Продолжение, начало см. Олигарх - 1.
Короче говоря, когда самолет вошёл в глиссаду, моя старуха, увидев мою насмешливую реакцию на её прихорашивания перед зеркальцем, через несколько секунд вдруг страшно побелела, обмякла, откинула голову на спинку и закатила глаза. Её тщедушная грудь заходила ходуном так, что мне с испугу показалось, что у неё началась агония. Пальцы несчастной вцепились в подлокотники кресла, а миниатюрный подбородок жалко вскинулся вверх.
– Она сейчас кони двинет! – густым надтреснутым басом сказал чей-то мужской голос.
– Пожалуйста, без комментариев, – сказала я в ту сторону, откуда только что пробасил очередной умник. – Мы окажем ей помощь, как только самолет произведет посадку. Всем оставаться на своих местах. Спокойно, всё хорошо!
В этот момент колеса коснулись бетонки. Салон затрясся так, словно огромные руки злобного великана стали неистово трясти лайнер, намереваясь вытряхнуть всю его начинку вместе с людьми.
Пассажиры притихли и невольно втянули головы в плечи. Каким бы не был смелым человек, в этот момент все равно страшно, потому что не знаешь, как пройдет посадка, все может повернуться как угодно и в любой момент. Главное, быть пристегнутым, чтобы не разбить голову и не свернуть шею. Обидно, когда такое случается. Бывает, что после аварии самолет оказывается поврежден незначительно и после косметического ремонта его можно вернуть в строй, а человеческие жизни, которые были потеряны из-за непристегнутых ремней, отремонтировать нельзя.
Именно в эти секунды самые боязливые начинают неистово хлопать в ладоши, подбадривая себя, – мол, худшее, что могло случиться, позади, ура капитану воздушного корабля, успешно посадившему самолет! Стадный инстинкт приводит к тому, что все подхватывают и начинают восторженно хлопать, словно зрители в зале Малого драматического театра после комедии «Горе от ума», прошедшей с участием Юрия Соломина.
Они не понимают, что самое опасное начинается как раз после того, как самолёт касается земли. Никто не знает, что будет дальше, и здесь необходимы выдержка, спокойствие и готовность ко всяким неожиданностям, а вовсе не бурные аплодисменты.
Наконец, взревели двигатели, включенные на реверс. Неприятное вибрирование прекратилось, скорость послушно упала, и наш аэробус, словно коварный зверь, укрощенный опытным дрессировщиком воздушного цирка, покорно потрусил по бетонной полосе.
Раздалась команда Глебова:
– Бортпроводникам занять свои места!
В мои обязанности входило занятие места у выходного люка, чтобы обеспечить штатный режим освобождения салона. Для этого мне надо было подойти к люку и перевести рычаг включения автоматики из положения ARMED (красная подсветка) в положение DISARMED (зеленая подсветка). Сделать это следовало после полной остановки самолета.
Однако вместо того, чтобы броситься к выходному люку, я, отстегнув свой ремень, кинулась к своей старухе, потому что мне показалось, что в следующую минуту она просто умрет. Только старушечьего трупа мне сегодня не хватало, и без этого целое море неприятностей и хлопот!
Я била её по щекам, как нас учили, массировала цыплячью грудь, дула в рот и растирала её совершенно обескровленные уши так, что они вмиг сделались пунцовыми. Всё было бесполезно, и я подумала, что она в самом деле умерла. По крайней мере, лицо у неё выглядело мертвым.
Женя пришёл ко мне на помощь и посоветовал нащупать пульс. Я попыталась найти пульс, сразу не получилось, и я была так погружена в этот процесс, что не заметила, как самолет остановился.
Пассажиры сразу повскакивали со своих мест. Конечно, нашлись самые ретивые, которые, пользуясь тем, что мы заняты, пробились к выходу.
– Всем оставаться на своих местах! – раздражённо рявкнула я. – Вначале выходят пассажиры салона первого класса. Вас к выходу пригласят!
Пассажирский поток застопорился, а Женя как всегда совершил чудо. В тот момент, когда я все-таки нащупала у старушки пульс, он сунул бабуле под нос открытый пузырек с нашатырным спиртом, который взял из аптечки, а я, дура, про неё совершенно забыла.
Бабушка дернулась так, как будто её тряхнуло электротоком, и пришла в себя.
– Так мы что, сели? – противным скрипучим голосом сказала она, недовольно поджав губы. – А почему тогда вы молчите, экипаж? Безобразие!
У меня словно гора свалилась с плеч. Я в изнеможении опустилась на корточки и прислонилась спиной к переборке. Юбка при этом неосторожном движении треснула по швам, но мне было все равно. Главное, что пассажирка жива и здорова!
В этот миг со стороны выхода раздался сильный хлопок, и знакомый надтреснутый бас громогласно воскликнул: «Ого-го, блин!»
– Да что у вас происходит?! – истошным голосом завопила моя воскресшая старушенция. – Персонал совершенно не ловит мышей. Я буду жаловаться президенту Российской Федерации. Он быстро наведет порядок!
Пассажиры стали выкрикивать наперебой, кто со смехом, кто с сочувствием, кто с сарказмом.
– Молодец, бабуля!
– Едва ожила, и сразу в бой.
– Заткнись, старая карга!
– Ой, она, кажется, и впрямь совершенно ничего не соображает.
– Сейчас сообразит!
– Ей давно в гроб пора, а она, дура, выкаблучивается.
– Кто там меня старой дурой обозвал, кто похоронить успел? – вдруг спокойно и весомо сказала бабушка. – Я вас всех переживу! Вы жить-то умеете, глупые? Вам одни только сладости подавай. Так что не дождетесь!
– Ты отключил автоматику? – одними губами сказала я Жене.
– Да.
– В таком случае почему она сработала?
– Не знаю!
– Что будет?
– Вали всё не меня, Лена!
– Нет, Женечка, я так не могу!
Для того, чтобы понять, что произошло, не надо было бежать к выходу и смотреть. Тем более, что пробиться сквозь плотную толпу, намертво забившую проход, было весьма проблематично.
Конечно, какой-то ретивый пассажир, который всё знает и который вечно куда-то спешит, как будто ему скипидаром между ягодиц намазали, сунул свои шаловливые ручонки к запирающему устройству люка и невзирая на то, что автоматика стоит в положении ARMED, да ещё с предупреждающей красной подсветкой, повернул, стервец, ручку. Автоматика, естественно, сработала, выбросила спасательный трап и надула его. Конечно, трап сдуют, однако всё это время и нервы.
В проеме показалось разъяренное лицо Началовой.
– Уважаемые пассажиры, назад, все назад! Гражданин, я вам говорю, не напирайте, поверьте, мою грудь вам не снести даже бульдозером, натренирована. Тихо! Всем занять свои места. Нештатная ситуация. Ждать! К выходу вас пригласят.
Все мгновенно притихли и рассосались по салону. Я поднялась, одернула глубоко надорванную юбку и предстала перед пылающими очами нашей побелевшей от ярости бригадирши.
– А я тебе говорила, Шакурова! Всё шутишь, анекдотцы с подтекстом, вот и дошутилась. Марш к люку!
Я, не помня себя, выскочила в тамбур и едва не уперлась грудью в длинный нос олигарха, наш VIP был чрезвычайно обеспокоен.
– В чем дело?
– Сработала аварийная автоматика – спасательный трап надулся!
– Хм, и что?
– Его следует сдуть, чтобы покинуть салон в штатном режиме, не будете же вы скатываться вниз по надувному трапу, как в аквапарке!
Олигарх весь зашелся так, что мне показалось, что он сейчас дико заорет сумасшедшим голосом.
– Уберите её, – повернувшись к своей охране, ледяным тоном негромко сказал он.
Добры молодцы снова подступили ко мне, однако между ними и мной встал Лосев с огнетушителем в руках.
– Стоп, ребята, полный назад! Здесь мы пока что командуем. Будьте любезны, займите свои места, к выходу мы вас пригласим. Если дернетесь, испортите свои костюмы от Версаче.
Он направил раструб огнетушителя в лицо охране. Телохранители ждали слова хозяина, однако он медлил.
– Пошли вон! – сказал, наконец, олигарх сквозь зубы.
Крутые парни послушно ретировались, словно преданные комнатные собачонки, а Началова решительно отодвинула Лосева в сторону.
– Артур Оскарович, давайте коньячку. Посидите в салоне, выпьете. Посадка прошла идеально, а эту техническую проблему мы сейчас мигом устраним.
– Сколько времени потребуется на устранение?
– Полчасика.
Я, честно говоря, думала, олигарх сейчас взорвётся водородной бомбой, однако он вдруг смягчился и грустно посмотрел на Началову.
– Не поверишь, Рита, однако я что-то подобное предполагал, словно накануне во сне видел. У меня важная встреча, срочное подписание многомиллиардного контракта, подумал, не буду ждать правительственный рейс, полечу авиакомпанией своей бывшей жены, сэкономлю время и нервы, а получилось всё наоборот. Признайся, ты специально всё подстроила, чтобы по старой памяти насолить мне! Конечно, бог знает, что теперь президенту доложат. Скажут, что, мол, вы ему поручили, а он опоздал, наверное, зазнался!
– Артур, успокойся, зайка!.. Я ничего не подстраивала, а на борту случается всякое. Разве президент не знает, разве он сам никогда не опаздывал из-за технических сбоев?
– Технических? Перестань!.. Никогда не поверю. Техника, как правило, послушна, а вот люди... пресловутый человеческий фактор, так его! Отойди-ка, Рита, в сторонку.
– Артур, прекрати.
– Отойди с дороги, говорю! Я не могу ждать, понимаешь ты меня или нет? Технический сбой! Хрена с два, и ничего ему потом не докажешь.
Артур Оскарович вырвал из рук охраны модный портфельчик, сунул его под мышку и решительно шагнул к распахнутому люку. Началова крепко уцепилась за фалды его пиджака, однако он мягко, но решительно отодрал её пальцы от своей одежды.
– Давай не будем устраивать семейных сцен! Не забывай, что я служил в разведроте воздушно-десантной дивизии, так что прыгал, знаю.
В следующую секунду наш эксклюзивный пассажир, как когда-то в детстве с ледяной горки, благополучно съехал по надувному трапу вниз, только галстук немного съехал в сторону, а в остальном всё прошло великолепно, словно на образцово-показательных учениях по аварийно-спасательной подготовке. Охрана с тихими ругательствами понеслась следом.
Началова повернулась ко мне.
– Если меня не уволят, тогда я тебя, Шакурова, уволю, на этот раз совершенно точно, жди!
Из тени неожиданно выступил Лосев.
– Шакурова сделала все по инструкции, это я вернул автоматику в положение ARMED.
Началова едва не задохнулась от изумления.
– Ты, Женечка? Зачем, мальчик?!
– Чтобы облегчить вопрос о снятии меня с полетов. Вы давно этого добиваетесь, да не выходит. Замечаний-то у меня нет, одни лишь благодарные отзывы пассажиров. А сегодня ваш день, я очень не люблю олигархов!..
В общем, Женя сам подписал себе приговор, совершил поступок самурая – харакири, сэппуку, или как там называется в Японии добровольное вспарывание своего собственного живота. Он спас меня, а сам пошёл на заклание!
Началова написала куда следует, едва сойдя с трапа. Неделю мы ожидали Артура Оскаровича, но он улетел другим рейсом, поскольку ему срочно потребовалось не в Москву, а в Токио, поэтому возвращались мы обычным рейсом, без эксклюзивных пассажиров.
В салоне к своему удивлению я нос к носу столкнулась с Лосевым.
– Женька, а нам сказали, что тебя сняли с полетов до полного выяснения!
– Ты не поверишь, Ленка, но моё дело закрыли.
– Не может быть! Я слишком хорошо знаю Началову.
– Артур Оскарович распорядился забыть об инциденте. В целом обслуживание ему очень понравилось! Тебя и меня включили в список на поощрение.
– Не могу поверить.
– А разве мы плохо работали?
– Не знаю. Ах, Женька, ты снова герой, и если бы не кое-какие обстоятельства…
Я хотела сказать, что у нас, наверное, что-то могло бы получиться, если бы не Ясенев, но в этот момент появилась Началова, и я прикусила язык.
– Не обольщайся, Шакурова, и не радуйся особо, – прошипела она мне на ухо. – Я сделала виноватым Лосева, но в действительности виновата ты. Так что оргвыводы еще последуют, не переживай!
Умела она настроить на рабочий лад перед тяжёлым перелетом.
Восьмичасовой рейс Пекин – Москва, о, этот рейс, скажу я вам, не сахар. Рита как одинокая ворона на верхушке ели накаркала, этот рейс действительно стал роковым, но это отдельная история.
20 июля 2018 года
Продолжение см. Немыслимое - 1.