Три года семейной жизни – это так много, как будто не три, а тринадцать. И устаешь от человека, хочется одиночества.
Вернется домой – обязательно обувь оставит в прихожей на дороге. Сто раз скажешь – бесполезно.
А еще подробно рассказывает, что на работе произошло. Слушать неинтересно, потому что производственные проблемы. Кто такое вытерпит?
И готовить надо, и всегда голову ломаешь, что?
Нет, хорошо в пустой квартире, можно делать, что хочешь, не надо ни о ком заботиться.
Первая командировка у мужа – две недели. Уехал, закрыл дверь, помахала рукой с балкона, вернулась в комнату.
И вдруг почувствовала пустоту, и казалось, что она звенит в ушах и нагло лезет в глаза. Включила телевизор, вроде забылась. Случайно увидела его футболку, сиротливо лежащую в пустом тазу, и сразу что-то тяжелое на душе.
На другой день пустота набрала силу, так бывает с ураганами: сначала легкий ветерок, затем ветрище, который ломает деревья и сбивает с ног.
После работы поехала к матери, ночевала у нее, сделала вид, что соскучилась, нельзя же всю правду рассказывать.
На другой день отправилась к подруге, вернулась домой поздно. Позвонил муж, но его голос почему-то не обрадовал.
Одиночество вовсе не друг, когда нет рядом любимого человека. Тогда оно превращается в испытание.
Две недели болью прошлись по сердцу. И вот – приехал! Оставил обувь на дороге. Как радостно наклониться, убрать в сторону и сказать: «Хороший мой, ты неисправим».
Затем толкаться вместе на кухне, и веселиться без причины.
Взяла терку, большую свеклу, сделала несколько движений. Он подошел, сказал, что это не женское дело, принялся с усилием тереть.
Красным от свеклы пальцем прошлась по его носу, и затем долго смеялась, остановиться не могла.
Оставил тарелку, догнал в дверях, нарисовал на любимом лице большие красные брови, и тоже смеялся – не остановить.
Оба подошли к зеркалу, увидели испачканные лица, дружно смеялись, забыв и про свеклу, и про ужин, и про работу. Забыли про весь мир.
Нет, три года – это вам не тринадцать. И цветет в душе любовь, и поет песню сердце, и горят счастьем глаза.
Где же ты, моя молодость?