностью в голосе произнес слова Пырко.
Все рассмеялись.
- А что? Магия и состоит в превращении мысли в реальность, - отметил Цуркан.
- Наука – это колдовство, которое действует, - уточнил Баешко.
- Вы еще скажите, что с такими мыслями в Средние века вас не сожгли бы на костре! – закончил я развивать тему магии. – Но не отвлекайтесь от главного.
Через несколько дней диссертации моих научных сотрудников я отдал директору, тот назначил рецензентов, которые написали положительные заключения по работам, но из соискателей никто никогда так и не защитился.
Мораль рассказа в том, что прав бывает не тот, кто с начальством испытывает отношения на прочность, а тот, кто их укрепляет. И при этом не важно, маг ты или не маг, поскольку у начальства на каждого мага всегда найдется… завмаг.