Самые сильнейшие и влияющие воспоминания
почти всегда те, которые остаются из детства.
Фёдор Достоевский.
Я появилась на свет в Перми, в родильном доме Мотовилихи на улице Грачёва. В этот предпоследний сентябрьский день 1960 года выпал первый, осенний снег. Моя мама, Людмила, родила меня на две недели раньше срока, но в свой день ангела. На моей лысой головке пробивался светлый пушок, поэтому меня назвали Светланой. С тех пор я дарю всем людям только свет и добро. С детства я была тихой, послушной, скромной, усидчивой, но малообщительной, ленивой и боязливой девочкой. Утром любила долго спать, про таких детей говорят, что «пушкой не разбудишь». До сих пор я так и осталась ленивой женщиной и любительницей утром поспать.
Моего папу родители нарекли Виталием, но ему это имя не нравилось, поэтому, когда он с кем-то знакомился, то назывался Виктором. Папа начал рано работать с 13 лет, сколачивал ящики на заводе им. Я. М. Свердлова, был токарем и фрезеровщиком, выходил по графику в ночную смену. Мама училась в Пермском медицинском институте на лечебном факультете, который ей пришлось временно оставить в связи с моим рождением. Мама восстановилась в институте и продолжала учиться дальше.
По рассказам моей мамы, я пошла ножками рано — в девять месяцев. Мама стирала руками в ванной бельё, и дверь нашей комнаты была приоткрытой. Я вышла из комнаты и направилась прямо по коридору к открытой двери соседей Лохматковых. Там сидел у окна и что-то чинил дядя Петя. Увидев меня, он обрадовался и позвал ласково: «Светочка, иди ко мне». И я до него дошла. Придерживая меня, сосед дядя Петя громко воскликнул: «Люда! Света пошла!»
Родители моего папы, мои бабушка и дедушка, Григорий Андреевич и Елизавета Егоровна Пикулевы и моя бабушка Евгения Фёдоровна Авцина (мама Людмилы) сделали молодой семье роскошный подарок к свадьбе. Они купили небольшую, двенадцатиметровую комнату на первом этаже с подселением (одна семья) в двухэтажном доме по улице Карпинского. Наш дом стоял внутри небольшого двора, тогда казавшегося мне таким большим. В доме было восемь квартир. Жильцы друг друга знали и помогали соседям. Однажды морозной зимой у нас во дворе в бойлере случилась авария, в наших четырёх домах не было отопления в квартирах. Мы жили дружно в этих тяжёлых условиях и взрослые и дети. Было, конечно, между соседями всякое, но быстро наступал мир.
В это прекрасное, счастливое время моего детства встречали Новый год вместе с соседями: взрослые готовили праздничные блюда и напитки, а дети украшали комнаты и коридоры: гирляндами, снежинками, хлопушками. Ставили в комнатах ёлки, их наряжали. Собирались по несколько семей, и было очень весело. Все смеялись, пели, дети бегали около ёлок, взрослые танцевали под мелодичные звуки грампластинок.
Ребят было много, и все гуляли во дворе. Подростки опекали и защищали младших детей. Я не помню ни драк, ни ругани, ни разборок. Во дворе царила добродушная атмосфера. Мы с ребятами любили качаться на качелях, но в нашем дворе было только две качели. Одна карусель двигалась вокруг, и раскачиваться можно было ногами, а другая на пригорке — для подростков, типа качели-лодки в парке. Любимыми играми детей были прятки, казаки-разбойники, прыгали с девочками в классики и на скакалке…
Мы играли в дворовый волейбол, ребята разбивали цепи с возгласами: «Цепи, раскуйтесь!» Особенно было весело зимой играть в нашем дворе в снежки, лепить снежных баб, строить снежные городки и кататься на лыжах и коньках, съезжать со смехом на санках с ледяных горок (катушек). Зимой мы с ребятами рыли в сугробах углубления, чтобы прятаться и играть в снежки, и катали-лепили снеговиков и снежных баб. Я любила съезжать с горок на лыжах, санках и кататься на лыжах и коньках.
Весенними и летними вечерами ходили мы с девчонками вокруг нашего дома, который стоял в середине двора, рассказывали страшилки о «кровавых пальчиках из подвальчика» и придумывали прямо на ходу страшные и смешные истории. Наш двор был зелёный: много клёнов, кустарников акаций и шиповника. В конце его находилось футбольное поле, где взрослые и подростки играли в футбол.
В центр Перми из микрорайона Плоский выезжали родители с детьми редко, в основном на майские праздники или за крупными покупками (мебелью, вещами). Художественные фильмы смотрели в деревянном кинотеатре «Дзержинец» и по телевизору. У наших соседей по квартире стоял телевизор с линзой, и мама рассказывала, что они все вместе смотрели репортаж о полёте Юрия Гагарина в космос. У кого телевизоров не было, приходили запросто к соседям. Я помню, что так смотрели советские мультипликационные фильмы и сказки, и художественные фильмы: «Морозко», «Марья-искусница», «Золушка», «Кощей бессмертный», «Девчата», «Дело было в Пенькове», «Кубанские казаки»…
Детский сад я помню плохо. Маме приходилось по утрам возить меня в детсад от остановки Стахановская до Белинского, а по вечерам забирать из сада и ехать обратно, папа редко это делал. Мне было три года. По утрам вставать мне не хотелось, да ещё надевать колючие полушерстяные колготки, поэтому я всегда тянула время. Мы часто опаздывали, я отказывалась с трамвайной остановки идти в садик, мама брала меня, крупноватую девочку, на руки и несла. Вот такая я была.
Помню, что по утрам в здании детсада стоял запах пригорелой каши и молока и он был мне противен, так же как пирожки с морковью, которые один раз давали на ужин, но пока не съешь, не отпускали домой. С тех пор варёную морковь ем только в салате.
Нашу группу вели воспитатели: симпатичная и стройная Людмила Гурьевна, которая любила детей выводить на прогулки за пределы территории детсада и Людмила Моисеевна, крупная, с широким лицом, светловолосая, которой доставалась роль Деда Мороза на новогоднем празднике. Детский сад готовился к Новому году. Мне запомнилась роль Снежинки в танце Снежинок, которую я вместе с девочками исполняла, кружась. Костюмы нам выдавали в детском саду. У меня были две подружки в группе: тёмноволосая и тёмноглазая, худенькая Света и крупноватая, светловолосая с голубыми глазами Алла.
Я любила читать с детства. Это благодаря маме и бабушке Жене, от них мне это передалось по наследству. И сегодня предпочитаю читать печатные издания, а не электронные. У нас была маленькая библиотека. Книжки стояли на этажерке вверху рядом с приёмником и лежали внизу (детские и мамины учебники).
Моим самым любимым был пермский писатель Лев Иванович Кузьмин и его детские стихи из книги «Шагал один чудак» и приключенческая сказка «Капитан Коко и зелёное стёклышко».
Ещё мне очень нравилось читать сказку «Чёрная курица, или Подземные жители» Антония Погорельского.
Прочитав дома все детские книги, я попросила маму записать меня в библиотеку. Рядом детской библиотеки не было, и мы с мамой пошли на улицу Мира во взрослую библиотеку №13, где была небольшая полочка детских книг, книг приключений и про географические открытия и путешественников. Однажды я так увлеклась чтением, выйдя из библиотеки, забыла, что впереди небольшая дорога. Хорошо, что водитель успел затормозить, а то бы попала под машину. Тогда я очень испугалась и больше так не поступала.
В 1967 году трое ребят из нашего уютного двора пошли в школу № 91, в первый класс: я, Валера Поспехов, Андрей Чирков. Я уже умела читать, хотя этого тогда не требовалось. Мы с мамой ещё перед школой прочитали весь «Букварь». У меня, как говорят сегодня, был прикольный портфель: голубой с белой окантовкой, но он почему-то быстро порвался и в конце второго класса мне купили темно-коричневый ранец. Учащиеся писали в начальной школе ручками с перьями, которые обмакивали в чернильницы. Мамы мастерили для нас тряпочные перочистки.
Каждое утро девочка-дежурная проверяла чистоту в классе и руки учащихся. Мне нравилось дежурить в классе, особенно привлекала на рукаве белая повязка с красным крестом, которую мне сшила мама. Школа тогда была небольшой — в два этажа, с восьмилетним образованием. Здание старой школы сохранилось, и сегодня из большой, построенной в восьмидесятые годы, можно попасть в старую школу, постройки конца пятидесятых годов. Здесь и сегодня занимаются начальные классы.
Нашей первой учительницей была Татьяна Ивановна Братилова, бывшая сельская учительница, приехавшая в город из далёкого села Пермской области. Татьяна Ивановна находила к каждому ребёнку свой подход. Например, заметила, что я плохо вижу с доски и придумываю слова и цифры, и сказала об этом маме. Я первая из класса надела очки и ношу их до сих пор. Это Татьяна Ивановна обнаружила у меня способности образно мыслить и сочинять. Когда она рассказывала, её серо-голубые глаза сияли, строгий светло-сиреневый шерстяной костюм идеально сидел на ней, волосы аккуратно забраны в причёску-култышку. Это придавало учительнице одновременно умный и строгий вид, но подкупал её негромкий, иногда с хрипотцой голос.
Я не помню, чтобы она когда-нибудь повышала на нас голос или орала, как многие современные учителя. Татьяна Ивановна, говорила с любовью про жизнь в деревне, про то, как деревенские ребята подбирали во время Великой Отечественной войны на поле каждый колосок. А потом женщины мололи муку, пекли вкусный, пахучий хлеб. Мы, городские дети шестидесятых, слушали учительницу с интересом и удивлялись, потому что никогда раньше не задумывались о том, как же появляются хлебобулочные изделия. После этого простого рассказа Татьяны Ивановны никто из нашего «Б» класса не бросался в столовой булками и хлебом.
Мама посылала меня за хлебом, тогда его продавали отдельно в булочных. Ближайшая «Булочная» находилась далеко (по детским меркам) от нашего дома на ул. Чайковского. Как сейчас помню, что стоил хлеб недорого: буханка чёрного — четырнадцать копеек, белого — двадцать копеек. Когда я ходила за хлебом одна первый раз, то потеряла по дороге часть денег, пришлось идти снова. По улице Карпинского недалеко от нашего двора был магазин «Продукты». Мы с девчонками часто бегали туда пить сок. Особенно я любила томатный, сливовый, яблочный сок, который стоил всего десять, или двенадцать копеек.
У нас жил кот, которого папа назвал Шпунтом. Как сейчас вижу серо-чёрный котёнок с белыми пятнами и такими же штанишками, с зелёным бантиком на шее. Таким его подарила мне на день рождения бабушка Лиза. Хорошо, что бабушка мне подарила котёнка. Моему двоюродному брату Сергею достался в подарок кролик, который однажды сломал лапу, и его пришлось съесть, правда, брат не ел, не мог. Шпунтик был чрезвычайно умным котом, я с ним разговаривала. Бывало, маленькая сяду у входной двери, и он тут же, подойдёт и сядет рядом.
Я его спрашивала: «Шпунтик, ты тоже хочешь гулять?» Вместо ответа он царапал меня лапой по щеке. Мол, что ты сидишь? Скорее открывай дверь, и бежим на улицу.
Кот ходил в туалет в унитаз, как человек. Любил прыгнуть с улицы на карниз и постучать белой лапой в окно. Хорошо, что мы жили на первом этаже, в квартире №1. Кот жил у нас около восьми лет и очень любил воровать мясо и прятать его в подпол. Однажды Шпунт пропал. Его не было больше недели. Была зима, и мы с мамой волновались. Что с ним? Мама шла с работы и уже подходила к подъезду дома, как раздался непонятный, хрипящий звук. В десяти метрах от неё со стороны сараев двигался кот. Когда он приблизился, то мама увидела грязного, побитого с гноящимися глазами Шпунта. Мама лечила его, а я ей помогала. И Шпунтик поправился очень быстро. Ведь он был дома.
Мой папа занимался охотой, поэтому в разное время у нас жили разные собаки. Это были Пират, Байкал, Белка и другие. Папа хотел иметь породистую и умную собаку, но распознать в милом щенке породистого пса — это целая наука. Однажды осенью папа принёс бежевого, пушистого щенка, которого назвали Пират, так как он всё грыз и везде пакостил. Щенок жил в нашей небольшой комнате. Пират был русской гончей. Мы его всей семьёй очень любили. Пирату был год, когда он первый раз пошёл на охоту, которая прошла успешно, сразу взял след зверя по первому снегу, но опыта было мало у собаки, и он потерял след. Запахи леса манили молодого пса, и он носился, игнорируя команды хозяина. Через четыре месяца он заболел чумой, заразился у старшего брата, и умер. Плакали все в нашей семье, особенно я и мама, которая его лечила.
Кроме родителей я очень любила дедушку Гришу. Дети чувствуют родственников и людей, которые их любят, и отвечают тем же. Дедушка тоже любил меня. Может, потому, что я была первой внучкой и ничего не просила у него, но скорее всего, как он говорил, что Света внешне очень походила на его старшую сестру Анну. Дед был представительным и полноватым, выше среднего роста мужчиной с зелёными глазами и крупным носом. Я больше походила на деда, чем на отца. Дедушка работал заведующим производством большого гастронома «Диетический», который находился на улице Куйбышева. Здесь пекли разные пирожные и оригинальные торты, вкуснейшие пироги с мясом и с рыбой.
Однажды на мой день рождения пришли в гости дедушка и бабушка Пикулевы. Дедушка позвал меня в полутёмный коридор со словами: «Светочка, мы принесли тебе ёжиков! Открой коробочку!» Наивная, я и вправду подумала, что дед принёс в подарок пару живых ежей, поэтому стояла у коробки и боялась её открыть. Выручила моя любимая мамочка, которая включила свет и ласково сказала: «Света, давай откроем вместе!» Мы открыли коробку, а там тортики-ёжики разных размеров, в середине большой торт (ежиха-мама), а вокруг всё меньше и меньше (ежата).
Прекрасное у меня было дворовое советское детство! Там была подружка Лена Рагозина, отличные родители, дедушка и бабушка, дяди и тёти, двоюродный брат Сергей и двоюродные сестрёнки Яна и Инна — моя любимая большая семья! И все мы жили в Перми и ходили в гости друг к другу, отмечали вместе праздники и дни рождения.
Прошло около сорока лет с того дня, когда я с родителями переехала в другой район города Перми. В конце марта 2011 года я появилась случайно в своём дворе детства. Его трудно было узнать: непонятного цвета стены домов, местами с подтёками, открытые двери подъездов, старая, разбитая машина, стоявшая у соседнего дома. Казалось, что жизнь остановилась здесь, так было одиноко и тихо. Многие семьи уже переехали в новые, отдельные квартиры. Но в этих домах ещё жили люди, доносились приглушённые звуки. Были снесены лавочки и деревянные сараи. Всё казалось таким маленьким, неуютным. За нашим домом, где раньше было футбольное поле, начинался большой овраг, а за ним многоэтажные, современные высотные дома. Скоро эти старые дома снесут и построят высокие, красивые небоскрёбы, торговые центры, современные школы и детские комбинаты, спортивные площадки и стадионы...
Мой родной город Пермь станет ещё краше и лучше! А с нами, с детворой шестидесятых, останется наше счастливое, доброе и светлое советское детство!
У меня, как и у всех детей советского времени, были разные игрушки — от погремушек, пирамидок, юлы до трехколёсного велосипеда. Когда я была совсем маленькой, то любимой игрушкой была больших размеров неваляшка. Когда мне было года четыре или пять, мне подарили куклу-мальчика, которого я назвала Андрюша. Он выглядел, как настоящий маленький шестимесячный ребёнок: с мягким резиновым лицом, пухлыми щёчками и стеклянными голубыми глазами, с толстенькими ручками и ножками. А вот туловище у Андрюши было из пластмассы. Эта кукла долго была моей любимой игрушкой, даже когда я ей сломала (отвернула) одну ножку и одну ручку.
Меня забавляла золотая с красными и зелёными полосками юла. Заводить юлу я быстро научилась, но когда игрушка стремительно крутилась в мою сторону, мне становилось страшновато. Я же трусиха.
Складывать кубики и пирамидки мне нравилось, а также перебирать разноцветные пуговицы, подбирать к шитью лоскутки. Любила играть с котом Шпунтиком, в коридоре квартиры играла с мячом, смотрела и помогала маме стряпать шанежки и пироги и печь в небольшой электрической духовке.
Увлекаясь игрой дома, маленькая, я могла одна часами сидеть и играть с куклами. Для этого было большое отделение с дверцами внизу тумбы, на которой стоял телевизор «Горизонт» (1966 года производства). Это был мой уголок в нашей двенадцатиметровой комнате. Мне не нужна была компания, сама придумывала разные кукольные игры. Я была девочкой-букой. Меня редко приглашали в гости девочки во дворе. В основном я общалась с подружкой Леной Рагозиной, которая жила с бабушкой и дядей на втором этаже в нашем доме №50 на улице Карпинского.
У меня была игрушечная швейная машинка, которая выглядела, как настоящая, только в уменьшенном виде, но шила она только первую внешнюю строчку. Я подражала маме, которая шила на ручной настоящей швейной машине подольского производства. Ещё я очень любила играть на игрушечном малиновом рояле. Не помню, кто его купил или подарил. Это, конечно, была не игра, а треньканье, но мне нравилось. Рояль был совсем как настоящий, его крышка перед клавишами открывалась, и внутри находились металлические трубочки. Я брала карандаш и ударяла по ним, получалось, будто бы играла на металлофоне. Таким образом, я развивала свои музыкальные способности.
Я росла любознательным ребёнком. Вначале мама и папа читали мне книги перед сном. До сих пор помню, как папа принёс книгу сказок и историй и читал «Рассказ о корабле привидений» Вильгельма Гауфа. Мне было и страшно и интересно. Я не уснула, пока папа не дочитал эту сказочную историю. В дальнейшие годы детства читала сама. Но не только чтение увлекало меня. У куклы Андрюши двигались стеклянные глаза то в одну сторону, то в другую, и ручки, ножки поворачивались. Я всё это разобрала, так, что кукла-мальчик стала инвалидом. Электрические утюги и плитки с открытой спиралью умела починить (соединить перегоревшую спираль), потом в подростковом возрасте ремонтировала будильники, но в основном их ломала. Мне хотелось понять: что там внутри? Почему этот механизм работает? Но я гуманитарий, поэтому техника мне не поддавалась, и опыты с ремонтом техники я закончила ещё в подростковом возрасте.
На улице любила играть, как и все дети с мячом, в прятки, прыгать на скакалке и в классики, играть в магазин, дочки-матери… Летом в хорошую погоду с утра до вечера бегала с девчонками и мальчишками на улице. Бывало, заскочишь на пять минут, перекусишь бутербродом или оладушками с компотом или квасом, и опять на улицу. А когда вдруг дождь, то переждёшь и бежишь играть с ребятами. Помню один дождливый месяц август. Весь месяц - дождь, и весь август в резиновых сапожках и розовом плащике из просвечивающейся клеёнки.
Ура! Родители купили мне голубой трёхколёсный велосипед! Я ездила на нём вокруг нашего дома и по редким дорожкам двора. Асфальт у нашего дома был неровный, выступали на поверхность то большая, то средняя галька.