Воспоминания из очень глубокого детства
Тишина, во круг темнота, чёрная темень. Ой, бысрее, быстрее, быстрее, надо бежать туда, прямо. Я слышу какой-то женский приглушённый смех, переходящий в какое-то глупое хихиканье.
Куда они все поворачивают и исчезают? Ну и пусть. Нет, я не хочу за ними, они поворачивают и убегают куда-то в тёмную, полной черноты неизвестность. Там ни чего нет. Нет, туда не надо. Пусть бегут, я не хочу бежать с ними, я хочу бежать быстрее всех, я, я, я.
Я бегу, я хочу всех обогнать. Интересно, что там будет дальше? Я хочу жить, я хочу двигаться!
Быстрее, быстрее, быстрее, я всех уже обогнал. Туда, прямо, пусть во круг темно, но вот тут, очень вкусно, ой как вкусно. И дальше снова темнота. Дальше ни чего не помню. Помню лишь то, что я лежу не то в маленькой кровати, не то в маленькой коляске.
Я совсем маленький, мне наверно несколько месяцев. Я укутан в одежду так, что не могу пошевелиться. Я наверно сходил в туалет, и от меня очень плохо пахло. В те времена не было памперсов, а были лишь пелёнки. Рядом из родителей ни кого не было, и я не мог пошевелить ни руками ни ногами.
Я не плакал, я лежал тихо и спокойно, и оглядывал светлую комнату. Но вдруг резко наступила темнота. Это надо мной склонилась чья-то голова. Только со временем я понял что это была голова моего старшего брата.
Его голова заслонила свет, и наступила чёрная темнота. В этой зловещей и чёрной темноте я услышал голос. Голос был сухой, жёсткий, переходящий в злой шипящий шёпот:
- Я тебя задушу – понял я шипение старшего брата, и ощутил что-то очень страшное – я хочу быть один у родителей – продолжал он, надоел уже, всё внимание только к тебе, а на меня они наплевали, я тебя уничтожу!
Но тут раздался голос приближающейся матери:
- Что ты там делаешь? А-а-а ну, отойди от него!
Его голова исчезла, он куда-то ушёл, и я снова увидел белый потолок, а когда перевёл глаза на окно, я там увидел на весь горизонт сплошное светло-серое небо.
И тут, в мою маленькую голову, ни откуда не возьмись, врезалась фраза, которая поразила мой мозг и моё сердце на всю оставшуюся жизнь;
- В твоей жизни всегда будет так, даже если ты будешь среди людей, ты будешь всегда ощущать одиночество. Ты будешь жить всегда один, и свою жизнь закончишь в полном одиночестве - закончил говорить неизвестный, неведомый мне мужской голос, и этот голос не был похож ни на голос старшего брата, ни на голос отца. Он исходил откуда-то из окна, из-за этого светло-серого неба.
В чём была моя вина? Наверно в том, что в самый первый момент появления, когда я бежал, я думал только о себе, и ни кого с собой не зацепил, не взял с собой, ни кого не остановил, когда они уже изначально бежали умирать. А может быть наоборот, мне просто им преградить дорог, что-бы они бежали туда, куда нужно, а самому погибнуть на первых началах? Но, потом уже ни чего нельзя было сделать. Ни чего нельзя было изменить.