В листве огромных деревьев шумел ветер, будто подгоняя троих нарушителей спокойствия. Два юноши и их названная сестра бежали так быстро, как только могли по узкой лесной тропке, почти полностью заросшей травой и кустарниками.
— Шевелитесь! — Крикнул светловолосый юноша отставшим товарищам.
Его побратимы пробирались сквозь очень колючий терновник, плотной стеной захвативший часть тропы.
— Эй, умник, подождешь. Это ты забыл про сваху! — Отвечал его названный брат, протягивая руку сестре.
— Он не слышал тебя — уже убежал, — сказала девушка, поправляя венец на голове с разноцветными ленточками. Ее длинная русая коса больно зацепилась за куст, но ее тут же освободили.
Брат и сестра, оба — растрепанные и запыхавшиеся — переглянулись и уже через мгновение, схватившись за руки, побежали дальше. Лента, связывающая длинные темно-русые волосы юноши, развязалась, но он даже не заметил. Его сестра крепче сжала в свободной руке венок для подруги. Она старалась не отставать от брата, поэтому каждый раз при удобном случае старалась ускориться. Тем более, что совсем скоро тропинка расчистилась, становясь все более широкой. Вот уже их быстрый друг показался на опушке, и даже со спины было заметно, как он тревожится.
— Слышите? — Повернулся он к ним.
Среди мычания коров, речного журчания и неугомонных птичьих трелей можно было различить веселое женское пение. Так начинали обряд сводничества.
— Скорее! Чего ждать? — Спросила девушка.
— Ну, знаете ли, — возмутился юноша, что прибежал быстрее, — я, в отличие от тебя, не захухря! — Рубаха его была грязная, в пятнах от травы и меда, штаны порваны, а старые сапоги уже давно просили каши, чего он явно стеснялся показывать возможным родственникам.
— Ты? Не захухря? — Удивился его брат, неестественно повышая голос. — Тебе напомнить, как ты пришел на мои последние именины?
— Вот именно поэтому я не хочу перед ними так появляться! Я, между прочим, учусь на своих ошибках!
Веледара обвела каждого взглядом, схватила обоих под руки и, пока те не начали опять ругаться, потащила их в перед через огород Бзыря, мимо хат, больших и малых. Найти нужный дом не составило бы труда и у приезжего — пение и крики были слышны на всю деревню, а при приближении даже могли оглушить незадачливого путника.
Толпа облепила плетеный забор, едва не скинув пару горшков, висящих для сушки. Одна часть забора опасно накренилась, но даже упади она сейчас, люди так и остались бы петь свои песни и наблюдать, что же там невеста говорит своему отцу.
— Скегги, ты чего? — Спросила Дара светловолосого брата. Тот побледнел, едва заметив кого-то. И не трудно было догадаться, кого он так испугался. На лавке перед домом за столом с угощениями сидела бабушка Раска, чьи грозные нахмуренные брови никогда не расслаблялись, а зоркие глаза пробирали до самой души. Ее горбатый нос придавал ей нечто общее с орлом. Она недовольно окидывала взглядом толпу, ища нерадивого внука.
— Правду говорят, страх обуяет — растеряешься.
— Брось, ты ее любимый внук. Да не съест же она тебя! Может, поколотит пару раз, так даже лучше будет — мне не придется, — усмехнулся второй брат.
Дара несильно стукнула его кулаком в плечо.
— А вообще, Варди прав, — вставила она следом. — Ты ее любимый внук.
— Не согласна со мной — бьешь меня, согласна — все равно бьешь. Что мне сделать, чтобы ты перестала? — Зашипел Варди, наклонившись к самому лицу сестры.
— А я и не говорила, что согласна с тобой. Ведь ты забыл про ее любимую внучку, которой и правда все сходит с рук.
— Чтобы Варди и вдруг забыл про нее? — Расплылся в ехидной улыбке Скегги. Его брат ладонью отвернул его лицо от себя и промямлил что-то невнятное.
Дара перевела взгляд на дом, перед которым и собралась деревня. Родители жениха стояли в красивых красных кафтанах и явно дорогих сапогах, как и сам юнец. На поясе у него висела сабля с изящным эфесом в виде головы рыси. Его другие родственники стояли позади сватов и родителей, и также пели вместе со всеми. Вдруг послышался чей- то пьяный голос: «Ну, будете сегодня жениться, али что?», и песня прервалась хохотом. Веледара поймала взгляд Варны, стоящей подле невесты, и они улыбнулись друг другу.
Заметив Скегги, Варна рукой показала ему знак идти сюда, но тот лишь покачал головой и приложил палец к губам. Но она даже не успела явить своего гнева, так как сразу же ее окликнула бабушка Раска, и та поплелась с угощениями к родственникам жениха.
— Смотрите, смотрите! — Запричитала сваха звонким тоненьким голоском. Огромная копна бус на ее шее приятно позвякивала при каждом движении, а красиво подвязанный платок так и норовил упасть. — Жених пригожий, воинскому делу обученный. Да, не воин, дак зато дом построит, жену оденет, обует, детей вырастит. Коней у отца — ой и бесчисленное множество! У матери в услужении — пол деревни! Кухарки свои — готовить не надо. Чарку поднимать не надо — тебе все в рот нальют! — Раздался смех отовсюду. Но одного взгляда на будущую невесту хватало, чтобы понять, как не нравится ей эта затея. — Коз и коров — больше ста голов! И даже колоть не надо — токмоть скажешь, и тебе все на золотом блюдечке да с золотой каемочкой снесут.
Варди присвистнул.
— Вот ты бы отказалась от такого? — Спросил он у сестры.
— И бросить вас на произвол судьбы? — Она обняла его руку. — Варди, милый мой брат, я слишком много лет провела с вами, чтобы так легко расстаться. Для этого понадобиться что-то покрепче замужества.
Он с улыбкой сжал ее руку, и в этот момент в ее ногу что-то врезалось.
— Дара! Ты пришла! — Запищал светловолосый мальчик лет четырех, обнимая ее. Дара подняла его, и тут же из толпы появилась его мать, полная и краснощекая. На руках у нее тихо-тихо попискивала маленькая девочка.
— Яр, не донимай ребят, пошли домой!
— Он не мешает, тетя. Я потом сама отведу его домой. — Улыбнулась Дара, перехватывая поудобнее ребенка. Его мягкие светлые волосы, так отличающиеся от рыжих кудрей его родного брата, всегда удивляли ее. — А вы не видели Хралфа?
— Он у отца в кузне сегодня. Если этот, — женщина слегка потрепала сына за щеку, — начнет ерепениться — тут же пинай его в сторону дома.
Резкий громкий голос свахи вновь привлек внимание Дары. Та вновь начала рассказывать о достоинствах семьи, известной родне и всячески нахваливать жениха. Парень даже слегка покраснел и стал заламывать руки за спиной.
— Слушай, а он волнуется, — ехидно улыбнулся Варди. Дара тыкнула его пальцем в живот.
— Конечно волнуется, а ты на его месте вел бы себя по-другому?
— А почему он боится? — Спросил Яр, начиная елозить на руках Дары, чтобы рассмотреть все повыше.
— Потому что сватается к невесте.
— Сваштается? Он увезет нашу Миру?
— Может быть. Сейчас как раз она должна будет выбирать. Только не ерзай так, Яр! — При этих словах Дары, Варди легким движение схватил мальчика и усадил себе на шею. Тот и возмутиться-то не успел.
Дара продолжила наблюдать. Вот уже родственники поднесли большой сундук, а жених трясущимися руками его открыл.
— Да, он не воин, зато погляди-ка, сколько парчи, сколько платков и жемчугов он тебе привез.
С каждым произнесенным словом Демира все сильнее трясла отца за рукав, незаметно для стороны жениха.
— Не думаю, что мы сможем подыскать достойное приданное, — через время под умоляющим взглядом дочки произнес Войша. Дара не удержалась от смешка.
— Найдем, сынку, найдем. Я даю добро. — Это был приговор. Никто в своем уме не захотел бы пойти против Раски. Та, как настоящая орлица, насупилась и впилась взглядом в Демиру.
Та нерешительно стояла подле отца. Было странно видеть Демиру, всегда собранную старшую сестру Скегги, вот так.
Дара поймала ее взгляд, но в ответ могла лишь пожать плечами. Она не знала, как поддержать ее сейчас. У Демиры было много женихов, но никого, похожего на этого. С виду статный, не суровый, слегка щупловат, но при этом кряжист.
— Подумай хорошо, девочка. — Опять подала голос сваха. — Ты посмотри: красивый, богатый, работать тебе с ним не придется. Радость, да и только.
Тут кто-то выкрикнул: «Та рябой он», а за ним еще кто-то подхватил: «Нашей красавице, да такого», и вскоре поднялся гул. Даже не сразу можно было расслышать гневные слова Раски. Однако же, все замолчали, едва она поднялась.
— Что вы позорите нас перед гостями! — Начала она, и свисающая кожа у подбородка затряслась.
Дара же с тяжелым сердцем наблюдала за Демирой. Та с грустью смотрела на юношу, в котором не читалось ни капли чего-то злого. Казалось, он даже улыбнулся ей.
— Что она там шепчет? — Спросил Скегги. И правда, теперь Демира закрыла глаза и что-то беззвучно шептала.
— Пройдемте в дом, — позвала она родителей и сваху. — А вы, дорогие родственники, угощайтесь — столы мы накрывали для вас, а Демира-то особенно бегала…
По телу Дары почему-то прошлись мурашки. Она повернулась к Варди и Яру и взяла мальчика за ручку. Скегги отпрянул от забора, в который вцепился сам того не понимая. Все потихоньку начали расходится. Раска еще раз бросила суровый взгляд на Скегги, и ребята решили пойти навестить другого брата по оружию.
— Не хочу лишний раз попадаться бабке на глаза. Она мне все наговаривала про сестру этого паренька, — пожаловался он.
Яр, такой же светловолосый, как Скегги, наклонялся, пытаясь достать до его волос. Когда же он едва не свалился, Варди не на шутку испугался:
— Эй-эй, товарищ, держись, пожалуйста. Твоя шевелюра ему не уступает.
— А вот и уступает, — Скегги взмахнул своими длинными ниже плеч волосами и задел ими Варди по лицу. Тот в ответ отпихнул его так, что Скегги едва не упал в очередной плетеный забор.
— Так! — Схватила Дара младшего брата за руку, когда он попытался ответить Варди. — Если из-за тебя пострадает Яр, я отрежу тебе нос!
— Раньше ты говорила, что откусишь.
— Не заслужил.
— Какая ты у нас злая, сестрица. Хоть бы раз что милое сказала или похвалила за что.
— Вот-вот, все ходишь и ругаешь нас, — поддержал брата Варди.
— Не правда! — Возмутилась Дара и стукнула его по руке.
— Еще и дерешься!
Дара схватила обоих под руки и потащила вперед. Проходя мимо знакомых заборов и домов, слыша знакомые голоса, наблюдая, как закатное солнце золотит сады и луга, прижимая к себе своих братьев, она чувствовала себя счастливой.
— Интересно, твоя бабка не вздумала еще какую внучку отдать замуж? — Как бы невзначай поинтересовался Варди.
— Думала, — хитро улыбнулся брат, за что Дара его слегка пихнула. — Правда, говорю! Хотя, это касалось Милевы, а там — кто знает, может, и до Варны дойдет…
Он явно получал удовольствие, дразня брата. Но хватило лишь одного упрекающего взгляда сестры, чтобы Скегги разжалобился и нехотя ответил:
— Хотя Варну не трогают пока. Знают же… Ну, короче. Любимица же она у бабки. Вот та и хочет, чтоб сама она выбрала.
Варди делал вид, что ему все равно, и даже и при этих словах никак себя не выдал. Но Дара слишком хорошо его знала. Он отвернулся от нее, едва она перевела взгляд, чтобы не показывать своей улыбки.
Дом еще одного их побратима был последним с этой стороны. Позади него начинались луга, где дети гнали стайку гусей. Раздавался смех, звонкий и пронзительный, словно звон металла о металл, какой доносился из кузни в отдалении. Яр слез со спины Варди, распахнул калитку и быстро побежал в сторону дома, едва завидев стынущие на окне пирожки. Скегги закрыл за мальцом калитку, и ребята направились к кузне, которая была огорожена от остального дома забором повыше.
Хралф даже не заметил их. Он стоял у наковальни, от жара покраснело лицо, став почти одного цвета с медно-рыжими волосами. У горна стоял его отец — одно лицо с сыном, только испещренное морщинами и небольшими шрамами.
— Добрый вечер! — Крикнул Варди, сложив руки у рта в виде трубы.
Хралф лишь кивнул в их сторону, не отвлекаясь от работы. Его отец, Гроздан, вытер полотенцем руки и вышел к ним.
— Ух, и жарко же сегодня! Ну, как дела-то у сестры твоей? — Обратился он к Скегги. — Ничай отказала ему?
— Хотела, да Раска ей не даст. Он, как бы так сказать… Богатому везде рады, особенно богатому жениху.
— О, вона как! Ну, ничего, может, оно так и лучше будет, ежели парень и сам будет хорош. Знает же, что брат ее воин — не посмеет обидеть.
— Не воин еще пока, — взъерошил волосы брата Варди. Тот отпихнул его и кивнул в сторону Хралфа:
— Много работы?
— Да чуть осталась.
— Может, помочь?
— Да Эирик тут с нами был — мы и управились быстро. Еле отправили в дом — Демира послала сестру свою маленькую, звала его. Видно, напугать жениха хотела.
Эирик не был особо велик с виду. Не такой широкоплечий, как Хралф, не такой высокий и коренастый, как Варди, но взгляд у него до того мог холодить душу, что становилось неуютно. Если Варди, хоть и не был кровно связан с сестрой, походил ей на родного — такие же темно-русые, правда прямые волосы, синие глаза и даже схожие улыбки, то Эирик походил внешне на Скегги. Свои светлые волосы он всегда подвязывал лентами, которые дарили ему сестры. Одежда всегда чистая и незапятнанная, едва на нее что упадет — так он сам отстирает. От бороды, как и другие братья, был вынужден избавляться, покуда не станет воином. Но ни жилистый подбородок, ни выраженные скулы не унимали его красоты, про которую говорили, будто она женственная. По матери, он действительно приходился троюродным братом Скегги, но ни у кого из их родни не было бы настолько ярких синих глаз.
Мысли о брате вогнали Дару в тоску, но она не показала этого.
— Не знаю, вернется ли он. А вот Хралф скоро закончит — идите в дом, подождите его там.
— Дядюшка! — Раздался позади тревожный голос Варны. Девушка бежала в новой сорочке прямо с праздника, черные волосы, собранные сзади в полукруг из косичек, сейчас слегка растрепались. — Дядюшка! Тебя зовет Даромир!
— Отец? — Дара не понимала, что в этом такого и почему подруга такая взъерошенная. Но тревога резко захватила ее тело, поднявшись к самому горлу.
— Что такое? — Удивился Гроздан. — Неужто что-то срочное?
— Да, дядя. Он пришел в дом Раски, забрал дядюшку Войшу и отца и велел позвать вас к нему домой. С ним… были два каких-то человека в красных кафтанах.
Гроздан резко изменился в лице. Добродушное широкое лицо медленно лишилось улыбки, а затем тень тревоги упала на него. Мужчина кивнул как будто самому себе и пошел к калитке.
— Дара, отец велел тебе не приходить пока. Он сам придет за тобой.
Ребята быстро переглянулись. Волнение читалось в глазах каждого. Не сговариваясь, они кинулись к распахнутой двери в кузню и рассказали обо всем Хралфу.
Тот оставил свою работу почти сразу. Покрутил в руках подкову, но словно не видел ее. Затем снял перчатки, кузнецкий фартук и присел на скамью.
«Это точно? Может, это не касается нас?», — спросил он жестами рук.
«Мне велели не возвращаться домой, пока они не закончат», — ответила ему также Дара, проговаривая вслух.
— Это действительно может быть заданием для них. Может, наших отцов призывают? — Согласился с братом Варди.
— От этого не легче, — заметила Дара.
Хралф дважды щелкнул, привлекая внимание остальных.
«Мой отец больше не участвует в сражениях, как стал кузнецом. Его не призвали бы вместе с другими», — добавил он.
— Ну, может, в этот раз призвали! — Предположила Варна, уперев руки в бока. — Такое тоже могло бы быть. Они могли собраться, чтобы обсудить… что-нибудь насчет ковки оружия. А остальных попросили бы доставить в сохранности железо.
— Вот только никого другого не позвали, — возразил ей Варди.
— Атамана позвали.
— Никого из воинов.
Дара посмотрела в окно. Закат пылал необычайно ярко. И поле, и деревья вдали казались объяты пламенем. Странная тревога забралась в сердце.
— Так пойдемте и узнаем! — Предложил Скегги.
— Как? Нас не звали, а заявимся — так нас пинками погонят! — Вспылил Варди. На что его брат только пожал плечами.
— Значит, сделаем так, чтобы нас не заметили. «Заповедь военного дела: двигаться скрытно и смело».
Варди с Дарой переглянулись.
— Плохая затея, — цокнул Варди и покачал головой.
— А если вас еще и накажут? — Предположила Варна. — Ведь вам запретили, а значит, дали приказ.
— Чепуха! — Возразил Скегги. — Приказа никакого не было. Да к тому же — нам не нужно подходить близко, чтобы услышать. — Скегги обвел взглядом друзей, но ни в ком не заметил воодушевления. — Дара, хоть ты, милая сестра, пойдешь со мной?
Она размышляла лишь пару секунд. Затем посмотрела на Хралфа долгим испытывающим взглядом.
«Ты заколдовать меня пытаешься?», — спросил он.
— Да, — без тени смущения ответила Дара. Но Хралф лишь покачал головой.
«Не пойду, как ни проси. Буду ждать вас дома — помогу матушке накрыть на стол, а вы возвращайтесь, как узнаете», — сказал он и поднялся. Слишком хорошо знал своих братьев и уже не сомневался, что они сделают задуманное.
— Значит, вдвоем? — Воскликнул Скегги. В глазах его мелькнули искры. Схватив сестру за руку, он выбежал наружу, и они оба побежали в сторону дома Дары.
Остановились недалеко. Как раз недавно вынесли сушиться старые бочки, и среди них, к удивлению ребят, они застали своего старшего брата. Эирик притаился, прижавшись спиной к одной из бочек. Глаза его были закрыты, но от неожиданности Дара задела брата ногой, и тот открыл глаза.
«Не мешайте!», — взгляд его, как всегда был острый и холодный, и Дара сожалела, что тронула его. Она прижала к Скегги, который, удобно устроившись, тоже закрыл глаза. Ладонь брата накрыла ее плечо, и теперь стало как-то спокойнее.
Она почувствовала голос ветра и побежала вслед за ним. Огибала старую поилку, играющуюся маленькую козочку. Светило солнце и хотелось бежать далеко-далеко. Но ворвался голос, напомнив о цели. Она прильнула к окну и разглядела нечеткие силуэты.
— Приказ был таков, ваша светлость. Мы лишь гонцы.
— Разве не опасно ли это по-вашему? — Раздался звучный голос отца Хралфа.
— Дети против опытных воинов! Где это видано! — Гневался дед Дары. — Это так они хотели наказать меня? Это ж ни в какие… Это ж… — Он ударил кулаком по столу так, что большинство посуды упало на пол.
— Дети? Артомир, они воины, — возразил ему атаман. — Нам по двенадцать лет было, когда по лесу заставляли скакать. Как тогда было? Найти нужно было что-то — а где и что — неизвестно. Двенадцатилетние оболтусы, но справились же!
— Ты забываешь, сколько тогда погибло. Неделя за неделей шлялись там, стольких теряли… Нет. Мое слово — нет, я не отпущу их. Скегги едва шестнадцать исполнилось — куда ему с солдатами сражаться!
— Остальные не намного старше, — поддержал отец Эирика, Гроздан. — Мой оболтус с Дарой восемнадцатилетние, Хралф младше на год, и вы хотите сказать, что их отправляют воевать с солдатами?
— Мы лишь гонцы, ваша свет…
— Еще раз так назовешь меня и я отправлю назад ваши головы! — Крикнул Гроздан, подрываясь. Отец Скегги опустил его назад. Гонцы же даже не шевельнулись.
Дара перевела взгляд на своего отца. Тот сидел прямо у окна и читал присланный свиток. Разговоры будто совсем не занимали его.
Вдруг Дара распахнула глаза. Перед ней располагались Варди и Варна в узком пространстве между бочек. Они задели всех, и на них смотрели три пары очень сердитых глаз.
«Что там?» — Спросил Варди, на что Эирик ответил:
«Если бы не мешали, вам бы сказали».
Едва только он ответил, то тут же закрыл глаза.
«Они говорят про нас», — сказала Дара и вновь легла Скегги на плечо. Варна схватила Варди за плечо, и взгляд ее потух.
Дара вновь сосредоточилась на ощущениях и «подошла» к окну. В этот момент уже ругались все со всеми, и Даромир оторвался, наконец, от чтения.
— Здесь сказано, что солдаты князя Веринга заметили в крепости неких солдат в неизвестных кольчугах и говорящих на незнакомом языке, — сказал он спокойно, и в доме наступила тишина. — Их около нескольких десятков, они могут быть опасны, и никого не смутило, что это задание дали юнцам? Что говорит князь?
— Мы не знаем, — вновь ответил гонец.
— Но… если уж говорить за князя… — Начал было один из гонцов, но другой толкнул его плечом.
— Говори. Пока вы в моем доме, бояться можно меня, — все также спокойно сказал Даромир, откладывая свиток в сторону. Он уперся локтями в бедра и сложил руки в замок, в упор глядя на мнущихся гонцов. — Вы же знаете, к кому ехали. Не бось слышали обо мне многое. Но я не собираюсь угрожать вам. Не вы виновны в этом, но именно вас я прошу о помощи. Расскажите, что известно о князе и почему он не разобрался с солдатами сам?
Гонец, ранее не желавший говорить, вдруг поклонился.
— Скажу, что знаю, добрый человек. Говорят, что у князя они на услужении были, да сбежали. Князь за собственными людьми не уследил — честь его задета. И мол, поэтому и сказал, будто на незнакомом языке они болтают.
Даромир поднялся и поклонился ему в ответ.
Больше Дара увидеть не смогла. Глаза ослепил яркий свет. Замутило. Варна придержала ее.
— Ты как? — Шепнула она.
Но Дара не успела ответить. Эирик пришел в себя и растолкал братьев.
— Пора уходить — они расходятся.
***
Они сидели в доме Хралфа, поставив лавки вокруг небольшого столика, заставленного едой. Несколько лучин стояло на верхней полке, одна освещала стол. Дара не могла отвести взгляд от огня, в то время как Скегги, сидевший подле окна, постоянно вглядывался в темноту. Остальные как-то переговаривались, но стараясь не разбудить детей в соседней комнате.
— Скегги, почему ты не допил? — Возмутилась Варна. Скегги тут же приложил к губам свою канопку с уже, конечно, остывшим сбитнем. Варна перекинулась через Дару и ущипнула Скегги за ляшку. Тот обычно любил кривляться и делать вид, что ему очень больно, но он лишь шутливо погрозил пальчиком сестре.
— Ай-ай-ай, зачем драться?
— Хватит делать важный вид. Сидишь тут, отвернулся, как будто один такой! — Продолжала наседать Варна. Дара же пыталась скрыть улыбку канопкой.
Скегги оторвался от окна, оперся локтем о стол, при этом едва не влез в варенье, и в упор посмотрел на двоюродную сестру.
— Если бы ты знала, как похожа сейчас на Раску!
Варна аж покраснела. Обвела глазами всех, и ужаснулась, ведь все были согласны.
— Не похожа! — Возразила она и стукнула Дару по плечу. — Скажи им, Дара!
— Ну, а что плохого? Она — твоя кровь, на кого тебе еще походить?
— Это возмутительно! Я не хочу быть на нее похожей!
Лицо ее покраснело, а надутые губы слегка подрагивали, как бывало у Раски, когда та злилась. Дару лишь забавляло это сходство, и она не понимала обиды Варны. Отец часто говорил, что она похожа на его мать, но подтвердить это она не могла.
— Меня больше пугает братец. Понятное дело, почему Варна любимица нашей дорогой бабушки — они как две капли воды — но твои пристрастия уже пугают. — Продолжал забавляться Скегги, и в глазах его плясали огоньки. Варна попыталась его треснуть, но тот ловко увернулся от ладони и спиной припал к окну. — Ай-ай-ай, драться нехорошо.
— Кончай уже скоморошничать, — закатил глаза Эирик. — И ты, Варна, что-то разошлась. Да и темно уже. Варди, проводи ее домой.
Они особо не спорили. Вновь опустилась тишина. Хралф за вечер не проронил ни слова, ушли самые разговорчивые, и поддерживать беседу стало некому. Веледара крутила в руках кружку, ни о чем особо не задумываясь. Хралф поднялся и постелил на печи.
«Можете лечь здесь. Не думаю, что нас сегодня позовут», — сказал он.
Расходиться не хотелось. Неизвестно, сколько времени им осталось вместе. Вовремя Испытаний не редко кто погибал, а тут еще и солдаты… Эирик поднялся и поклонился.
— Доброй ночи. И, если вдруг нас позовут, разбудите.
Скегги не долго просидел — полез к брату на печь. Переругиваясь и посмеиваясь, они кое-как уложились и вскоре затихли. Дара с грустной улыбкой наблюдала за ними.
«Он все еще меня ненавидит», — пожаловалась она Хралфу. Тот нахмурился и поджал губы.
«Нет, он всегда такой».
«А ты разве не помнишь, когда он стал таким? Все еще простить меня не может, хотя ни я, ни отец, ни кто-то еще не держит на него зла», — Дара прижала к губам ладонь и устало прикрыла глаза. Но брат взял другую ее руку и свободной рукой сказал:
«Не тебя он ненавидит, а себя, — затем высвободил вторую руку, чтобы было сподручнее, и продолжил. — Знаешь же, что он сглупил, но с кем не бывает. Тем более, что вытащил сам из воды. Но стыдно ему было перед отцом твоим. Да и перед Грозданом тоже. А как трудно ему было смотреть тебе в глаза — не представляешь! Так что не обижайся ни на него, ни на себя. Он сам поймет, когда поумнеет».
Дара взяла его шершавую, израненную мозолями руку и прижала к щеке. За дверью послышались голоса. Вскоре вошли отец Хралфа, Варди и Даромир.
— Вы еще сидите? Ложитесь спать, уже поутру все обсудим, — хмуро сказал глава дома и зашел в другую комнату. Варди принялся расстилать меха на лавке.
— Дара, можешь выйти? — Позвал Даромир, и они оба вышли из дома.
Ночная прохлада бодрила и освежала. Полная луна освещала округу, и множество звезд сверкало в ночи. Это могла быть обычная летняя ночь, прекрасная, как все предыдущие и все грядущие.
— Вы же все уже знаете? — Отец хмыкнул, зная все их выходки наперед. — Знаешь, тревогу сейчас ничто не скроет. Я очень, очень, — повторил он с нажимом, — боюсь за тебя. Да и за мальчишек тоже. Все вы сейчас тревожите меня. И я знаю, вам тоже страшно. Но, Дара, пообещай мне две вещи. Во-первых, если ты захочешь посетить Лиру до этого Испытания, ты скажешь, и мы уедем.
Дара лишь поджала губы и в который раз ответила отказом.
— Попытаться стоило, — грустная улыбка коснулась губ отца.
— А второе?
— Постарайся быть храброй. Страх оставь мне — он не покидает меня с самого твоего рождения. Впервые побывать в битве всегда тяжело, но знаешь, что говорят на моей родине? «Страх убивает, подобно отравленной стреле», не забывай об этом.