Глава XXXIII. Лис и Куница
Получив информацию от своих людей о том, что Король во время странной встречи в Монако преспокойно пребывал в Париже, Карл IV сам решился тайно прибыть в Париж для того, чтобы уточнить информацию у того источника, который был самым надёжным, хотя и не дешёвым.
Герцогиня де Шеврёз вышла из своей уборной и спокойно уселась в своё любимое кресло, собираясь прочесть на ночь глядя несколько страниц из Николо Макиавелли. Вдруг, она осознала, что в её роскошном будуаре что-то изменилось. Она скорее удивлённо, чем испуганно взглянула в темный конец комнаты, который из экономии не освещался свечами и заметила там какую-то тень.
В кресле для гостей преспокойно сидел какой-то дворянин.
— Не бойтесь, герцогиня, это я, Карл Лотарингский, — сказал незваный гость.
— Надо избавиться от привычки держать двери незапертыми, — спокойно сказала герцогиня скорее себе, чем таинственному посетителю. — Что вам от меня нужно, Карл Лотарингский?
— Почему же так официально, кузина? — спросил Карл. — Я заглянул по-родственному к очаровательной вдове нашего любимого Клода Лотарингского, а вы сразу с порога спрашиваете, что мне угодно. Быть может, мне угодно справиться о здоровье моей дорогой родственницы и пожелать ей долгих лет жизни? Или, быть может, выпить чашечку кофе с марципановым печеньем, которое так любил наш дорогой Клод?
— Рассказывайте сказки! — усмехнулась герцогиня. — К Марии де Шеврёз никто никогда не приходит справиться о её здоровье, и тем более – пожелать долгих лет жизни. Зато многие желают, чтобы её жизнь прекратилась как можно скорее. Что касается кофе с печеньем, здесь не трактир. Я угостила бы вас, разумеется, ужином, если бы сама собиралась ужинать, но доктора велели мне отказаться от еды перед сном, поэтому единственное, чем я могу вас попотчевать, это старушечьими причитаниями о слабеющем здоровье и о растущих ценах.
— И такой разговор меня устроит, — снисходительно согласился Карл. — Расскажите о вашем здоровье, не надо ли вам чего-то? На какие товары возросли цены, и как в связи с этим увеличились ваши расходы, дражайшая кузина?
— Так я и поверила, что вас интересует моё здоровье и мои надобности! — ответила со смехом герцогиня. — У вас, дорогой герцог, столько дел по вашему герцогству, что вы и в Париж не должны были бы приезжать без крайней надобности. А уж заскочить, как вы говорите, к кузине на чашечку кофе с марципановым печеньем, это чрезмерная роскошь для вас, столь занятого и столь делового во всём и всегда. Вам что-то необходимо узнать у меня. Но я ведь ничего не знаю о ваших делах в Лотарингии!
— О своих делах в Лотарингии я сам знаю всё, что требуется знать, — со смехом возразил Карл. — И все эти сведения выражаются одной фразой: «Всё плохо». Поэтому мне не о чем спросить вас, дорогая герцогиня.
— Стало быть, вас интересуют дела в Париже, коль вы приехали сюда и заявились ко мне, — заключила герцогиня. — Но я ведь совсем отошла от дел.
— Разумеется, герцогиня! — согласился Карл. — Политика меня не интересует, поскольку на этом поприще я потерпел крах со всех сторон. Единственное, чего я ищу, это успокоения в тесном семейном кругу, простой частной жизни.
— Стало быть, вас интересуют семейные дела Короля, — сказала герцогиня и кивнула. — Но ведь я и в этих вопросах ничем не могу вам помочь. Я не осведомлена ни о чём и рада–радёшенька тому, что меня не выгоняют из Лувра, где я могу жить с относительной экономией, поскольку содержать дворец мне стало слишком дорого.
— Дорогая кузина, я близко к сердцу принимаю ваши проблемы и готов помочь вам в ваших хлопотах, — сказал Карл. — Хотя я сам нынче в стеснённых обстоятельствах, я искренне ищу вашей дружбы и хотел бы для начала преподнести вам вот эту семейную реликвию Лотарингского дома в память о нашем дорогом Клоде Лотарингском, чьей вдовой вы являетесь.
С этими словами Карл извлёк из кармана коробочку и положил её на стол перед герцогиней.
Он ожидал, что герцогиня немедленно откроет её и найдёт там великолепный перстень с бриллиантом, но герцогиня приняла дар с одной ей свойственным сочетанием высокомерия, гордости и благодарности, давая понять, что вне зависимости от ценности этого дара, она воспринимает его как должное и отнюдь не спешит ознакомиться с содержимым и выражать благодарность в какой бы то ни было форме.
— Дорогой мой кузен, коль скоро вы настаиваете на таком определении степени нашего родства, — сказала она. — Я слишком любила и до сих пор люблю моего дорогого Клода, чтобы отказываться от родства с Лотарингским домом. Всякая реликвия этого дома для меня бесценна вне зависимости от денежного выражения её стоимости. Я не тороплюсь узнать, что в этой коробочке. Если там даже простой засушенный цветок флердоранжа, я высоко ценю этот подарок, как если бы в этой коробочке лежал бриллиант величиной с грецкий орех.
— Там, разумеется, не бриллиант величиной с грецкий орех, но и не засушенный цветок, — пробормотал Карл, смущаясь. — В этой шкатулке находится…
— Не надо, не говорите! — перебила его герцогиня. — Я уже сказала, что ценю ваш дар сверх всякой меры! Как если бы вы подарили мне ковчежец со святыми мощами. Ведь не ценой оправы и драгоценных камней измеряется подобный дар. Повторяю, я принимаю ваш дар с благодарностью. Я благодарна вам сверх всякой меры, чего же вы ещё от меня хотите?
«Вот плутовка! — подумал Карл. — Взяла кольцо ценой в сто тысяч ливров и глазом не моргнула, да ещё представила дело так, что она мне при этом ничего не должна, как если бы я преподнёс ей засушенный цветок флердоранжа!»
— Герцогиня! — сказал, наконец, Карл. — Вы совершенно правы! Ценность моего дара отнюдь не в его весе и не в величине бриллиантов, а в том, что это – семейная реликвия Лотарингского дома. Принимая этот подарок, вы, я надеюсь, подтвердили вашу принадлежность к этому дому, и поэтому я надеюсь по-родственному потолковать с вами о некоторых делах.
— Я вас слушаю, — ответила герцогиня и в её ответе читалось: «Но я ничего вам не обещаю».
— Я хотел бы узнать о человеке, которого я встретил в Монако, — сказал Карл и внимательно посмотрел в лицо герцогине.
— Никогда не бывала в Монако! — ответила герцогиня. — Там тепло? Какая там природа? Говорят, там чудесный вид на море?
— Море? — рассеяно переспросил Карл. — При чём тут море? Я не обращал на него внимания. Я говорю о человеке, дворянине.
— В этой глуши водятся дворяне? — спросила герцогиня с показным удивлением.
— При дворе князя дворян предостаточно, — ответил с улыбкой герцог.
— Ах, да, там же есть князь, — сказала герцогиня и пожала плечами. — Так что за дворянин?
— Он очень похож на кое-кого, — сказал Карл. — Настолько сильно похож, что я бы сказал, что это он и есть. Но это был не он.
— Вы говорите загадками, герцог, — сказала герцогиня. — Кто-то на кого-то похож. Что я должна сказать на это? Кто похож? На кого похож?
— Если бы он был похож на лицо хотя бы чуть менее значительное, я бы назвал это лицо, — ответил Карл. — Но называть лицо, на которое был похож этот дворянин, я не решаюсь.
— Вот оно что! — ответила герцогиня. — Предположим, вы встретили такого дворянина. При чём тут я?
— Я спросил себя: «Не примерещилось ли мне?» — продолжал Карл. — И я не смог ответить на этот вопрос ни положительно, ни отрицательно.
— И вы пришли за ответом ко мне, герцог, — подытожила герцогиня. — Почему?
— Если мне не примерещилось, то имеет место такие важные обстоятельства, о которых не может не знать лучшая подруга Королевы Анны, — ответил Карл. — Если же она ничего об этом не знает, следовательно, мне это лишь примерещилось, и мне следует выбросить из головы этот эпизод.
— Лучшая подруга Королевы Анны! — воскликнула герцогиня с сарказмом. — Да, я всегда желала добра нашей доброй Королеве и делала всё, что в моих силах для неё, но в ответ не получала ничего. Если это называется быть лучшей подругой, тогда, извольте, я была её лучшей подругой.
— Именно это я и имел в виду, — согласился Карл. — Так скажите же, герцогиня, примерещилось ли мне это, или нет?
— Разумеется, примерещилось, герцог! — ответила герцогиня. — Неужели же сходство, о котором вы говорите, могло бы существовать на самом деле? Этому дворянину, в таком случае должно быть столько же лет, сколько и тому, на кого он похож! За столь долгий срок кто-то уже давно обратил бы на это внимание, и это бы несомненно открылось.
— Итак, герцогиня, вы решительно утверждаете, что подобный человек не существует? — спросил Карл.
— Так решительно, как только могу, — согласилась герцогиня. — Если я правильно поняла вас о том, на кого этот человек похож. Впрочем, в любом случае, я ни о чём не осведомлена.
— Благодарю вас, герцогиня, — ответил Карл. — Очень приятно было повидаться с вами.
— Очень жаль, что не могу предложить вам кофе и марципановое печенье, герцог, — ответила герцогиня. — Благодарю за возвращение в мой дом семейной реликвии Лотарингского дома, — сказала она и положила свою ладонь на коробочку с кольцом.
— Не за что, — хмуро ответил Карл. — Это мой долг. Разрешите откланяться.
«Старая плутовка, несомненно, что-то знает об этом деле! — подумал Карл. — Она что-то скрывает. Мне не удалось найти к ней подход, поскольку она рассчитывает получить больше от другой стороны!»
«Итак, Филипп прибыл в Монако, — подумала герцогиня. — И его видел Карл Лотарингский. Следует немедленно предупредить Короля».
После этого герцогиня позвонила в колокольчик, чтобы ей принесли чашечку кофе и тарелочку марципанового печенья, затем открыла коробочку и взглядом знатока стала изучать подаренное кольцо.
— Сто тысяч ливров, не меньше, — сказала она себе с удовольствием.
(Продолжение следует)