Редакция 03.05.2024 года
В этой главе я продолжу развивать тему о спецлагерях Трудармии в годы Великой Отечественной войны, их роли в судьбах депортированных советских немцев, в том числе и Швайгеров. Однако, следует заметить, что роль Богословлага в судьбах именно Швайгеров на данный момент не доказана, а является лишь гипотезой для дальнейшего поиска информации, основанной на логических рассуждениях на основе найденных документов в электронных базах данных, предоставленных Министерством обороны РФ и исторической информации из книг и публикаций, в том числе, в сети Интернет.
Напомню, что мобилизация советских немцев в трудовые колонны проходила в несколько этапов. И депортация их из Ленинграда и Ленинградской области происходила во вторую волну, а именно – осенью 1942 года. Вероятнее всего, именно с этой волной и мобилизовали в Трудармию из расформированного партизанского отряда Якова Адамовича Паля Александра Еронимовича Швайгера. Также, вполне вероятно, что в первой волне, которая происходила с земель Поволжья, мог быть туда отправлен и мобилизованный из Тетюшей Казанской области Ероним Иванович Швайгер. Несмотря на то, что ранее предполагалась и иная возможность – попадание его в Ильдельлаг или Карлаг ГУЛАГа, Богословлаг – тоже вполне состоятельная версия, так как он считался самым, пожалуй, большим спецлагерем для депортированных немцев СССР.
Известно, что часть немецкого населения Порховской колонии было депортировано еще в 1941 году. Так, 17-18 марта, ещё до начала Великой Отечественной войны, в Богословлаг были отправлены первые 5 эшелонов, в которых депортировали 6888 немцев-колонистов из Ленинграда и Ленинградской области, среди них неизвестное количество – из Порховской колонии. Первые 2 эшелона через Кобону, Жихарево и Лаврово везли их в Омскую область, а 3 другие – в Красноярский край.
28 марта 1941 года было депортировано еще 24 600 человек одним эшелоном – через Борисову Гриву в Иркутскую область. Сколько там было порховских колонистов также неизвестно. Прочих – в Красноярский край и Казахстан. Многие из этих людей погибли во время дороги.
С началом формирования в 1941 году Трудармии немцев стали отзывать даже с фронта. Многие советские немцы, тщетно пытавшиеся отправиться на фронт за СССР, так как считали его своей исторической родиной, осуждавшие вторжение Германии в Советский Союз, воспринимали мобилизацию на трудовой фронт как приказ выступить на защиту родины от посягательств фашистов.
Формирование Трудармии происходило поэтапно. На первом этапе - с сентября 1941 года – отозванных с фронта немцев определяли в строительные отряды из расчёта: 1 бригада – 35 – 100 человек, из которых составлялись колонны по 300 – 500 человек, а те, в свою очередь, в отряды по 1,5 – 2 тысячи человек под управлением НКВД. На этом этапе трудармейцев направляли на самые тяжёлые и вредные предприятия, находившиеся в обслуживании заключённых спецлагерей: ТАГИЛЛАГ, БОГОСЛОВЛАГ, БАКАЛЛАГ, УСОЛЬЛАГ, ИВДЕЛЬЛАГ, ВЯТЛАГ. Многие представители немецкой диаспоры из Ленинградской области попали в БАКАЛЛАГ (Челябметаллургстрой) и в БОГОСЛОВЛАГ.
Именно в это время, а именно в октябре 1941 года, из расформированного партизанского отряда под Кингисеппом, вероятно, и был депортирован подобным образом Александр Еронимович Швайгер.
Чтобы понять, каким образом могла образоваться эта связь, следует вернуться к историям Александра Еронимовича и Еронима Ивановича Швайгеров, описанных нами в первой и четырнадцатой главах.
Напомним, что след Александра Еронимовича Швайгера теряется после переправки его в Вологду из расформированного партизанского отряда №165, функционировавшего под Кингисеппом. А в послевоенное время вся его жизнь или почти вся будет связана с тремя населёнными пунктами на Урале, расположенными как раз в зоне действия Богословлага – Краснотурьинском, Волчанском и Качканаром, в годы войны не являвшимся еще городом. Да и с Волчанском-то, скорее всего, Александра Еронимовича связывает происхождение его будущей супруги – Балуевой Екатерины Петровны, которая была родом из этого города.
Таким образом, мы предположили, что в Вологде, согласно Приказу командующего Северным фронтом и начальника УНКВД Ленинградской области № 0055/20262 «О выселении из Ленинграда и области социально опасных лиц», к коим причислялись и советские немцы, приравниваемые к шпионам в пользу Германии, и в связи с чем происходило массовая депортация их в Казахстан, на Урал и в Сибирь, в том числе и военных, а также наполнение ими трудармейских колонн, Александр Еронимович Швайгер мог быть «мобилизован» в Трудармию и направлен из Вологды на Урал. Так как в начале осени 1941 года депортация происходила в основном в Казахстан, в Красноярский и Алтайский края, в Новосибирскую и Омскую область. «Дорога жизни» стала и дорогой на спецпоселение для сотен и тысяч ленинградских немцев. После высадки в Кобоно-Кареджском порту эвакуируемых перевозили железнодорожным транспортом в Вологду, Ярославль и Иваново, откуда они уже следовали в пункты назначения.
Многие немцы, уходя в Трудармию, надеялись вернуться обратно. Из воспоминаний, сохранившихся в уральских архивах, выясняется, что некоторые даже мыли перед отъездом полы, застилали их чистыми половиками, закрывали на ключ двери. Личный скот они сдавали власти по квитанциям, так как им было обещано, что все будет возвращено в местах нового поселения. Однако, никто не мог ожидать со стороны государства такого жестокого обмана – разумеется, ничего из утраченного никому возвращать и не собирались.
Изначально советских немцев депортировали на спецпоселение, а потом, с 1942 года, определяли в спецлагеря трудармии, если их возраст соответствовал следующим критериям: с 15 до 55 лет - мужчины, с 16 до 45 - женщины, дети от 3-х лет (прочие изымались из семей и помещались в детские дома). Напомню, что Александру Еронимовичу Швайгеру на тот момент было 17-18 лет.
Трудармейцы ничем, кроме призыва через военкоматы, не отличались от обычных заключенных. А места их поселения были зонами, окруженными высоким колючим забором, с вооруженной охраной, блокпостами караульных собак. Выражение какого-либо несогласия, сопротивление беззаконию часто означало вынесение самому себе смертного приговора.
Этапирование трудармейцев немецкой национальности осуществлялось в неимоверно тяжелых условиях. Перевозили их в вагонах для перевозки телят, где наспех были сколочены двойные нары, на которых лежали боком по нескольку человек, переворачиваясь лишь по команде. Многие ехали вообще стоя, в жуткой тесноте. Вагоны были грязными и неотапливаемыми. Иногда была поставлена буржуйка, которая, разумеется, страшно чадила, а тепла почти не давала. В вагонах стояла вонь от махорки. Ноги и спины леденели.
В теплушках не было туалетов – поезд останавливался в лесу для отправления нужды, а до остановки приходилось терпеть. Часто никто не мог даже предположить, насколько долго. Обратно сажали «по счету».
Если отталкиваться от информации, изложенной выше, то Александр Еронимович мог быть одним из тех, кого напрямую отправили из Ленинградской области на работу в трудармейском отряде в БОГОСЛОВЛАГе. Но может быть и иной путь, более долгий.
Можно предположить, что из Вологды с колонной трудармейцев Александр Еронимович был направлен в Омск или Новосибирск, но это не может нам дать объяснение, каким именно образом он попал в Краснотурьинск, так как места расположения БОГОСЛОВЛАГа (Краснотурьинск и Карпинск) находятся значительно к северо-западу и от Омска и от Новосибирска. В поисках ответа на этот вопрос я обратилась к истории спецлагеря БОГОСЛОВЛАГ.
Интересно, что первый рудник возник на берегу реки Турья в 1758 году, где 6 октября был заложен Васильевский рудник. Его владельцем и основателем был верхотурский купец Максим Походяшин. Через некоторое время он отстроил еще четыре рудника – Першинский, Суходойский, Николаевский и Фроловский. Рядом возник горняцкий поселок. Весь комплекс в целом получил название Турьинские рудники. Первыми работниками на них были приписные крестьяне (крепостные, приписанные хозяевами на работу, зарплата которых по большей части уходила хозяину крестьянина в качестве оброка вместо отработки барщины) Чердынского уезда.
В начале XIX века в связи с появлением здесь золотых приисков и развитием новой отрасли промышленности, с этим связанной, медные рудники пришли в упадок, а возрождение их началось лишь в конце века. В 1883 году от рудника была проведена узкоколейка, связавшая железнодорожным сообщением его с Богословским алюминиевым заводом (ныне город Карпинск), в 1886 году – с Надеждинском (ныне – город Серов) – единственным поселением в округе, превышавшим по составу населения Турьинские рудники.
В годы Гражданской войны медные рудники были разрушены и затоплены, но с 1934 года их заново отстроили и пустили в действие.
Незадолго до начала Великой Отечественной войны, в 1940 году, было принято постановление Совета Народных комиссаров о строительстве на Урале заводов цветной металлургии. Вблизи поселка Турьинские рудники был возведен и запущен в действие Богословский алюминиевый завод (БАЗ). В первые месяцы войны сюда было эвакуировано оборудование с Тихвинского глиноземного, Волховского и Днепропетровского алюминиевых заводов.
История Богословлага, расположенного на Северно-Уральских бокситовых рудниках, восходит к 1940 году, когда по Постановлению Совета Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б) было предписано создать там лагерь к 1 января 1941 года на 500 человек, а к 1 января 1942 года модернизировать до 1 000 человек. Штат лагеря был объявлен одним из подразделений ГУЛага 16 июня 1941 года, незадолго до начала Великой Отечественной войны.
Строительство БОГОСЛОВЛАГа было поручено политическим заключенным ИВДЕЛЬЛАГа – ещё одного крупного спецлагеря на Урале, севернее Краснотурьинска, но находившегося также в Свердловской области. Заключённые должны были рыть котлован под плотину Богословского пруда. Первоначально строительным контингентом были неблагонадежные ИВДЕЛЬЛАГа – уголовники, а с объявлением депортации немцев – трудармейцы – немецкие колонисты – с 28 августа 1941 года.
Богословский исправительно-трудовой лагерь стал вторым из крупных лагерных образований на территории Свердловской области после ТАГИЛЛАГа. Располагался он в поселке Турьинские рудники Серовского района Свердловской области (1941–1942 гг.). Потом место его расположения определялось как станция Турьинские рудники Свердловской железной дороги (1944–1946 гг.). А затем поселок получил статус города и название Краснотурьинск Свердловской области (1952–1953 гг.).
Первый эшелон с депортированными немцами прибыл в Краснотурьинск 21 сентября 1941 года, в том числе – из Ленинграда и Ленинградской области. Однако, с этим эшелоном Александр Еронимович Швайгер туда попасть точно не мог, так как по мобилизационным документам в конце октября он еще числился бойцом 165-го партизанского отряда и находился под Кингисеппом.
С 1941 по 1945 год в лагере побывало 70 610 человек спецконтингента, из них 20 711 составляли советские немцы. В феврале 1942 года в ходе второго поступления трудармейцев было доставлено 11 342 человека из Омской области.
К началу войны в Омске насчитывалось 9 исправительно-трудовых колоний, в основном сельскохозяйственных, лесозаготовительных и деревообрабатывающих, металлообрабатывающих), а в начале войны были организованы ещё 2 спецобъекта – Омскстрой и ОМЛАГ, на которых работали политзаключённые, в том числе и депортированные немцы, и трудармейцы.
Возможно, именно тогда Александр Еронимович, находясь в составе трудармейцев в Омске, и был переведён в БОГОСЛОВЛАГ, заключенные которого на 98,9 % были российские немцы, родившиеся в Поволжье. Трудмобилизованные ИТЛ были объединены в 5-ти стройотрядах.
Картотека немцев-трудармейцев Богословлага была в наше время полностью переведена в электронный вид (в ней насчитывается 20711 карточек). Однако, в карточках нет данных о причине выбытия на 130 человек в связи с плохой организацией учета умерших трудармейцев и нет сведений о тех, кто был из-за истощения и тяжелых заболеваний отправлен обратно на место поселения. Карточки на многих немцев БОГОСЛОВЛАГа вообще утеряны. Есть ли в архиве карточка на Александра Еронимовича Швайгера, еще предстоит выяснить.
На третьем этапе укомплектования в БОГОСЛОВЛАГ прибыли, в том числе, и депортированные немцы, среди них многие были перекинуты сюда с Волховского алюминиевого завода. Потому возможно и ещё одно предположение: Александр Еронимович Швайгер не был отправлен в Омск, а работал в составе трудармейцев в Волхове, и оттуда уже попал в район Краснотурьинска.
С 1942 по 1947 год в Богословлаге была организована лагерная зона для советских немцев, мобилизованных для работ в угольной промышленности. В лагере было 16 бараков, в каждом по 25 комнат с нарами в три этажа на 18 человек. Территория лагеря была обнесена колючей проволокой, по углам находились 4 вышки с вооруженными охранниками. В лагере размещалось более 7000 человек в возрасте от 14 до 65 лет. Состав заключённых лагеря был полностью укомплектован в 1941 году. но из-за тяжелых условий труда за 1941-1942 год в лагере была высокая смертность, потому состав работников пополняли именно за счет депортированных немцев из Омской области. Работали заключенные на Краснотурьинском алюминиевом заводе. Часть определяли на работы в угольные шахты Волчанска для обеспечения работы Богословской ТЭЦ алюминиевого завода. Где именно мог работать Александр Еронимович Швайгер, понять на данный момент не представляется возможности.
Жизнь заключенных немцев Богословлага была не просто тяжелой, а крайне тяжелой, практически невыносимой. Смертность была огромной.
По воспоминаниям очевидцев, на момент поступления первых трудармейцев в лагере не было достаточного количества бараков для их размещения, не было ни суховоздушной камеры, ни бани, ни кухни. Частично трудармейцы проживали даже зимой в палатках и землянках. Если все же случалось быть определенным в барак (в основном, это были семьи), то скученность в нем была ужасная: «там большие секции, между печка длинная стоит, нары сбиты», на площадь в 20 кв. м. – 4-5 «кроватей», а вместо туалета – ведро. И это на 7 человек. В среднем, на одного человека здесь полагалось 1,3 кв. м. площади против положенных в ГУЛАГе 2, 2 кв. м.
Некоторых селили в сараях, порой даже без крыши. Между досками – огромные щели, в которые зимой наметало снег. Нары сбивали наспех из тех же сырых досок и устанавливали в три этажа. Не было зачастую ни матрасов, ни одеял, тем более – постельных принадлежностей. Спали одетыми. Не мылись. Спать постоянно мешали клопы. Если в бараке была печь, то топить приходилось сырыми дровами. Одежда в сырое время не просыхала, ходили в сырой. В зимние время не хватало валенок, потому ноги обматывали и надевали чуни или лапти.
Заключенные Богословлага были заняты на разных работах: на бокситовых рудниках, на алюминиевом заводе, на плотине и ГЭС, на строительстве ТЭЦ, на лесозаготовках, изготовлении деталей для газогенераторов и строительстве установок для производства карбида кальция, строительстве Лобвинского гидролизного завода и завода №577, в шахтах угольной промышленности, изготовлении боеприпасов, строительстве угольных разрезов в Волчанске, работали в каменном карьере и в паровозном депо, на погрузочно-разгрузочных работах и строительстве театра, занимались изготовлением мебели и обработкой древесины, работали в системе сельского хозяйства.
День трудармейцев начинался в 5 утра, а заканчивался в 11 вечера. На чтение газет и свободное время отводилось лишь два часа перед сном. Работали по 12 часов в сутки – с 7.00 до 19.00.
Территория лагеря была обнесена колючей проволокой. По углам стояли вышки с часовыми. Утро заключенных начиналось с развода, а вечер заканчивался поверкой. Водили на работы и с работ строем, в сопровождении конвоя и с собаками.
Население по большей части относилось к заключенным немцам с неприязнью и называло их «фашистами», но были и сочувствующие. Они пытались подкармливать их, чем могли. Однако это был большой риск. За любой контакт с заключенными немцами могли обвинить в измене Родине и отдать в лапы НКВДешников.
За нарушение правил внутреннего распорядка производственной дисциплины, невыполнение поручений или распоряжений администрации, невыполнение производственных норм по вине рабочего, нарушение правил безопасности, порчу инвентаря и имущества на трудармейцев налагали дисциплинарные взыскания. За незначительные проступки объявлялся строгий выговор перед строем и в приказе, следовало назначение на более тяжелую работу до одного месяца. Могли даже заключить в карцер.
В Богословлаге существовали два вида арестов: простой – до 20 суток и строгий – до 10 суток. Строгий арест подразумевал заключение в небольшой одиночной камере с окнами 60 см на 60 см, оборудованными железными решетками. В двери имелось круглое окно – так называемый «волчок». Заключение в рамках строго ареста предусматривало выдачу горячей пищи один раз в два дня. На прогулку выводили один раз в день на 30 минут в сопровождении конвоя. От обычных работ отстраняли, но назначали более тяжелые и грязные работы на самой зоне. Их продолжительность также была не менее 12 часов в сутки. Отдых не предусматривался, имелся перерыв на обед, на который выдавалась лишь половина нормы. Продовольственные карточки, ремни, веревки, нитки, спички, сигареты, деньги, медикаменты, вилки, ложки и кружки сдавались начальнику лагеря.
С точки зрения массовой смертности в Богословлаге стали февраль и март 1942 года. Самых слабых вывозили умирать за пределы лагеря – в другие районы, чтобы «подправить смертную статистику». Умерших каждый день забирали с нар, вывозили за город и хоронили в общей могиле. Похоронная команда, вывозившая мертвецов, укладывала их в деревянные ящики по пять человек. Если тела не умещались, конечности обрубали топором и укладывали рядом в тот же ящик. Вывозили тела через КПП, где дежурный охранник бил каждое тело кувалдой в лоб, чтобы проверить, нет среди трупов кого живого.
Зимой, когда все вокруг было во льду и в снегу, трупы просто свозили к ближайшей балке и зарывали в снег. А весной, когда снег сошел, все останки оголились и начали гнить, источая страшное зловоние. В течении нескольких дней эти останки сбрасывали в специальную яму и закапывали.
В то время про Краснотурьинск отзывались так: «Не нужно туда ехать. Это не город – это кладбище, он стоит на немецких костях».
Что же касается военного пути Еронима Ивановича Швайгера, по непонятному стечению обстоятельств к 1942 году проживавшего в селе Тетюши Казанской области Татарской ССР и мобилизованного через Тетюшевский РВК с потерей следа в Казанском военкомате, то скорее всего, судьба его складывалась, как и большинства депортированных поволжских немцев после упразднения Автономной республики немцев Поволжья.
10 января 1942 года было подписано секретное Постановлене Государственного Комитета обороны «О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет». Именно на этом этапе необходимо было депортировать немцев Европейской части СССР (в т.ч. Поволжья) в трудовые лагеря. Для этих целей специально был сформирован БАКАЛЛАГ НКВД. Для уклонистов предполагались меры воздействия вплоть до расстрела. Многие мужчины направлялись и в «Челлябинскуголь», «Карагандауголь», «Богословскуголь».
Все сформированные из советских немцев стройбаты направлялись на 4 объекта НКВД: Ивдельлаг, Соликамбумстрой, Кимперсайлаг и Богословстрой. Через некоторое время все они были переведены на казарменное положение и стали подчиняться воинскому Уставу. А 12 января 1942 года Нарком внутренних дел СССР Леонтий Берия подписал приказ № 0083 «Об организации отрядов из мобилизованных немцев при лагерях НКВД». В приказе 80 тысяч мобилизованных, которые должны были поступить в распоряжение наркомата, распределялись по 8 объектам: Ивдельлаг - 12 тысяч; Севураллаг - 12 тысяч; Усольлаг - 5 тысяч; Вятлаг - 7 тысяч; Усть-Вымлаг - 4 тысяч; Краслаг - 5 тысяч; Бакаллаг (в Челябинске) - 30 тысяч; Богословлаг - 5 тысяч.
Последние два лагеря образовывались специально для мобилизованных немцев. Все мобилизованные обязаны были явиться на сборные пункты Наркомата обороны в исправной зимней одежде, с запасом белья, постельными принадлежностями, кружкой, ложкой и 10-дневным запасом продовольствия. Возможно, именно тогда судьба его и привела в БОГОСЛОВЛАГ. Но возможно, он попал и в другой ИТЛ, в какой – тоже неясно, Возможно, именно тогда судьба его и привела в БОГОСЛОВЛАГ. Но возможно, он попал и в другой ИТЛ, в какой – тоже неясно, но наиболее вероятной кажется мне гипотеза БАКАЛЛАГа.