Тихое декабрьское утро ничем не предвещало той грозы, что разразилась днeм позже в канун Нового 1978-го года. Просто открылась дверь, и в один из кабинетов вычислительного центра вплыл нач.лаб Гайдов с толстой синей папкой в руках.
– Привет, мужики! – он огляделся по сторонам. – начальник ваш где?
Комната, как и положено, была украшена к праздникам. Отовсюду свисали блестящие гирлянды, а на окне красовалась мохнатая сосновая лапа, вся в белых ватных хлопьях. Все были при деле: Витя Петров паял кабель, Борис Михалыч ковырял пинцетом какой-то блок, а оператор Леночка возилась с длиннющей перфолентой.
– А, вот ты куда спрятался! – Гайдов разглядел за шкафом шефа и протиснулся к нему в уголок. – Слышь, Борис Дмитрич, мне твоя виза нужна на отчете, как начальника бюро периферийной техники. – Он положил перед ним синюю папку и осторожно присел на стул, чтобы не запачкаться об разложенные всюду детали.
– Год к концу идет, неделя осталась. Я тему сдаю, «Учет выпуска важнейшей номенклатуры изделий объединения». Вот отчет. Давай, подписывай.
Борис Антонов глядел на Гайдова в упор. Он страдал. Чашка крепкого кофе в его руке заметно дрожала. Такое случалось с ним временами, особенно по понедельникам, и визит Гайдова его страдание лишь усугубил.
– А давай, Гайдов, сначала поговорим, – желчно выговорил он.
– Боря, некогда разговоры разговаривать, срок подходит! Давай скорее подписывай, а не то возьмут нас всех за жопу, весь выч.центр без премии останется!
– Товарищи начальники, следите за речью! – раздался из-за шкафа негодующий голос Вити Петрова. – Вон же плакат висит!
Действительно, на стене висел листок с перечеркнутым красным кругом. Внутри круга, под красной полосой, виднелось короткое трехбуквенное слово, а внизу аршинными буквами было написано «Не ругаться!».
– Ладно-ладно, за попу нас возьмут, – примирительно повторил Гайдов. – Извини, Леночка. Давай, Боря, подписывай скорей.
– Не буду подписывать, - спокойно ответил тот и отхлебнул из кружки. – Читал я твой отчет. Полная туфта.
Гайдов побагровел.
– Ты, Боря, человек старой формации, закис тут в своей древней оргтехнике… Ничего ты в наших делах не понимаешь! Знал бы ты, сколько новейших алгоритмов нами задействовано, какие информационные массивы мы обрабатываем и храним, сколько сводной информации выдаем!
– Верю. – Антонов кивнул и опять поднес к губам кружку. Пальцы его заметно дрожали. – А давай, технократ ты наш, пробежимся быстренько по нашему техпроцессу обработки информации. Излагай.
– А чего тут сложного? У вас все примитивно. На складах стоят регистраторы информации, весь приход бьется на перфоленту. Ты, Боря, эти устройства и обслуживаешь. Вечером все ленты сдаются нам, на выч.центр. Ночью идет их ввод и обработка на ЭВМ. Утром все распечатки кладут на стол генеральному директору. В девять утра у него планерка. Если какой-то цех не сдал вовремя продукцию, начальник цеха получает пи.. – Гайдов оглянулся. – … получает по самое некуда. А если выч.центр не выдал распечатки к девяти утра, то без премии сидим мы. Вот и вся технология.
– Правильно! – Антонов был теперь собран и внимателен, его темные глаза хищно глядели на Гайдова из-под бровей, измученное складками лицо ехидно улыбалось. – А какова надежность цеховых регистраторов?
– Это, Боря, твои дела, мне это зачем? – заерзал Гайдов, поправляя пальцем очки на переносице совсем как Шурик из известного фильма.
– А за тем, что надежность у них самая низкая, и дают они одну ошибку на каждые четыре тысячи символов. Грубо говоря, на каждую страницу текста – одна ошибка. Это только ошибки техники, не считая ошибок человеческих… Поэтому, понимая важность твоей задачи, выбили под тебя гэдээровские орг.автоматы «Оптима», у них надежность повыше, одна ошибка на десять тысяч символов. То есть на две с половиной страницы текста. Опять-таки, не считая ошибок человеческих.
– И что?
– А то, что в наших ежедневных распечатках несколько тысяч позиций, и каждую из них проконтролировать невозможно. Сдали из цеха на склад пятьдесят изделий, а девушка по ошибке пробила пять. Ничего, завтра она все увидит и скорректирует; может, ее позиция под генеральскую раздачу и не попадет.
– Ну вот видишь, ничего страшного.
– Ага, только у тебя в твоей новой задаче будет всего сто позиций, и все важнейшие! И контроль, я тебя уверяю, будет по каждой! А я со своей стороны гарантирую тебе, что ошибки по вине оргтехники будут каждый божий день! Или, по крайней мере, через день. И будем мы в результате сидеть все без премии. Из-за тебя, Гайдов!
– Не-е-т, Боря, из-за тебя! Это ты у нас за оргтехнику отвечаешь!
– Я отвечаю в рамках ее технических возможностей, я из штанов выпрыгнуть не могу! Я тебе не барон Мюнхгаузен!
Дверь опять отворилась, и в комнату протиснулись двое – мужчина и женщина.
– Вадим Васильевич, уступите даме! – женщина изящно зыркнула глазками на вальяжного мужчину в белом халате, тот недовольно поморщился.
- Так, ребята, новогодний заказ! Палка полукопченой, банка тресковой печени, зеленый горошек и нагрузка – риса пачка, еще там что-то… На ваше бюро три заказа. Разыгрывайте, мне список и деньги к трем часам.
– И это все? Мать вашу… - буркнул Витя из-за шкафа. – У меня три пацана дома, чем я их кормить должен…
– Витя, не ругайся, все вопросы в профком! Это еще не все: есть путевка горящая «По Золотому кольцу». Выезд двадцать восьмого декабря, Новый год в Суздале. Решайте быстрее! Все, я пошла дальше.
Дама улыбнулась и выпорхнула из комнаты. Все, кто мог, проводили взглядом ее обтягивающий свитерок и тесноватые клетчатые брючки. Всем привиделась новогодняя ночь в Суздале…
– Так, мужики, – вывел их из задумчивости Вадим Васильевич. – Напоминаю, вы мне должны до Нового года соседнее помещение освободить, мне технику ставить некуда.
– Вот, Вадим Васильич, главный наш специалист, нас сейчас и рассудит, – потер ладони Антонов. – Что нас ждет в светлом будущем в части устройств ввода информации?
– Вся ваша механика однозначно скоро умрет. – Вадим Васильевич приосанился. – На носу электронные средства ввода – дисплеи с электронными клавиатурами. И каналы связи. Пока мы все это только в кино видим. Но одну дисплейную станцию мы получаем в следующем году. Там надежность ввода десять в минус девятой, об ошибках техники можно будет забыть!
– А как быть с человеческими ошибками? – коварно спросил Антонов.
– Если проблему нельзя решить технически, ее решают организационными методами, – важно произнес Вадим Васильевич, читавший по совместительству лекции в соседнем техникуме. – Метод известный – верификация.
– Что? – вскинулся Гайдов.
– Верификация, – победно повторил Антонов. – Повторный ввод. Важная информация вводится дважды: или один и тот же оператор вводит ее дважды, или операторов задействуют ровно вдвое больше. Если по результатам двойного ввода информация совпадает, ее пускают в обработку. Если нет, вбивают заново.
– Ну нет, это нам точно не светит, – захлебнулся Гайдов. – Кто нам в заводоуправлении еще одну комнату выделит? Где мы еще столько же орг.автоматов возьмем? Кто нам ставки операторов даст?
– Кстати, насчет заводоуправления… – Антонов поднял глаза на Гайдова. Тот все еще судорожно моргал веками за стеклами очков. – У тебя там группа в заводоуправлении какая-то странная…
– Все по науке, – заволновался Гайдов. – Информация должна обрабатываться в месте ее возникновения.
– С этим никто не спорит. Называется она у тебя как?
– Хотели назвать ее «Группа подготовки информации заводоуправления», сокращенно «Группа ПИЗУ». А потом выяснилось, что есть отраслевая нормаль, и все сокращения должны быть трехбуквенные. Вот и оставили «Группа ПИЗ».
– А тебе не кажется, что для группы, где одни девушки-операторы, название несколько… – Антонов покосился на Леночку, - двусмысленное… Так и хочется еще одну букву добавить. Так она на язык и просится… Или, скажем, собрали в бухгалтерии пачку накладных для обработки, и куда им ее отправлять? В ПИЗу?
– Я еще и об этом думать должен? – разволновался Гайдов. – Я программист, мне своих проблем вполне хватает.
– Ты руководитель ОКР, ты обо всем думать должен, – жестко отрезал Антонов. – Отчет не буду подписывать.
– Шефу об этом скажи.
– И скажу. Пошли.
Они поднялись, прошли по коридору и скрылись за дверью с надписью «Начальник ОКБ АСУ с вычислительным центром». Через пять минут оба вышли в коридор. Мрачный Антонов стал еще мрачнее, довольный Гайдов бережно держал подписанный отчет.
– Ничего, Боря, будет и на твоей улице праздник, – пошутил Гайдов. – Когда-нибудь.
– Раньше, чем ты думаешь, – мрачно изрек Антонов.
И, похоже, оказался прав.
Уже в среду с утра Гайдова вызвали к начальству.
– Слушай, Гайдов, ты что, с Миллером знаком? Начальником технического отдела объединения? – с недоумением спросил его шеф.
Бывший спортсмен, гора мышц и мускулов, он смотрел из-за стола на стоявшего перед ним щуплого Гайдова и недовольно хмурился.
– Да, мы с ним в институте вместе учились. А что случилось, Виктор Федорович?
– Пока еще ничего не случилось – ответил тот. – Твой отчет у него на проверке. И он просит тебя к нему зайти. Заметь, просит, а не требует. Но срочно. Так что давай, дуй в заводоуправление. Бегом.
И Гайдов побежал в заводоуправление. Раскрасневшись с морозца, он влетел в кабинет на третьем этаже и увидел знакомую ему со студенческих лет упрямую стриженую челку.
– Привет, Олег! Вызывал?
Тот поднял на него прозрачные серые глаза и усмехнулся:
– «Вызывал»… Пригласил. Садись. Дело одно есть.
Он обернулся и вытащил из груды обступавших его бумаг знакомый синий отчет.
– Вот, объясни мне, Шурик, что это за порнография?
Его остро отточенный карандаш, пройдясь по тексту, уперся в словосочетание «Группа ПИЗ».
– Вы что там все, сговорились? – Гайдов с раздражением откинулся на спинку стула. – Ничего более интересного во всем отчете не видите?
– Эх, Шурик… – Миллер усмехнулся. – Дай я тебе объясню. Ты находишься в королевстве абсолютной бюрократической точности. Наш главный инженер, который будет твой отчет утверждать, – человек умный и очень строгий. Небрежностей, смысловых или оформительских, он не прощает. Отчет в шестьсот страниц может завернуть из-за нелепой опечатки на титульном листе. И знаешь, почему? Слишком дорого потом приходится расплачиваться за такие ошибки, есть горький опыт…
Гайдов слушал, мрачно нахохлившись.
– Второй резон. Начнет работать твоя группа, изготовим мы табличку, на дверь повесим. Ты юноша взрослый, скажи: сколько времени пройдет, пока на ней наши умники четвертую букву не дорисуют? Наш генеральный сидит на втором этаже, но он иногда и по другим этажам ходит. Если заметит, знаешь, что будет? Скажу тебе по секрету, страшен он в гневе. И весь на нервах. Дома, чуть что не так, борщ там ему не слишком горячий подали, может рукой тут же все со стола на пол смахнуть. А за такую табличку он просто всех размажет.
В дверь постучали. В кабинет протиснулся полненький человек с портфелем и вопросительно посмотрел на начальника.
– Извини, Шурик, мне надо человека в очень важную командировку отправить.
Миллер обернулся к вошедшему и серьезно спросил:
– У тебя все готово? – Тот кивнул. – Успеваешь? К Марье Алексеевне опаздывать нельзя! – Тот кивнул еще раз. – Ну, с богом! Тьфу, оговорился! С партийным приветом!
Полный человечек исчез.
– А кто это, Марья Алексеевна? Никогда о ней не слышал, – спросил Гайдов.
Миллер усмехнулся.
– Грибоедова ты подзабыл, я смотрю, «Горе от ума». Там Фамусов плачет, «Ах, боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексевна!». Так вот, на нашем жаргоне Марья Алексеевна – это промышленный отдел обкома партии. Мы перед ними отчитываемся, они нас имеют в хвост и в гриву по каждому поводу… Генерала нашего они просто ненавидят за его самостоятельность, отыгрываются на каждой мелочи, палки в колеса вставляют… Там вот так доброжелательно, как я с тобой, не разговаривают, там все больше матом…
– А что они проверяют?
– Проверяют ход производственных мероприятий, в том числе закрытых, в соответствии с утвержденной линией партии… А сами эту линию меняют постоянно как хотят… Короче, не дают работать по уму, тупо гнут все производство под свой парт.контроль, руки выворачивают… Такие дела.
– Слушай, Олег, – тихо спросил Гайдов. – Мы же с тобой в ЛЭТИ в одном студсовете сидели. Мы разве об этом мечтали? Не боишься, что лет через десять все это развалится к чертовой матери…
– Нет, не боюсь. – Миллер с интересом взглянул на Гайдова. – Если вся эта партийная шелуха отпадет, позарез понадобятся люди, отвечающие за свое дело. Берущие на себя ответственность за результат. И я к этому готов. А ты, похоже, нет.
– Почему это я не готов?
– Потому что, думая о своих алгоритмах, ты больше ни о чем думать не желаешь. Поэтому и появляются у тебя такие ПИЗатые группы… А ведь ты руководитель ОКР, по американской классификации это менеджер проекта, это очень высокая степень ответственности!
– А вы мне платИте американскую зарплату, я буду тогда обо всем думать!
– Не будешь, сколько тебе ни плати. Потому что не приучен ты за свое дело отвечать.
Миллер сцепил руки. Глаза его стали холодными.
– Наш коммерческий директор хорошую фразу придумал: форма кресла определяет форму задницы. То есть человек человеку задница всегда. А конкретику той задницы, которая тебе сейчас светит, определяет моя должность в этом кресле. И ее должностные обязанности. Так что не сиди мы с тобой вместе в студсовете, давно бы я уже снял трубку, позвонил бы зам.генеральному по кадрам, попросил бы устроить тебе проверочку по линии первого отдела: что там за этой группой ПИЗ стоит – просто глупость, или человек вражьих голосов по радио наслушался и решил небольшую провокацию устроить…
– Да кто же их сейчас не слушает, голоса эти? – ехидно спросил Гайдов.
– Слушают-то все, да не всем дозволяют информацию о важнейшей продукции объединения собирать!
Миллер посмотрел в окно, подумал, побарабанил пальцами по столу.
– Забирай свой отчет. Я его не видел. Даю тебе по дружбе три рабочих дня. В понедельник в девять утра исправленный отчет, все четыре экземпляра, должны быть у меня на столе. Иначе вычислительный центр останется без квартальной премии и без тринадцатой зарплаты. Виктору Федоровичу, твоему шефу, я позвоню, все объясню. Собирайся.
– Куда собирайся?
– Не бойся, не в Сибирь. Сейчас семьдесят седьмой год, а не тридцать седьмой. Неспокойно у меня на душе. Веди меня в свою группу ПИЗ, показывай.
– Там все в порядке, девушки уже работают, – торопливо говорил Гайдов, пока они спускались на первый этаж.
На двери еще не было таблички, но кодовый замок уже висел. Гайдов набрал код, дверь открылась, и они вошли. В просторной светлой комнате никого не было. Пять новеньких орг.автоматов, закрытых чехлами, стояли в окружении красивых желтых стеллажей с цветными папками. Все выглядело как на картинке из импортного журнала.
– Ну, и где твои люди? – спросил Миллер.
В углу что-то зашевелилось, и на свет показалась лысеющая голова, жующая бутерброд с вареной колбасой.
– Борис Михалыч, а ты как здесь? – удивленно поинтересовался Гайдов.
– Так меня вызвали срочно, – объяснил тот, отхлебывая чай из кружки. – Протечка у нас, вон, вода с потолка капает.
Он кивнул на потолок, где собралась целая цепочка крупных прозрачных капель.
– А я эти орг.автоматы обслуживаю, вот меня и вызвали. Я их накрыл, целлофан нашел, теперь ремонтников ждем.
– Откуда только тут протечка взялась, – раздраженно поинтересовался Миллер.
– А тут туалет над нами, – разъяснил Борис Михалыч. – Значит, все время жди беды. Ну точно туалет, вон, вода пузыриками пошла, – уточнил он, задрав голову к потолку.
– А женщины где все? – поинтересовался Миллер.
– А они в кулинарию побежали. За зефиром. Работать все равно нельзя. А там зефир дают, розовый и белый, по два пакета в руки. Они и на меня обещали взять.
– Ну что, – Миллер обернулся к Гайдову. – Хорошо работает твоя группа?
– Я что, еще и о туалетах думать должен? – взорвался тот в ответ.
Миллер только махнул на него рукой:
– Давай уже, возвращайся, переделывай отчет.
И тяжело вздохнул…
… У входа в вычислительный центр молодые ребята–техники разгружали какие-то ящики.
– Что пришло? – поинтересовался у них Гайдов.
– Дисплеи венгерские, «Видеотон». Только к нашей ЕС ЭВМ их не приставишь, интерфейса такого у нас пока нет.
– И куда их?
– Боре Антонову, в периферийную технику. Может, он их куда-нибудь пристегнет.
Гайдов постоял, подумал, вздохнул и пошел прямиком к начальнику ОКБ АСУ.
Увидев нач.лаба, тот раздраженно процедил:
– Миллер мне звонил. Втянул ты всех нас, Гайдов, в историю… Ладно, с тобой потом разбираться будем. Сейчас надо тему спасать. Сиди и слушай.
Гайдов сник и молча сел на стульчик в уголке.
Начальник нажал на кнопку селектора:
– Начальницу машбюро ко мне. Срочно.
Издали зацокали каблучки, и в кабинет вошла стройная миловидная женщина. Была она какая-то… особенная, и мужчины, оба, поняли это сразу внутренним своим чутьем. Она обогнула стол и стала молча над начальником, чуть улыбаясь.
– Валентина, видишь этот отчет? Его нужно весь переделать. К утру понедельника. Там по всему отчету рассыпано словосочетание «Группа ПИЗ», его нужно убрать, заменить… Гайдов скажет на что.
Женщина на секунду вскинула глаза на Гайдова, усмехнулась.
– Да, такое оставлять не стоит. Я присяду?
Теперь она сидела совсем рядом с начальником, между ними лежал на столе тот самый синий отчет.
– Это два полных дня работы. Я сама все сделаю – переберу текст, сошью папки. Работать буду в выходные, чтобы никто не беспокоил. Как я работаю, Вы, Виктор Федорович, знаете. Проверять меня не нужно. В понедельник в восемь пятнадцать отчеты будут у Вас в приемной. Можете их сразу подписывать. С Вас – пропуск на работу в выходные дни и домашний телефон этого, – она кивнула на Гайдова. – Вдруг у меня будут вопросы. И…
– Я все оплачу, – поспешно выговорил начальник.
– Надеюсь, не обычные тощие десять рублей премии?
– Нет, все будет достойно. Плюс заказ новогодний с красной икрой. Свой отдаю. Хочешь путевку по Золотому кольцу? Новый год в Суздале?
Женщина улыбнулась. Она на секунду положила свою руку на рукав начальника и тут же ее убрала.
– В Суздаль? Ну только если с Вами, Виктор Федорович!
Тот на секунду прикрыл глаза и вспомнил себя совсем еще молодым, лет семь тому назад. Он уже начальник ЭВМ, и целый этаж гудящих металлических шкафов и устройств – это его царство и его ответственность. Лето, их как обычно отправляют в пригород на прополку. Он припомнил знойную, томную жару бесконечных зеленых полей, и как хорошо, как сладко они кувыркались с ней в придорожном лесочке, пока его преданные бойцы, дежуря на проселке, бдительно охраняли их покой. Откуда-то сбоку выплыло сумрачное лицо жены, он вздохнул и вслух сказал:
– Ну что ты, кто же меня отпустит перед Новым годом? Вон, дел еще сколько…
Валентина понимающе улыбнулась, поднялась и вышла. Еще минуту они оба слушали стук ее каблучков.
Когда он затих, начальник перевел глаза на Гайдова и спросил:
– Понял? Понял, Гайдов, как работать нужно? И еще: понял, как с женщинами работать нужно? Так, чтобы они тебя любили! А программистки твои все время на тебя жалуются.
Гайдов окрысился.
– Да не слушайте вы мартышек этих! Работать не хотят, только чаи с пирогами гоняют целый день! Толстые уже, дальше некуда, а туда же, жалуются!
– Так, ты мне лучше расскажи, как у тебя в отчете эта «Группа ПИЗ» появилась? Кто такое изобрел? Кто там такой ПИЗанутый на всю голову?
Гайдов повесил голову.
– Это все Маринка из группы эксплуатации задач.
– А причем тут группа эксплуатации?
– А они лучше всех в техпроцессе разбираются. Я же программист, что я в этом понимаю. Я и попросил ее помочь, она эту главу отчета мне написала.
Начальник уже нажимал на клавиши селектора. Через пару минут послышались тяжелые шаги, и в кабинет вошла толстая седеющая тетка лет пятидесяти с бородавкой на подбородке. Начальник почтительно привстал:
– Присядь, Мариночка
.
Все знали, что группу эксплуатации трогать нельзя. Работали они в три смены, сопровождали прохождение задач на ЭВМ. Основная их нагрузка приходилась на вечер и ночь. Досконально знающие свое дело, они вытаскивали к утру задачу, даже если ночью сбоила техника или программа вдруг уходила неотлаженной веточкой в непонятную бесконечность. Работали в этой группе одни старые девы, страшные как шекспировские ведьмы и такие же умные. Одна из них сейчас была в кабинете.
Увидев на столе знакомый отчет, она сразу все поняла.
– Да, это я писала Гайдову эту главу. Он обещал с премии заплатить. И эту «Группу ПИЗ» мы с девчонками придумали. Для смеху. Это же был только проект главы. Кто же знал, что Гайдов не читая весь текст возьмет и в официальный отчет засунет?
Начальник закрыл лицо руками.
– Я смотрю, любите вы его все… Иди, Маринка.
Марина встала и пошла к двери.
– А он-то сам кого-нибудь любит, – спросила она и плотно закрыла за собой дверь.
В кабинете стало тихо. В наступившей тишине Гайдов выдавил из себя:
– Ну что вы все пристали ко мне из-за этой мелочи?
Начальник гулко бабахнул кулаком по столу. Гайдов испугался.
– Нет у нас мелочей! Нет, и все! И если ты, Гайдов, этого не поймешь и не исправишься, я из твоей фамилии одну мелочь уберу, одну букву. И–краткую. Чтобы всем вокруг все было ясно! Иди отсюда!
– Виктор Федорович, а название группы на что будем исправлять?
– Сам думай! А не можешь, так спроси Борю Антонова. Он человек вменяемый, враз тебе что-нибудь сочинит.
И Гайдов поплелся в бюро периферийной техники.
Борис Антонов страдал. До выходных было еще целых два дня, и даже крепкий кофе не спасал ситуацию. Он смотрел как по новенькому экрану дисплея «Видеотон» бегали зеленые буквочки и одним ухом слушал бубнящего что-то красного как рак нач.лаба. Молча написав на перфокарте несколько слов, он передал ее Гайдову и сказал, не глядя на него:
– Коньяк.
На перфокарте было написано: «Группа подготовки информации. Сокращенно ГПИ».
– Что, за это коньяк? – взревел Гайдов.
- Нет, это бесплатно. А коньяк за то, что я с тобой разговариваю.
Гайдов подумал и спорить не стал.
– Ладно, Боря, только после Нового года. Сейчас охрана на проходной знаешь как лютует, всех проверяют.
Антонов махнул на него рукой и обреченно отвернулся к дисплею.
Вот и вся история. Отчет сдали вовремя, Новый год встретили. Задачу внедрили, премию получили, поделили. Об этой истории быстро забыли, будто ее и не было. А лет через десять и страны той не стало вовсе…
А коньяк тогда Гайдов так и не принес. Зажал, гад.
Санкт-Петербург, январь 2023г.