***
200* год. Это был ведомственный звонок. Руководитель X просила выручить в очередной раз и сопроводить делегацию испанских кинематографистов в «ЗОНУ». Те собирались снимать что-то для своего телевидения. Виталий Михалыч дал добро на командировку своей подопечной, за что хотелось показать ему «маленькое небо в алмазах». Торчать в такую сырую погоду сутками на открытом воздухе – то еще удовольствие.
Положив трубку, Виолетта принялась возмущаться:
– И чего их так тянет в эту зону?! Сидели бы у себя и жизни радовались на теплом побережье! Нашли себе забаву и развлечение! Виолетта злилась неспроста. Она иначе смотрела на саму аварию, на шумиху и резонанс вокруг той, а также на людей, которые норовили греть ручки на парах катастрофы. Проводя экскурсию и рассказывая заученный текст, Виолетта параллельно пыталась вежливо улыбаться и справляться с тошнотой. Тошнило от того помадно-сливочного суфле, которое она преподносила в переводной информации. Она-то, дочь ликвидатора последствий, знала правду.
Наглым образом ее номер телефона передавался представителями гуманитарного движения, и те, не стесняясь, просили о помощи. В теплое время года она часто соглашалась подработать, но сейчас в конце ноября желания не было. Тем более у ее студентов начиналась пора зачетов. А вопрос вычитки часов всегда стоял остро.
Да еще группу испанцев сопровождать! Ладно бы немцев или британцев. Те посдержаннее всегда вели себя. А вот испано-итальянские гости – это та еще карамба и мама мия! Целоваться, обниматься, горланить песни, громко разговаривать – таких функций не было в ее собственных настройках. Чрезмерно эмоциональное, порой сверхшумное поведение утомит любого переводчика, у которого, к слову, ненормированный рабочий день. После гостей из выше обозначенных теплых стран она всегда чувствовала себя так, словно в ясельной группе сутки отпахала.
На этот раз делегация оказалась на редкость спокойной и адекватной. Она даже умилялась, глядя, как легко по-европейски одетые жители Барселоны снимали на камеру падающий первый ноябрьский снег.
Переводчица как обычно завела свою шарманку и краем глаза наблюдала за тем, как внимательно слушали гости ее рассказ.
– Сегодня и город Припять, и районный центр Чернобыль отнесены к городам «без населения». В апреле 1986 года… , – по обыкновению начала на нужном иностранном языке переводчица.
Потом рассказ был дополнен ее личными воспоминаниями. Эта информация особенно «заходила» гостям. Они смотрели на нее как на исторический экспонат круглыми глазами. Хорошо, хоть не пытались проверять тактильно. Ну да, ей стукнуло восемь, а через месяц рванул реактор на ЧАЭС.
Она прекрасно помнила, как учащихся в школах заставляли пить много молока, есть противную морскую капусту и грецкие орехи. Видимо такое питание немного помогало выводить радионуклиды. А в соседние деревни начали массово переезжать какие-то семьи. Им давали благоустроенное жилье, их дети заполняли полупустые сельские классы, а приезжие взрослые именовались «переселенцами» или «чернобыльцами».
А еще появилась профессия «ликвидатор последствий аварии». По причине соседства именно многие местные специалисты стали ликвидаторами. Данная профессия звучала почти как летчик-испытатель, разведчик, просто герой. Слово «ликвидатор» вызывало неподдельный интерес у детворы и зависть у детей, родители которых не были ликвидаторами. И детишкам было совсем невдомек, что этим уважаемым дядям и тетям жить долго не придется. Они ликвидировали последствия аварии ценой собственного здоровья и жизни.
А еще все поголовно боялись странного и страшного слова «радиация». Дети толком не знали, что это, но понимали, что что-то опасное для жизни и обязательно черного цвета. Все от мала до велика знали, что такое дозиметр. Учащиеся очень любили, когда приходили с дозиметром в класс и начинали что-то измерять. Никто не понимал, что измеряется, но уроки на пару минут срывались, и ученики были счастливы.
Виолетта что-то говорила, правильное и заумное, а воображение четко рисовало людей, которые в ночной сорочке, схватив документы и собственных детей, покидали родные стены. Люди были вынуждены бросить все и бежать, спасая свою жизнь.
В военное время люди знали врага в лицо. Они понимали, кто представляет опасность, кого следует опасаться. А что такое радиация? Невидимый отравитель, уничтожающий все живое? Как такому врагу противостоять, когда не знаешь его в лицо? Как с ним договориться о перемирии?
– Какие такие законы природы нарушил человек? За что ему, бедному, выпали такие испытания? – часто слышала Виолетта Кольченко от людей.
Мнение свое переводчица научилась держать при себе. Лишь изредка она позволяла себе высказать субъективную точку зрения и на подобные причитания, устало отвечала:
– Простая халатность. Не нужно искать другие объяснения! Именно людская халатность способна уничтожить все живое на земле! И добавляла:
– Не уверена, что человечество сделало работу над ошибками.
Она всегда с огромным облегчением покидала территорию, которая навсегда законсервировалась в 1986 году. Близлежащие села опустели и смотрели вслед изредка проезжающим туристам и кинематографистам безжизненными глазницами покосившихся окон. Зона отчуждения…
В более зрелом возрасте Виолетта Кольченко поймет, что могла быть и другая причина аварии.