ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+
ОТПУСК ОДНОГО НУДИСТА В КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический роман
Глава 73. НЕВОЛЬНЫЙ БЛАЖНОЙ ТОЖЕ ХОЧЕТ ЛЮБИТЬ
* * *
Конечно, Роман давно уже не стеснялся своей наготы перед людьми. В конце концов, вблизи одетых в купальники людей даже одной рукой всегда можно прикрыть хозяйство от слишком пристального взгляда. А издали они пусть смотрят, сколько влезет: каждый шедевр природы, а своего Ромку-младшего он считал именно таковым, так вот – каждый шедевр природы имеет право на свою дозу всестороннего обозрения и обожания.
Сейчас самолюбование тем более было приятным, что со стройного и сильного, по-спортивному подкачанного тела почти сошла краснота, и оно начинало по-настоящему бронзоветь: загар вся кожа принимала очень хорошо, что тут и говорить. Даже полоска от плавок почти не выделялась. И Роман был уверен, что через пару дней всё его тело станет идеально ровного шоколадно-кремового цвета. А что ещё от отпускника требуется на море, кроме как хорошо отдохнуть и отлично загореть?
Продолжительное купание несколько сбило питейные позывы организма, но от жажды не избавило. И в палатке, к тому времени попавшей в тень от клифа, он с наслаждением попил тепловатого вина и пополдничал заодно. Лёгкий, но сытный перекус с острым венгерским шпиком и овощами был и бодрящим, и силы восстанавливающим. Принятая на грудь доза «Мадеры» поспособствовала наискорейшему вырублению в пятнадцатиминутный глубокий сон. Этого оказалось вполне достаточным, чтобы почувствовать себя вновь исполненным сил и желаний.
Роман бодренько вышел на пляж для вечернего водного моциона, традиционно сделал разогревающую разминку перед купанием, и продлилось оно почти до темноты.
Поскольку подводный мир изучать не было никакого интереса, он просто плавал, отдыхал в воде и загорал на берегу – долго, методично и с удовольствием. Удовольствие это было тем полнее, что его никто не беспокоил, ни о чём не расспрашивал, ни на что не нарывался. В палатку он ушёл только потому, что начало смеркаться и очень сильно захотелось есть.
И опять у него случился повтор вчерашнего вечера: ужин и сегодня был всухомятку. Полукопченый финский сервелат заедал привычными хрустящими овощами с солью и хлебом, запивал портвяшком. Конечно, «Мадера» была вкуснее, но она уже только была, до донышка «усохла» ещё в полдник.
Сидя на своём матрасике возле палатки, он кушал и наблюдал, как в воде люди брязгались даже в полной темноте: луна сегодня всходила поздно, в полночь, и была лишь чуть ущербной. Да, а полнолуние прозевал он в Бугазе или на Француженке, видимо. Ах, до чего же приятными были эти ночи под несмолкаемый хор кузнечиков, цикад и соловьёв!..
* * *
Сегодня ночью с долины над Тихой бухтой тоже доносился равномерный, привычный для уха стрёкот. Расслабленно отдыхавший Роман лениво наблюдал за озорничавшими в воде подростками из группы родственников, отдыхавших по соседству, и вдруг ему вспомнился случай из своей деревенской жизни, когда он, в начале лета в очередной раз побывав с родителями на море под Одессой, до конца лета отдыхал в пристанционном посёлке у своей орловской бабушки Натальи Николаевны.
Получив от родителей задание продолжать укреплять здоровье и в меру сил помогать бабушке, он вволю купался и загорал с местными пацанами, с которыми был знакомым с раннего детства. Вместе ребята искали и находили какие-то приключения по чужим садам и огородам, вместе же ходили мыться в поселковую баню.
И тогда Рома впервые начал замечать на себе быстрые и косые взгляды парней: он здорово подрастал в то время – вытягивался и в высоту, и в длину. У большинства его ровесников этот процесс не начался ещё, и они отчаянно завидовали своим более «успешным» друзьям и в особенности – длинноногому Роме, хотя прекрасно знали: с их телами то же самое произойдёт в скором времени. Хотя, может быть, получится и не так интенсивно выражено, как это замечалось по телу горожанина – весёлого и добродушного, умевшего постоять за себя и товарища.
Когда в конце августа Рома вернулся домой, назавтра днём, пока родители были на работе, тщательно измерил свои параметры и ахнул: за лето он вырос на восемь с половиной сантиметров. Да и внизу у себя ощущать кое-что в руках стало очень даже приятным делом – это тоже нужно было честно признать.
Очень красиво, хотя и не совсем солидно пока стало выглядеть его тело: в зеркале, изнутри встроенном в платяной шкаф в родительской спальне, он вдоволь налюбовался своим телом – и в одежде, и с постепенным полным обнажением. Так тоже всё было очень солидно и красиво, что очень понравилось Ромке. Теперь-то наглядно ему стало понятным, почему поселковые ребята так завистливо косили на него взглядом.
И он, конечно же, в этот день позволил себе стоя побаловать Ромку-младшего, довести себя до нестерпимого удовольствия и полюбоваться прекрасным результатом своего увлечения. Однако, м-м-м... случилось такое у него далеко не впервые за нынешнее лето. Но для парней его возраста такая картина – самое обычное дело.
Кроме того, каждое утро, когда его рано будили родители или бабушка, обычно член уже торчал из-за желания пописать. Но кроме раздражения это явление ничего не вызывало. Тут надо поскорей управиться с отливом, помыться, позавтракать и по делу бежать, а в трусиках торчит палка от пугала, и пописать невозможно.
В таких случаях приходилось садиться на унитаз и кое-как оттопыривать себя, чтобы не намочить трусики, а то и такое тоже бывало. Зато по выходным, когда никто никуда не гонял его, было достаточно времени для того, чтобы неспешно успокоиться посоле просыпания. Ромины родители по выходным любили подольше поваляться в постели, в комнату к нему никто не заглядывал, так что можно было влёжку побалдеть в своё удовольствие под бормотание телевизора в гостиной.
Но такая картина была привычной дома. А вот в деревне летом чего только не наслушаться можно было от старых и малых – от боевых воспоминаний до ночных страшилок, и чего только не насмотришься – и смешного, и трагичного там сполна хватает. Но о всяческих мелких бытовых делах, ссорах и спорах, пьяных драках или иных более-менее ярких событиях из текущей хроники деревенской жизни – кому это интересно слушать? Но бывали там и весьма пикантные истории, которые очень живо занимали время и внимание пытливого Ромки.
Как-то узнал он от своих близких сверстников, что один посёлковый парень Сёмка, слегка блажной после армии, из которой его комиссовали, был замечен за тем, что под глухим забором на задах мельницы чуть ли не каждый день ублажает себя рукой, пока что-то высматривает на её территории через дыру в заборе. Решили они его на этом деле подловить и хорошенько шугануть, чтобы впредь неповадно было рукоблудить. Стали выслеживать они рослого Сёмку, оказавшемуся на три года старше Ромы. Юным партизанам сделать это было легко: бесшумно красться по кустам и высокому бурьяну они отлично умели ещё с детства.
И Ромка увидел, как этот голозадый недотёпнутый верзила сладострастно скрючился под забором и дёргал рукой. Член его был уже почти взрослым, конечно, но заметно мельче, чем у того воронежского парня в деревенском саду, которого он спалил во время секса и который коршуном налетел затем на Ромку...
Но суть не в этом. А главная суть в тот момент оказалась в том, что Сёмка вдруг стал дёргать и поводить своим задом с обвислыми штанами.
- Сейчас кончать будет! – кто-то азартно шепнул рядом, готовясь к атаке на беспечного хулигана.
И как только Сёмка начал дёргать задом, парни всем скопом подорвались из своей засады и с улюлюканьем выскочили из зарослей и понеслись к месту преступления. Бедный Сенька, не успев закончить блажное дело и обломав свой кайф, быстренько подтянул брюки и с ними в руках давай бежать прочь вдоль забора прямо по зарослям высокой травы и бурьяна. Скакал он как-то странным и спасался каким-то вихлястым бегом, будто бёдрами поддавал на ходу.
Кто-то вмиг скумекал, в чём дело и заржал во всю мощь своих лёгких:
- Сенька на ходу в штаны кончает!
Тут все ребята разом прекратили преследовать обломанного дрочера и покатились со смеху, оставив свою глупую жертву в покое.
- Пусть теперь Сёмка-придурок другое место поищет для утехи.
Но парням понравилось выслеживать столь странно озабоченного мудилу, и они задались целью снова шугануть его в самый-самый такой момент. Ведь какое-никакое, а необычное деревенское развлечение получилось знатное.
И тем летом они действительно ещё пару раз шугали неутомимого Сёмку. Но тот, в конце концов, раздумал стыдиться и убегать, продолжил по-прежнему где-нибудь в лопухах почти каждый день справлять свою сексуальную нужду. Но уже после третьего случая это занятие надоело парням: что проку попусту гонять придурка, если тот без этого дела жить не может.
На Рому это происшествие оказало двоякое впечатление: с одной стороны жаль было этого чудаковатого и в целом безобидного парня-крепыша, который психически пострадал в армии (за дерзость деды сапогами сильно избили его по голове). И теперь он не девок топчет, а рукой себя удовлетворяет – так об этом деле парни говорили, потому что он всё ещё любит свою Настю, с которой дружил (считай, любил и топтал её) до армии. Настя эта самая на мелькомбинате работала – именно за ней Сеня подсматривал и вот так странно любил её на расстоянии.
С другой стороны, это зацепило Ромин интерес: но что же такого неодолимо привлекательно может быть в этом позорном и публичном, можно сказать, действии, если парень снова и снова идёт на риск быть застуканным и осмеянным, но всё равно не хочет или не может оставить свою дурную привычку?
И, конечно же, по ходу продолжения отдыха в посёлке у бабушки Натальи Николаевны вскоре заинтересованный Рома нашел отличный способ уединяться так, чтобы никто не заметил и не понял, чем он занимается. И оказалось это... у себя в постели по утрам, когда бабушка обычно уходила за продуктами, пока он ещё спал.
Проснулся Рома по обычаю от того, что нужно было сходить по малой нужде. И, как всегда в таких случаях бывает у парней, Рома привычно обнаружил у себя шатёр из трусиков. В том, что в таком состоянии пописать невозможно, Рома давно уже и твёрдо убедился. А в туалет сходить хотелось уже весьма ощутимо, и Ромка начал поглаживать себя, желая успокоиться.
Раньше такой самомассаж всегда помогал, и после короткого сеанса релаксации вскоре можно было подняться, чтобы выйти во двор, где за сараем находился туалет. Но не тут-то было, и причиной тому стали неотступные картины вИдения Ромой того, как голозадый Сёма скукожился и корчится под забором. Вот ещё!..
Но тут уж нет, увольте, блин! Не хватало ко всему этому безобразию, чтобы бабушка застала его голым и взбудораженным – тот ещё кошмар будет!
(продолжение следует)