Глава двадцать четвёртая.
Мощь, которую набрала рыбная отрасль Ханты-мансийского национального округа во время войны, продолжала усиливаться и в послевоенный период. Страна рекордными темпами восстанавливала в западных регионах народное хозяйство, разрушенное до основания, и все Восточные области считали своим священным долгом помогать ей в этом. Рыбаки Севера были не исключением и продолжали трудиться по графику военного времени.
Митя «пропадал» на работе в выходные и праздничные дни. Для него стало потребностью выезжать на предприятия округа не реже одного раза в неделю. Делал он это не как инспектирующий начальник, а как специалист, оказывающий практическую помощь. Поэтому в каждом хозяйстве ему были рады и с нетерпением ждали.
В семье тоже был полный порядок. Наталья продолжала служить в местном НКВД, а дети росли под присмотром аккуратной и внимательной няни.
Новый, 1946 год люди встречали с большим размахом, бурно и весело. И хотя не было возможности у большинства населения богато накрыть стол, - праздничных эмоций у всех хватало. Семья Мити тоже дружно встретила наступление первого послевоенного года. Митя с Ванькой нарядили ёлку, помогли Наталье сервировать стол и стали ждать двенадцать часов ночи. И как только стрелки часов на мгновение застыли на желанной цифре циферблата, Митя сказал первые слова поздравления. Потом он подарил детям по игрушке, а Наталье вручил красивый китайский платок, который купил во время командировки в Тюмень.
Со второго января обычная жизнь, наполненная трудовыми и семейными заботами, вновь началась без особой раскачки.
В начале марта Наталья пришла с работы заплаканной. Она старалась взять себя в руки, но причина, вызвавшая такое состояние была сильнее её физических и моральных сил. Как только Митя перешагнул порог квартиры и увидел жену, сразу понял, что в их семье произошло какое-то горе. Он испуганным голосом спросил:
- что – то с детьми?
- нет. С ними всё в порядке. Сегодня на работе мне сообщили, что в Западной Украине, во время нападения Националистических отрядов на штаб Львовского военного округа, погиб мой отец.
- может, это ошибка какая? Василий Николаевич не рядовой боец. Он полковник НКВД. И вообще, как он в Западную Украину попал? - усомнился Митя.
- на столе документ лежит. Там всё написано
Митя взял со стола конверт с казённой сургучной печатью, вытащил из него исписанный крупным текстом лист и тихим голосом прочитал: «По инстанции. Управлению НКВД по Омской области. Сообщаем: откомандированный в штаб Львовского военного округа полковник службы Госбезопасности Ужинцев Василий Николаевич пал смертью храбрых в борьбе с украинскими националистами – предателями Родины. За мужество и отвагу, проявленное в последнем бою, он награждён орденом Красной Звезды – посмертно».
Закончив читать, Митя обнял Наталью за плечи, прижал к себе и сказал:
- искренне соболезную. Крепись. Ты не одна. Дети и я всегда будем рядом с тобой.
- в отделе сказали, что за мной остаётся квартира в Омске и будет назначена государственная поддержка, как дочери старшего офицера НКВД.
- сожалею, что такая трагедия произошла с твоим отцом, тем более, что случилось это после страшной войны. Давай, помянем его добрым словом,- предложил Митя.
Наталья долго носила в себе печаль и траур по Василию Николаевичу. Для неё он был и отцом и матерью. И не зависимо от того, в каких органах служил, она его любила и уважала.
Чисто по – человечески Мите тоже было жалко Ужинцева, но то отношение, которое он питал к представителям карательных органов, претило ему считать Василия Николаевича близким человеком.
Два весенних месяца пролетели быстро, и наступил период паводка. На короткое время рыбаки снялись со своих промысловых участков и вернулись к семьям. Однако, перерабатывающие предприятия, цеха, судоремонтные базы, ледники, холодильники и бондарные производства продолжали работать на всю мощь. И как только ледовые заторы ушли вниз по Оби, Митя приступил к объездам предприятий, колхозов и артелей, входящих в состав треста. С приходом весенне – летней путины у него словно новая жизнь нарождалась, полная надежд на лучшее будущее. А когда эти надежды сбывались, намечал более высокие ориентиры. Итак, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год.
В 1947 году в Митиной жизни произошло несколько неожиданных сюрпризов. В июне он был приглашён в окружной отдел НКВД, где сообщили, что Верховный Совет СССР, рассмотрев его просьбу о реабилитации и приняв во внимание ходатайства органов советской власти и НКВД, вынес положительное решение. Митя был оправдан по всем статьям. Ему вернули правительственную награду и диплом об образовании. Такой радости он не испытывал уже очень давно. Радовалась этому событию и Наталья. Во время поздравления она не упустила возможность подчеркнуть особую роль её отца в решении важного для Мити вопроса:
- если бы папа был жив, он бы непременно порадовался за тебя.
- согласен с тобой. Поэтому есть повод помянуть Василия Николаевича и обмыть моё второе рождение,- улыбнулся Митя и обнял жену. После праздничного ужина, уединившись в своём кабинете, оборудованном в одной из комнат, он вернулся к событиям дня. Понимание того, что вновь стал полноправным гражданином страны, радовало, но одновременно будоражило память. «Мне вернули доброе имя после того, как украли десять лет жизни. Но и это даже не главное. Меня лишили любимой женщины, лучшей в мире бабушки, светлой мечты и права быть счастливым. Да, Василий Николаевич помог мне вернуть имя, но разве не его коллеги отняли у меня его? И за что? Только за то, что я полюбил дочь военного начальника, оказавшегося предателем Родины. Да и предатель ли он той власти, которую защищал как верный пёс от простого народа. Может, настанет время, и Петра Николаевича реабилитируют? Но кому эта реабилитация нужна будет? Жене, которую заслали на десять лет в ссылку? Дочери, которой не стало? Разве, справедливо советская власть поступила с ними? Нет, и тысяча раз нет! А может, Советская власть не при чём? Сами люди, которые воспользовались мандатом от неё, стали хуже лесных хищников. Чтобы добраться до лакомого куска, они друг другу глотки рвали. Трудно объяснить это явление одним словом. Только жизнь может рассудить, кто прав, а кто виноват»,- размышлял он.
Второй сюрприз был не менее приятным. Митя впервые за десять лет смог побывать в Ишиме.
В конце июля, взяв на работе недельный отпуск, он посадил семью на пассажирский пароход и отправился в сторону Тюмени. Проведя в областном центре один день и показав Наталье и детям все прелести областного города, на следующий день они на поезде выехали в Ишим. О своём приезде Митя Николая заранее не оповещал, поэтому немного побаивался, что может свалиться на голову брата, как снежный ком посередине лета. Но опасения оказались напрасными. Их уже давно поджидали в этом гостеприимном доме.
В первую минуту Митя не сразу узнал Николая. Перед ним стоял высокий, широкоплечий мужик, с засунутым за поясной ремень пустым левым рукавом и застенчиво улыбался.
- это ты, братуха, или я ошибаюсь!? –воскликнул Митя
- а ты кого собирался в доме своей бабушки увидеть?
- какой здоровенный, чертяка, стал! Да и возмужал до неузнаваемости.
- ты тоже на юношу не тянешь. Вон уж и седина на голове появилась.
-ну, давай тогда обнимемся. Жуть, как хочу родного брата к груди прижать,- сказал Митя и шагнул к Николаю навстречу.
Закончив обнимания, Митя отступил назад и представил:
- моя жена Наталья, сын Иван и дочка Полина.
- у нас тоже есть чем похвастаться,- ответил Николай и негромко позвал:
- Люба, Петька, Санька идите сюда. Я вас познакомлю с вашей роднёй.
Из горницы выглянули два кругленьких личика и весело заулыбались. За детьми, вышла и Люба.
- ну, вот теперь все в сборе. Проходите гости дорогие в горницу. Сейчас обедать будем. Проголодались, поди, с дороги,- захлопотал с виду степенный Николай.
Стоящая рядом с мужем Наталья вспомнила письмо от Любы и присмотрелась к братьям. Уловив в лицах некоторую схожесть, подумала: «Сложно было Димке скрывать столько лет младшего брата от постороннего глаза. Только догадываться можно, чем бы могло закончиться для них обоих, если бы органы НКВД обнаружили Николая в доме бабушки. Он, наверное, до сих пор в розыске значится. Интересно, есть ещё у Димки от меня секреты? У них ведь и с матерью не всё понятно». В это время юные родственники уже познакомились и удалились в детскую комнату.
Пока Люба с Натальей сервировали стол, братья вышли во двор.
- как Митька, я рад твоему приезду. Целую вечность с тобой не виделись. За это время война началась и закончилась, дети появились, и мы зрелыми мужиками стали, - завёл разговор первым Николай.
- много воды утекло с тех пор и много разных событий произошло за это время. Разве думал я ещё десять лет назад, что буду отбывать ссылку, а ты воевать на фронте за себя и за всю нашу семью. Судьба человека – вещь непостоянная, так – же, как и у Родины в целом. Руку-то, где потерял?
- под Прохоровкой. Я ведь механиком в танковых частях служил. Вот и попал в пекло сражения железных махин. Уже в конце боя подбили мой танк. Двое от экипажа остались. Во время эвакуации из Т-34 меня осколком зацепило. Думал, что всё – «копец» пришёл. Но выжил. Только от руки пришлось отказаться,- улыбнулся Николай.
- сейчас чем занимаешься? Жить – то есть на что?
- инструктором работаю в железнодорожном училище. Меня туда сам начальник пригласил. Мы с ним ещё до войны дружили.
- это хорошо, что старая дружба не ржавеет. С Любой – то, как живёте?
- дружно. Она очень умная и внимательная женщина. А хозяйка какая!- с восхищением ответил Николай
- работает?
- нет. С детьми занимается. Старший уже в третий класс нонче пойдёт. Ну что мы обо мне, да обо мне. Ты - то сам как? Где свою кралю подцепил? Красивая женщина,- перевёл тему разговора Николай.
- о судьбе моей первой семьи ты знаешь. Только в дополнение скажу, что Галя погибла в дороге, во время этапирования к месту ссылки. А с Натальей встретился на Севере. Её отец был начальником окружного отдела НКВД. Не подумай, брат, что я специально с ней жизнь связал, чтобы быть родственником всесильного человека. Инициатива шла от неё, а я по глупости клюнул. Семью создал только после того, как узнал о смерти Гали. Результат ты видишь. Ванька в этом году в школу пойдёт, а Полина в садик.
- я даже уверен, что не добрая воля связала тебя с Натальей. Ты у нас «красавчик», - весь в мать. Редко какая женщина устоит от желания завладеть тобой, особенно если у неё есть такая возможность,- улыбнулся Николай.
- у мамы на могилке когда последний раз был?
- в начале мая, на родительский день. Немного прибрался. Ветки деревьев и старую траву убрал. Посидел рядом с могилкой пару часов, поговорил с мамой по душам и вечером домой вернулся.
- лодка наша живая?
- сгнила. Пришлось у заболотского мужика другую купить.
-я тоже запланировал её навестить. У тебя со свободным временем как? Может, вместе поедем?
- отпрошусь у начальника на пару дней. Ты когда собираешься в Заболотное?
- завтра. У меня нет времени на раскачку. Всего три дня в запасе.
- три дня! – выкрикнул Николай
- три. Жизнь такая, брат. Ответственность очень высокая на работе. В летнюю путину каждый день на счету.
- смотрю, ты хорошо освоил новую профессию. А как же капитанство?
- капитанство ушло в прошлое. Но недалеко. Моя нынешняя работа тоже связана с водой. И флот есть. Правда, меньше в размерах чем речной, но внимание к себе требуют такое же. Ну, так что по завтрашнему дню?
- обязательно вместе поедем. Одного тебя в Заболотное не отпущу. Заблудишься ещё,- улыбнулся Николай.
Вскоре из дома выглянула Наталья и выкрикнула:
- хозяйка приглашает всех за стол.
Во время обеда и некоторое время после него, взрослые вели беседу на житейские темы, а дети, как только вышли из-за стола, сразу убежали на улицу.
-Пётр, ты старший. Если на реку пойдёте, в оба смотри за младшими. Не вздумай разрешить им купаться. Понял меня?- предупредила Люба.
- понял. Не беспокойся, я уже не маленький, - пообещал старший сын и опрометью бросился догонять остальных.
- сказал тоже - не маленький! От горшка два вершка, а уже взрослыми себя считает,- прокомментировала Люба.
- Петьке доверять можно. Он парень самостоятельный, хоть всего девять лет.
- мне тоже было почти девять лет, когда я маму вытащил из огня и перевёз на островок. До сих пор не верится, что мог это сделать,- поддержал Митя брата.
- ты спасал свою мать в таком возрасте? А почему мне об этом никогда не рассказывал? И о том, что младший брат в Ишиме проживает? О его существовании я случайно узнала из писем, которые ты оставил на столе, но ждала, когда сам скажешь, – с обидой в голосе произнесла Наталья.
- ты не хуже меня знаешь причину. Не то время было. Да и сейчас оно ещё не пришло. Мама до сих пор пропавшей без вести считается. Не хочу, чтобы её светлый образ обмазали грязью,- ответил Митя и, помолчав, добавил:
- и Николай не от хорошей жизни был вынужден фамилию менять. Мог вместе с Иваном арестантскую жизнь до изжоги испытать.
- а где ваша мама похоронена? – спросила Наталья.
- в селе Заболотное. Завтра мы с братом туда едем,- ответил Николай и обратился к Любе:
- ты нам приготовь гостинцев, чтобы на могилку положить.
- меня возьмите с собой. Мне тоже хочется навестить могилку вашей матери,- попросила Наталья.
- не обижайся, но мы поедем вдвоём. Добираться туда не так просто, да и смотреть особо нечего. В следующий раз обязательно возьмём,- отказал Митя.
- пусть едут, а мы с тобой по городу пройдёмся. На базаре детям игрушек самодельных купим, - вклинилась в разговор Люба.
Рано утром, позавтракав, братья выехали в сторону Воздвиженского. Добирались на гужевом транспорте, который два раза в день возил людей до районного центра и обратно. Митя с жадностью всматривался в знакомую с детства местность и с ностальгией вспоминал свои поездки в родное село.
В Воздвиженском задерживаться не стали, а прямиком направились к причалу, где местные лодочники поджидали пассажиров.
Через три часа братья вступили на берег островка, в земле которого двадцать шесть лет назад нашла последний приют их мать. Митя с душевным трепетом осмотрелся вокруг и с удивлением произнёс:
- как сильно всё здесь изменилось! А сосны, какие высокие стали. Я ведь их метровыми высаживал. И берёзы в красавиц белоснежных превратились.
- чему ты так удивляешься? Уйма лет пролетела с тех пор. Ты на себя посмотри, какой был тогда и каким стал сейчас,- улыбнулся Николай.
- островок кому принадлежит, не знаешь? – спросил Митя
- не знаю. До войны вроде кто- то начинал его осваивать, а в последнее время сколько раз сюда приплывал - ни разу ни с кем не встречался. А что?
- нам надо его себе забрать
- кто нам разрешит это сделать?
- мы и спрашивать не у кого не будем. Подремонтируем домик, построим баню с амбаром, и ты будешь периодически приезжать сюда на рыбалку. Увидят, что здесь кто – то обосновался, претендовать не будут. В Заболотном это исстари так заведено. Придёт время, мы с тобой памятник хороший маме поставим.
- мысль правильная, но трудно выполнимая. На стройку потребуются немалые деньги и материалы.
- с деньгами я решу вопрос, а всё остальное за тобой,- на полном серьёзе заявил Митя.
- над этим подумать надо. Ты же видишь, что я не в полной физической форме нахожусь.
- вижу. Но ещё я вижу, что у тебя есть правая рука, силёнка и смекалка. Но обдумать хорошенько этот вопрос обязательно надо.
У могилки провели часа четыре. Первым делом Митя тихим голосом отчитался перед мамой о прожитых годах, и о том, как им с Николаем не хватает её. А затем братья вспоминали детство, Ивана, дедушку и бабушку из Воздвиженского и, конечно, Елену Матвеевну.
- братуха, может, мы сегодня здесь переночуем? Куда нам торопиться? Или тебе на работу завтра?
- нет. Я на три дня у начальника отпросился. Можно и здесь заночевать
- вот и хорошо. А завтра в Заболотном моих школьных друзей навестим, если кто живой остался.
На ночёвку устроились в изрядно прогнившей избушке. Осмотрев хозяйским глазом её состояние, Николай произнёс:
- латать её нет смысла. Легче новую срубить.
- согласен. Мне уже нравится твой настрой. Этот островок обязательно наш должен стать. И имя ему дадим – Акулинин. Чтобы не только мы с тобой помнили о матери, но и наши потомки. Их уже четверо, а сколько они наплодят,- просветлело лицо Мити.
- жалко, что Ивана с нами нет. Он тоже любил маму.
Они долго говорили о прошлой жизни и делились планами на бедующее.
- может тебе в Ишим вернуться и здесь семейное гнездо вить? – спросил Николай.
- если только на пенсии. Сейчас такой возможности у меня нет. Конечно, если на всё, что достиг за эти годы, махнуть рукой и уволиться с работы, то можно стать свободным и начинать свою жизнь с нуля. Но я один из руководителей большого коллектива работников рыбной отрасли и разрывать с ней связь во время тяжёлых испытаний не в моих правилах.
- Димка, какой ты у нас умный брат. Я от всей души тебе желаю успехов во всех делах и начинаниях. Как хорошо, что ты у меня есть.
- возвращать себе настоящую фамилию не собираешься?
- думал об этом и пришёл к выводу, что делать это не стоит. Во первых опасно ещё, а во вторых на нынешней моей фамилии все ордена и медали, которые получил на войне. Они мне очень дороги, как память о друзьях – товарищах, не доживших до Победы.
- И какие ты Ордена имеешь? Давай хвастайся, - оживился Митя
- хвастаться особо нечем, но кое- что есть. Два Ордена Боевого Красного знамени, орден Красной Звезды, медаль «За отвагу» и ещё несколько боевых наград.
- ничего себе – нечем! Да ты брат, Герой! – восхищённо воскликнул Митя и обнял Николая.
В Заболотном задержались до обеда. Из всех, школьных друзей, Митя разыскал только одного – Кривощёкова Петра, который, вернувшись с Войны, был избран односельчанами Председателем местного колхоза. Остальные или остались на полях сражений, или переехали в другую местность.
Кривощёков искренне обрадовался встрече с Митей. Они с ностальгией вспоминали общих товарищей, школьные шалости, учителей и о далёком ночном бое, который в корне изменил жизнь села и взаимоотношения его граждан.
По просьбе друга, Пётр подробно и охотно рассказал об общественной жизни в Заболотном и о настроении его граждан.
- из села на Войну ушло в общей сложности сто тридцать человек, из них три девчонки. Вернулись шестьдесят два парня, включая меня. А девчонки не одной. Из шестидесяти двух, двадцать пять инвалиды. Раньше село гудело от молодых голосов, а сейчас гудит от бабьего рёва. Вот такие, братья дела. В колхозе мужицких рук ох, как не хватает. На бабах только и выезжаю,- тяжело вздохнул Пётр.
Во время обеда в его доме, Кривощёков неожиданно спросил:
- слышал, что после окончания речного командного училища ты в немилость к советской власти попал. Расскажи, за что в ссылку загремел?
- неудачно женился,- пошутил Митя.
- и всё – же, что за причина столь тяжёлого наказания? Говорят, за среднего брата тебя упекли. В селе о нём до сих пор помнят. Грабитель и бандит был. Многих коммунистов лишил жизни, в том числе и председателя нашего сельского Совета убил.
- это не простая история, но Иван здесь не причём. О его карательных действиях, конечно, слышал, но до конца не верил. Мне пришлось отвечать за человека, который много лет беззаветно служил советской власти, а потом, вдруг, в один миг стал её врагом. Вернее изменником родины. Когда – то он с моим отцом воевал на стороне большевиков и усмирял взбунтовавшихся крестьян против новой власти, в том числе и в Заболотном. Но в то время я его не знал. Познакомился только тогда, когда стал дружить с его дочерью, ставшей позже моей женой. Его осудили и расстреляли, а жену, дочь и меня, как близких родственников сослали. Их на десять лет, меня на пять. Вот вкратце и всё. Более подробно о своей жизни расскажу, когда будет уйма свободного времени, а сейчас нам в город возвращаться надо,- ответил Митя.
- договорились. Подожду твой следующий приезд. Помощь, какая нужна?
- нужна. Ещё до войны я присмотрел маленький островок в восточной части озера и раза три рыбачил с него. Не знаю, кому он раньше принадлежал, но сейчас там всё заросло и сгнило. Хотим с братом построить на нём избушку, чтобы было, где укрыться на несколько дней. Может, поможешь застолбить его за нами?- попросил Митя.
- думаю, что помогу, если старый хозяин не объявится. Когда вы сможете мне его показать?
- Николай к тебе в следующие выходные приедет, и вы сплаваете туда вместе. К сожалению, сам я завтра уезжаю в Ханты-Мансийск и когда вновь появлюсь здесь сказать сложно.
- договорились. Тогда буду поджидать Николая,- уважительно посмотрел Кривощёков на младшего брата школьного друга.
В городе братья появились около восьми часов вечера.
- вы что так поздно? Ужин уже два раза разогревала. Голодные, наверное? Быстро мойте руки и за стол,- скомандовала Люба
- так получилось, а от ужина не откажемся. И по стопочке водки выпьем,- улыбнулся счастливыми глазами Николай.
«Любят друг друга. Повезло брату с женой»,- подумал Митя.
На следующее утро, ближе к обеду, Митя с семьёй выехали на поезде в сторону Тюмени. А ещё через сутки их пассажирский пароход причалил к пристани Ханты-Мансийска. Первое совместное путешествие на его малую родину завершилось. Впереди ждали тяжёлые, но интересные трудовые будни.
Митя стал только входить в рабочий ритм, как его вызвали в Тюменский облисполком с отчётом о проделанной работе Ханты – Мансийского государственного рыбтреста за последние два с половиной года. Он доложил об этом Плесовских, собрал все необходимые документы и первым пассажирским пароходом отправился в областной центр. Для чего его вызывали на самом деле, Митя не догадывался. И даже не размышлял на эту тему.
В приёмной председателя облисполкома сидели три человека, включая начальника всесоюзного рыбопромышленного объединения «Обьрыба». Митя подсел к нему и поздоровался:
- добрый день, Валентин Александрович. Вас тоже с отчётом вызвали?
- это тебя с отчётом вызвали, а меня, чтобы послушал его,- хитро улыбнулся начальник. В это время из кабинета вышел помощник и пригласил всех к Председателю.
Кроме хозяина, в кабинете присутствовал секретарь обкома КПСС по сельскому хозяйству и начальник областного КГБ. При виде их Митя понял, что речь пойдёт не об успехах работы его треста, а о чём – то другом. И это ставило в тупик.
- добрый день, товарищи! Вижу, что все собрались, поэтому давайте приступать к работе, - произнёс Мингалёв Иван Павлович и посмотрел на Митю. От его пронзительного взгляда тот даже смутился.
- Товарищ Буров готовился к встрече, поэтому пусть доложит нам об итогах работы Ханты – мансийского госрыбтреста за два с половиной года, а мы внимательно послушаем и при необходимости обсудим. Начинай Дмитрий Степанович,- приказал Председатель.
Митя поднялся со стула, окинул взглядом присутствующих в кабине, и начал отчитываться. Говорил чётко, лаконично, не заглядывал в бумажки, которые лежали перед ним на столе, не тратил попусту время на отступления и уточнения. Закончив через пятнадцать минут речь, стал ждать реакции больших начальников.
- молодец, что тут скажешь. У кого какие вопросы есть к товарищу Бурову?- спросил Иван Павлович
- исчерпывающий доклад. Какие тут могут быть вопросы,- ответил за всех секретарь обкома КПСС по сельскому хозяйству.
- ну, если вопросов нет, то переходим к главному. На основании совместного предложения обкома КПСС и облисполкома, Минрыбхоз СССР Восточных районов принял решение назначить тебя, Дмитрий Степанович, на должность первого заместителя начальника всесоюзного рыбопромышленного объединения «Обьрыба». Высокая должность, но ещё выше ответственность перед партией и народом. «Обърыба» объединяет всю рыбную промышленность от Северного Ледовитого океана, до границы с Казахстаном и от уральских гор до Алтайского края. С Севером ты знаком хорошо, а с другими территориями, мы надеемся, разберёшься. Возражения по назначению есть?
- Иван Павлович, Ваше предложение прозвучало настолько неожиданно, что я даже немного обескуражен. Но понимая, что выбор на мене пал не случайно и вы высказали своё доверие мне, то я всё сделаю, чтобы это доверие оправдать. Готов незамедлительно приступить к исполнению новых обязанностей, – твёрдым голосом ответил Митя.
- молодец! К месту назначения ты должен прибыть не позже первого сентября. Но это не все новости для тебя. Секретарь обкома КПСС приготовил тебе ещё один сюрприз. Послушай.
Секретарь обкома КПСС, достаточно молодой, симпатичный, немного грузноватый мужчина откашлялся и произнёс:
- мы знаем, что ты окончил омское командное речное училище и даже короткое время ходил на теплоходе первым помощником капитана. Это похвально, но недостаточно. Для того, чтобы стать по – настоящему грамотным и политически зрелым крупным руководителем, тебе необходимо получить высшее образование. Поэтому, решением бюро обкома КПСС и областного комитета народных депутатов, ты направляешься в город Новосибирск на учёбу в высшей партийной школе при ЦК КПСС. Форма обучения – заочная, срок обучения четыре года. Запомни, Дмитрий Степанович, мы не всем руководителям даём такие направления, а только молодым и перспективным. Так что, поздравляю тебя с высоким назначением и путёвкой в будущее.
Митя смущённо сидел за столом и никак не мог сообразить, что сказать партийным и советским руководителям области. Такого подарка от них он не ожидал. И это был третий сюрприз успешного года.
В Ханты-Мансийск Митя вернулся через день, полон противоречивых чувств и раздумий. Но для него было одно понятно, что в Тюмени произошёл очередной виток в его судьбе.
Сообщение о предстоящем переезде в старинный Тобольск, где гораздо больше возможности найти приличную работу и определить сына в хорошую школу, Наталья восприняла внешне спокойно. Длительное время этот город считался культурным и просветительским центром всей Сибири. И, несмотря на то, что потерял столичный статус, в нём сохранились все атрибуты светской жизни. Тем более, что муж в нём будет не последним человеком.
- когда ты обязан приступить к работе в Тобольске?- спросила Наталья.
- согласно приказу, с первого сентября я уже первый заместитель начальника всесоюзного объединения «Обьрыба»
- но тебе ведь сразу не предоставят квартиру, а Ивану в школу идти.
- отведи пока в местную. Получу жильё и сразу вас перевезу. Думаю, что в Тобольске со школой проблемы не будет
- ты с жильём будь настойчивее. Сам не побеспокоишься о себе, другим и вовсе не надо.
- не волнуйся. Думаю, что этот вопрос уже в процессе решения. Назначая, руководство области изначально понимало, что у меня семья и ей потребуется крыша над головой,- улыбнувшись, успокоил Митя
- ну, тогда ладно. Буду тебе вещи необходимые на первое время собирать
- молодец! Настоящая декабристка,- похвалил Митя
Управляющий Ханты-мансийским госрыбтрестом сожалел, что у него забирали Бурова. Сам он находился уже в солидном возрасте и не мог так оперативно и эффективно работать, как его молодой заместитель. Вначале Григорий Маркович даже побаивался популярности Мити. Но они быстро сработались, и опасения ушли на второй план. И вот сейчас того забирают во всесоюзное объединение «Обьрыба» на высокую руководящую должность, и теперь уже бывший заместитель становится начальником его самого. «Партия отлично разбирается в кадрах. Этот парень стоит такого назначения и не только этого. У него выраженные задатки крупного руководителя»,- сделал вывод мудрый Плесовских.
Со всеми производственными и техническими вопросами, требующими срочного решения, Митя справился за неделю. В последний рабочий день, он собрал в кабинете ставших близкими ему людей и отметил с ними свой перевод. Кроме слов сожаления по поводу его ухода, Митя услышал от товарищей много искренних и добрых пожеланий в дальнейшей работе во благо рыбной отрасли и страны.
- теперь ты над нами начальник, поэтому надеемся, что во всесоюзном тресте «Обърыба»- Ханты- мансийский трест будет иметь определённые преференции,- улыбаясь, заявил главный инженер.
- будет, если работать хуже не станете,- ответил Митя, и все засмеялись.
- не бойся, товарищ начальник, не подведём,- успокоил главный инженер
- даже уверен в этом. Такой слаженный коллектив, как наш, не может хуже работать, только лучше. Тем более, что сил у Григория Марковича, чтобы не давать вам засыпать на ходу, ещё хоть отбавляй.
- Дмитрий Степанович, честно признаюсь. Хоть мы вместе и не так долго проработали, но Вы для нас стали родным человеком. Успехов Вам на новой должности. Думаю, что она у Вас не последняя,- высказалась главный бухгалтер, пожилая, строгая женщина.
- спасибо всем за добрые слова и поддержку. Постараюсь ваше ко мне хорошее отношение не уронить,- посерьёзнел Митя.