Ксюше *Милли* и Бастиану посвящаю
В благодарность за вкус свободы
Смотрю, как разгорается румяным цветом ещё летний рассвет, сидя на пороге своего
дома на колёсах, пью чай из крышки термоса, вдыхаю запах догорающего костра и слушаю, как внизу просыпается город. Город, в котором я не была целый год. Год, но кажется, что прошло несколько жизней. Моих лучших нескольких жизней вдали от привычных с детства мест. Да, долго ж меня не было. И, признаться честно, возвращаться я сюда на данном этапе своей жизни совсем не хочу. Вот поэтому даже не въехала в черту города, оставшись на меловых горах в укромном месте, где бы никто меня не потревожил.
Столько воспоминаний было связано с этим городом, приятных и просто отвратительных, что даже сейчас смешно было думать о том, что было бы, не сделай я всё по-своему и не выбери свой путь.
«Сумасшедшая!», - кричали мне друзья-приятели, когда я купила свой караван и сообщила, что уезжаю, бросаю всё и исчезаю в неизвестность.
«Ты совсем сбрендила со своими сериалами! Насмотрелась чепухи и туда же! - говорила мне «лучшая» подруга, прикончив вторую банку пива. – Найди себе лучше нормального мужика и не парься. Или со своим красавцем помирись, пока он ещё свободен. На кой тебе сдался этот дом на колёсах? Ты что, совсем мозги растеряла?».
Но со мной как раз таки всё было в порядке. Я просто вовремя прозрела и увидела то, во что превращается моя жизнь, которую я считала «своей». А на деле – проживала советы знающих людей, желающих мне добра и навязывающих мне свою заботу, никогда не задумываясь, чего я хочу. Когда-то я много мечтала и верила в «сбычу мечт». До момента, когда связалась с «крутым» парнем. Тусовки, клубы, брошенный вуз, ссора с родителями, «лучшая» подружка, учившая классной жизни…
А потом я узрела себя. В самый дикий момент моей жизни, когда кромешная тьма уже готова была сомкнуться над моей головой. Увидела своё отражение в бессильном и брошенном существе. И поняла, что пора нажать стоп-кран и спрыгнуть с уносящего меня в бездну поезда.
После очередной тусовки, разругавшись с «крутым» парнем в пух и прах, я шла домой, точнее – на съёмную квартиру. Маршрут я выбрала совсем не привычный – отправилась в обход центральных кварталов, мимо реки к «Приморскому» району, где снимала у ветхозаветной бабули времянку. Хотя я уже неделю там не появлялась, переехав, типа, к парню.
Хорошо утоптанная тропинка вела меня сквозь буйные заросли верб, полыни и осоки. Ветер приносил запах тины и последних осенних цветов, шептал мне слова поддержки и ласкал разгорячённый разум.
- Топи его быстрее, пока никого нет.
- Да хватит меня подгонять, знаю.
- Последний остался.
- Да заткнись ты, а то ещё кто услышит.
Я замерла на месте. Чьи-то голоса, мужской и женский, звучали где-то совсем рядом.
- Говорила тебе, раньше надо было, пока мелкие были.
- А кто говорил, летом народу полно.
- Ну ты же глава семьи, вот бы и решал, как лучше.
- Дети играли, жалко было.
- А теперь что? Хорошо хоть двое остались, а не семеро.
Жалобный визг разрезал тишину, как нож масло.
- Ишь какой живучий.
- Жалко, что не смогли всех продать.
Но я уже неслась, не разбирая дороги, через дремучие заросли.
- Всем стоять! Полиция! – заорала я дурным голосом, выпрыгивая, как чёрт из табакерки, на пологий берег.
Грузные мужик и тётка, как заправские легкоатлеты втопили на запредельной скорости прочь с места преступления.
На берегу стояла пустая картонная коробка, а в воде что-то отчаянно бултыхалось. Я сослепу не могла понять что там, пока трясущимися руками включала фонарик в телефоне.
Яркая вспышка вырвала из темноты уплывающих белый пакет.
- Твою ж…
Скинув куртку и бросив на неё телефон, фонариком вверх, чтобы был какой-никакой ориентир, я грохнулась прямо с берега в колючую воду.
Было глубоко, а одежда тут же стала непомерно тяжёлым камнем, желающим меня утопить.
Пакет быстро несло течением к середине реки, где я бы уже не смогла его догнать.
Молотя ногами воду и проклиная тяжеленные кроссовки, я всё-таки успела подцепить пакет, наглотавшись при этом воды, нырнув с головой из-за тянущей ко дну одежды.
Вытащив из пакета какой-то комок и держа его над головой, я поплыла к мерцающему на берегу фонарику.
- Ну чуть же ещё, - захлёбывалась я, выбиваясь из сил грести одной рукой.
Только глухой не услышал бы моих молотобойных ударов ногами по воде. Икры свело страшными судорогами, и я вдруг на миг представила себя Мартином Иденом. Ох и дёрнул меня чёрт сигануть обутой-одетой в воду.
Ухватившись рукой за траву, положив на берег свою добычу, я, отплёвываясь и хрипя, вылезла на берег, извозившись в грязи так, что хоть прыгай обратно в реку.
- Ты живой?
Окоченевшими руками я потрясла комок. Но он не шевелился.
- Ну ты чего? – я помяла пальцами ему живот. – Пёсель, ну ты так не шути со мной.
Вдруг комок выдавил из себя порцию воды, судорожно вытягиваясь во весь рост и снова сжимаясь.
Моих анатомических познаний хватило лишь на то, чтобы схватить его за задние лапы и потрясти вниз головой.
- Вот напугал!
Щенок, размером почти с буханку хлеба, жалобно, но очень тихо заскулил.
- Иди сюда, - я взяла его и прижала к себе, дрожа от холода так же, как и он. – Теперь всё хорошо. Ты только умирать не вздумай.
Я завалилась на землю, не в силах никак отдышаться, укрыла курткой прижатого к груди щенка, и заплакала. Всё сразу как-то накопилось – и ссора, и щенок, и моя никчёмная жизнь, где меня так же топили каждый день решающие за меня мою судьбу, а я тонула, отчаянно всему сопротивляясь, не имея при этом никаких ориентиров. Но вот что-то щёлкнуло в голове в этот момент, когда я из воды видела свет фонарика, страшно далёкий, выбивалась из сил и вдруг испугалась, что если утону, то не спасу несчастную душу невинного существа. Я-то ладно, со мной всё ясно. А он такого финала не заслужил. И себя стало тоже жалко лишь на берегу, когда поняла, что всё, приплыла, дальше уж точно некуда.
- Вот ты везунчик, - сквозь слёзы улыбнулась я, обнимая щенка. - Повезло тебе, что не утонул. Теперь у тебя есть новая жизнь.
«А что есть у меня?», - вспыхнула непрошеная мысль.
И я снова испугалась.
Правда, что было у меня? Жизнь, как у этого щенка? А какая она эта «жизнь»? Что в ней было такого, чтобы жить?
Все последние годы вдруг предстали во всей своей красе, выкрашенные чёрной краской. Кто я вообще, чёрт побери!? Ни семьи, ни друзей, ни воспоминаний, ни-че-го! Как же я докатилась до такого! К чему я, собственно, приплыла?
- Знаешь, малыш, я назову тебя Сэм, - просияла я, поднимаясь с земли. – Ты сейчас мне напомнил мой любимый в детстве фильм. В нём был потрясающий друг, который находил выход из любой ситуации. И знаешь, что он сказал своему другу? «Даже самый непроглядный мрак рассеивается! Грядёт новый день! И когда засветит Солнце, оно будет сиять ещё ярче!». Мы будем с тобой писать новую историю, мы будем бороться, Сэм. Нам есть на что опереться. Ты – моё добро, моё солнце. И теперь я буду бороться. Ведь у каждого человека должен быть свой Сэм.
Прежняя я вдруг стала мне настолько омерзительной, что хотелось уничтожить её в эту же секунду, такую слабовольную, пустоголовую дуру, у которой не было ни целей, ни желаний, ни собственного мнения.
- Идём, Сэм, нас ждёт великий путь. Только ты и я. И наша свобода, наш выбор.
Через две недели я продала свой автомобиль, кучу ненужных вещей, уволилась с ненавистной работы. И купила дом на колёсах. Наш с Сэмом дом.
Последней точкой перед отправлением в путь был разговор с «крутым» парнем и «друзьями-приятелями», посчитавших меня окончательно сдуревшей. Но теперь мне было всё равно – у меня был Сэм, мой милый Сэмуайз Гэмджи.
- Мам, пап, звоню вам, чтобы попросить прощения и сказать, что вы были правы. Теперь у меня всё будет по-другому. Но для этого мне нужно время. Вы за меня не волнуйтесь, у меня есть друг, самый верный и надёжный, с ним я не пропаду. Нет, ну что вы! Я просто приняла решение. Да, меня не будет какое-то время в городе. Сюда я всегда смогу вернуться. Просто хочу провести время в горах и подумать над своим будущим. Буду звонить, как только будет связь. Люблю, целую вас и крепко обнимаю. Дайте мне ещё один шанс и поверьте в меня, пожалуйста.
Ту осень мы встречали с Сэмом в предгорьях Кавказа, пока холодные ночи совсем не спустили нас на равнину.
Зиму мы провели у подножий Домбая, наслаждаясь каждым днём. За несколько месяцев Сэм здорово вымахал, оказавшись настоящей русско-европейской лайкой, чёрно-белого окраса, научился командам и стал невероятно отважным бесякой, свободолюбивым и преданным.
А как только наступила весна, отправились колесить по стране, открывая для себя самые отдалённые и неизведанные уголки, где душа обретала утерянную свободу, и вновь хотелось жить. Я, наконец-то, обрела саму себя.
За время наших с Сэмом странствий я познакомилась с удивительными людьми, готовыми всегда, в любое время дня и ночи, в любую погоду, прийти на помощь. И я ценила каждого из них. Сначала, при встрече со мной, люди удивлялись, узнав, что я одна с собакой путешествую в доме на колёсах. Они немного с недоверием косились на меня, точно размышляя нормальная ли я, не душевнобольная, не изгнанная за что-либо. Но потом, пообщавшись со мной, эти люди вдруг начинали и сами сиять, точно пропитываясь моим счастьем, которое я ловила каждый день. Они становились мягче, добрее и воодушевлённее, поражаясь моей смелости и тому, что я смогла. Смогла найти себя наперекор всему.
Теперь же, исколесив юг вдоль и поперёк, я решила заглянуть в отчий дом, чтобы повидаться с родными прежде, чем отправлюсь покорять Урал, а за ним – Сибирь, Алтай и Дальний восток. Всё же хотелось обнять родителей, которые теперь только начинали гордиться мною и моим стремлением. Мама каждый раз несказанно удивлялась, когда в интернете нет-нет да и мелькали статьи и видеорепортажи о наших с Сэмом странствиях, где люди неизменно сообщали, как они вдохновлялись моими странствиями и тоже находили себя.
Когда утро всё-таки лениво наступило, а Сэм за время моего чаепития притащил откуда-то здоровенную саранчу и с довольным видом положил передо мной, хвастаясь удачной охотой и ожидая похвалы, я встрепенулась, сбрасывая с себя неприятные воспоминания, нахлынувшие при виде очертаний знакомой ёлки из зелёных стеклянных бутылок. Ёлка эта «росла» перед зданием популярного ночного клуба и отчётливо виднелась даже за несколько километров из-за неживого блеска. Извечное место тусовок на отшибе, место моих обид и унижений, место, которое мне хотелось в тот злополучный вечер разнести к чертям железной битой.
Я перевела взгляд на зелёный парковый массив с желтеющими вкраплениями, напоминающими о скором приходе осени. Там мы с Сэмом гуляли каждый день перед нашим отъездом.
- Ну что, приятель, ты готов? – спросила я у пёселя. – Повидаемся с роднёй?
Сэм довольно гавкнул, выражая готовность к «любому кипишу кроме голодовки».
- Тогда давай уноси свою добычу и поехали, - скомандовала я, заливая остатки костра водой из канистры.
Сэм тут же деловой колбасой отправился куда-то закапывать саранчу, чтобы никому не досталась. Я только закатила глаза. Хорошо, что пока ещё не начал зайцев и лисиц мне таскать, а то буду голову ломать, что с ними делать.
Лёгкий ветер ласкал кожу и заплетал волосы в косы, пока мы ехали к городу. Мой вечный спутник, сопровождающий меня повсюду, где бы я ни была, знающий всё о дорогах и мечтах, утешающий меня в полуденный зной и нашёптывающий новый маршрут, мой желанный гость у ночного костра и мой двойник, такой же свободолюбивый и непокорный. Наш с Сэмом друг.
И ветер первым принёс запах шашлыка и чего-то ещё очень вкусного, когда я только-только въезжала на знакомую улицу, говоря мне, что дома нас ждут.
- Видишь, Сэм, мы познали и обрели с тобой квинтэссенцию свободы, но как же приятно возвращаться туда, где тебя ждут, - улыбнулась я, останавливаясь перед домом родителей. – Но ты не думай, что мы тут надолго. Скоро задует ветер перемен, и мы отправимся в путь, туда, где нам предстоит открыть свой собственный пятый элемент. Чем он будет – мы с тобой обязательно узнаем.