(серия конспекты)
М.О. Гершензон:
Основной догмат Пушкина, определяющий все его разумения, иначе говоря, «имманентную философию» поэта скрыт в ведущем метасюжете пушкинского творчества – транссубъектном диалоге «демона» и «ангела», за символическими фигурами которых отчетливо просматривается оппозиция универсальных архетипов:
«полнота и ущерб - два вечных начала, две необоримые категории»
Тематические стихотворения-дублеты:
«Демон» и «Ангел», «Возрождение», «К***» («Я помню чудное мгновенье...»), «Если
жизнь тебя обманет...», «Предчувствие», «В часы забав иль праздной скуки...» и др.
В. П. Боткин:
онтологическая основа поэтического мира Пушкина сводится к мифу о втором пришествии.
Это «многозначительный миф: ему предшествует совершенное растление мира, брани и убийства, страдание и гибель. Страшный суд истребляет с лица земли растленное человечество - и лишь после очищения земли настает царство Духа. Так всякая истинная трагедия есть осуществление пред нами Страшного суда»
Зырянов О.В.:
У Пушкина его герой произведения превращается в «личность человека». Однако преображение человека у него разворачивается откровенно драматическим образом, а нередко становится даже предметом истинной трагедии.
Бочаров С.Г. Сурат И.З.:
«Страстно-духовное поле» пушкинской поэзии включает в себя мотивы
душевного страдания, угрызений совести, сердечного раскаяния и покаяния, «чаяния последнего освобождения» (Г. Федотов), что закономерно выводит к архетипу блудного сына и житийному канону великого грешника
Зеньковский:
Пушкин не был ни безбожником... ни цельной религиозной натурой», вот почему «неверна всякая стилизация личности Пушкина"
А. Амфитеатров:
Тайна духовной жизни поэта, разгадка его религиозности - в страдании. Пушкин
поистине великий страстотерпец, «тип русского святогрешного праведника»
В.Н. Ильин:
Борения сменяются падениями - истинно человеческий дуализм греха и покаяния, страсти и святости, демонизма и ангелизма делается основным содержанием земной жизни Пушкина