Глава 5.
Два бездельника.
В тот момент когда дядюшка пригласил своего любимого племянника в здание генерального шта… Ой, не так. Когда вечно гневный генерал-полковник Упс Тудэй прислал письменный приказ капитану Каю Оши явиться в здание генерального штаба, капитан в чужой спальне ругался с двумя голыми актёрками. Начиналось всё чудно. Но, где-то ближе к утру в обитель любви и красоты стал ломиться, какой-то грубый тип, оказавшийся мужем одной из служительниц высокого искусства.
- Муж!? – недоверчиво переспросил Кай Оши.
- Муж!!. – в голосе дамочки послышался хорошо сыгранный страх и предвестье настоящей истерики.
Капитан с ленцой потянулся – подобные сцены давно не производили на него впечатления.
- Ну, муж… - он чмокнул вторую девицу в розовый сосочек. – Ну, припёрся незваным…
- Как – незваным!? – возмутилась замужняя лахудра. – Это всё-таки его дом. И его спальня.
Оши недовольно сморщился. Чёрт с ним – пусть это его спальня. Когда такие мелочи мешали крепышу-офицеру спускать разных там мужей, дядей, братьев и прочую горячую в гневе родню с лестницы?
Он натянул исподнее и вразвалочку двинулся к дверям, за которыми визгливо голосил несчастный супруг, подозревавший, что крепости его брака нанесено очередное сокрушение. Но, сразу добраться до своей цели и воплотить желаемое в жизнь Каю Оши не удалось. Сзади раздался истошный визг, одной из дамочек, затем звонкий шлепок пощёчины, после было: - «Ах, ты ж, сучка!..». И, наконец, послышалось грозное рычание и отборная матерщина. Оши обернулся и с удивлением уставился на представление, что давали две служительницы Высокой театральной сцены. Они дрались по всем канонам бабской рукоприкладной науки, то есть с вырыванием волос, попытками выцарапать сопернице глаза и кусанием друг дружки за любые места, куда сподобило их обеих дотянуться.
- Вы чё, бабы? – обалдело вопросил Кай. – Секунду назад всё ж нормально было.
- Эта старая грымза… - одна из актёрок исхитрилась треснуть противницу кулачком в левый глаз. – Эта заплесневелая корка…
- Я старая!!?? – возопила оскорблённая до полной невозможности мужняя жена и хозяйка алькова, только что отмеченная в око, кое уже начало припухать. – Да я на три месяца младше тебя.
- Врёшь, сучка…
Но постели шёл беспричинный, безжалостный и беспощадный гладиаторский бой. В дверь ломился хозяин – рогоносец. А несчастный Оши в полной растерянности чесал затылок, пытаясь хоть как-то осмыслить ситуацию. Не придя ни к какому пониманию происходящего, он принял решение достойное грамотного офицера – решать проблему поступательно. Сначала спустить с лестницы муженька. Это быстро и не хлопотно. После напялить штаны и мундир. А уж потом, если валькирии сами к тем порам не угомонятся, надавать по щам обеим, даже не выясняя причины конфликта. Офицерские оплеухи тяжелы и имеют отрезвляющее свойство. А то ведь, вон как распалились: только выдранные космы во все стороны летят.
Кай Оши снова двинулся к двери. Длинный, тощий, волосатый и горластый муженёк упорхнул через перила в мгновение ока. Оши перегнулся через резную преграду:
- Ты там как: не помер?
- Чтоб ты сдох! – донеслось снизу.
- А… ругаешься… Молодец. Жить будешь. – С этими словами капитан двинулся в спальню исполнять роль миротворца.
Растащить по углам двух совершенно голых барышень оказалось совсем не просто. Капитан успел получить от каждой по хлёсткой помордасине, узнал о себе, что он остолоп, мужлан, осёл и некто по прозванию мизерабль – чтобы сие означало? – и только потом, всё-таки применил меры свойства репрессивного. Пара подзатыльников и болезненный щелчок по носу одной из амазонок – а неча офицеров за ухи кусать – кое-как вернули дамочек в суровую действительность. Последующий допрос с пристрастием приоткрыл завесу тайны над причиной эпического побоища. Причиной оказался сам достойный капитан. Точнее, будет сказать, - его тыл. Когда он помаршировал к дверям с благими намерениями утишить рогатого громовержца, одна из дам сравнила его выдающуюся анатомию с одной древней скульптурой некого мифического героя. Другая же, решив оставить за собой последнее слово, объявила его потомком божества, что когда-то отвечало за всевозможные воинские доблести. Не желая оставаться в проигрыше, хозяйка дома обозвала гостью подхалимкой, пустышкой и бездарностью. Артистическая натура оскорбляемой подобного не снесла. И устрашив негодницу змеиным шипом: - «Сама ты бездарщина!» - актриса с большой буквы, влепила бесталанной завистнице первую пощёчину.
Переварив тот факт, что он ходячий casus belli, Кай Оши быстренько собрался сделать ноги. Не тут-то было. На него тут же посыпались разного рода незаслуженные обвинения, начиная от неуместной робости, до стремления к позорной ретираде, так, толком, начатого дела и не завершив. Капитан покраснел, подобно варёному речному обитателю с клешнями. Никакой такой особой робости он не испытывал. Свидетель тому барахтался под лестницей. Что до ретирады?.. Так ведь весь романтический настрой, купно с тягой к постельному поединку как-то сами по себе начисто выветрились. И с чего бы это, даже представить сложно. Может от того, что подбитые глазёнки актрис, распухшие носики и изумительные причёски в а-ля «Я у мамы вместо швабры» к возвышенности чувств нисколько не располагали. Скорее всего, именно так. И презрев оскорбительные подколки дам, капитан мужественно сжал челюсти и начал одеваться.
Дамы и не думали успокаиваться. Было похоже, что сражение только пошло на пользу обеим, распалив красоток до зашкаливания термометра. Позабыв о своей давно минувшей и совершенно незначительной размолвке, они переглянулись со значением и обе повисли на капитанской шее, явно желая продолжить тесное духовное общение. Капитан понял: быть беде. Сейчас режиссёр отклеится от пола, выползет на улицу, кликнет патрульных полицейских. Они, подчиняясь зову долга, явятся в спальню. А тут он в одних подштанниках и с «ожерельем» из измочаленных девиц на шее. То-то дядюшка генерал будет счастлив, когда в утренней газете прочтёт об очередном казусе, произошедшим с его любимым племянником. О-о, а вот этого не надо. Дядюшка, конечно, добряк, но в гневе может услать из столицы, куда-нибудь в края дальние, где и летом люди лыж не снимают.
Положение спас вестовой. Явился этот расторопный и смекалистый малый к капитану домой, и, там его не обретя, пристал с расспросами к горничной. Разузнав у неё, что завтра она свободна, а офицер изволили отбыть в театр, вестовой двинулся туда. Ага, кто бы стал его там дожидаться?.. Капитан – человек занятой; у него каждый час расписан. Но и штабной службист своё дело тоже знал туго. На его памяти таких капитанов уже было, как пшена в цыплячьей кормушке. Так, что тряхнув за цугундер какого-то пропитого дядечку в сценическом костюме лакея, вестовой снова нашёл, ускользнувшую было цель. Войдя в дом и наткнувшись в прихожей на тощего и очень высокого господина, он, как человек при исполнении, задал ему конкретный вопрос: «Не обретается ли сей момент под крышей этого особнячка некий капитан Оши?» Услышав имя доблестного капитана, долгота повёл себя странно. Нет бы коротко ответить «да» или «нет», так он, берега попутав, на военного человека в драку полез. Что ж, и подобные выверты разных статских господ были вестовому не в диковинку. Переступив через скулящего хозяина, что сложился калачиком на полу, зажимая разбитый нос, он, не утруждая себя подъёмом по лестнице, гаркнул во всё горло:
- Капитан Оши, вам срочно надлежит явиться в генеральный штаб, по приказу… вы сами знаете кого.
Услышав громоподобное это объявление, Кай бросил дамочкам: - «Приказ есть приказ», и, не особо церемонясь, стряхнул их со своей бычьей шеи. По лестнице он спускался несколько торопливо, слегка умаляя честь мундира; ретироваться всё-таки стоило с большим достоинством. Но форма на нём сидела, как влитая, сабля висела у бедра, а шпоры весело позвякивали. Капитан был готов исполнить любой приказ родины. Правда, сверху его провожали дамские вопли, несколько не соответствующие по смыслу его героическому настрою и ситуации в целом. Да и пусть их: когда это глупые курицы понимали всю важность приказа в суровой, не знающей никаких поблажек офицерской жизни.
Генерал Упс Тудей принял капитана с распростёртыми объятиями; племянника он любил тем сильнее, что именно тот избрал карьер военный. Сына своего генерал считал кем-то вроде предателя. И то, что за блажь втемяшилась в башку младшего Тудея, податься в университет – изучать математику. Ладно бы ещё науки юридические; с ними по жизни не пропадёшь, а то – математику, чтоб её! В бухгалтера, что ли намылился, балбес. Так что выходило капитан Кай Оши – единственный продолжатель династии. А раз так, то служиться ему должно хорошо, а звёзды, молнии, лики солнца и – мечта всех карьеристов – львиные головы, - падать на погоны быстро.
Крепко сдавив богатырские плечи капитана – генерал и сам был не слаб – старый военный отодвинул его от себя и подозрительно посмотрел в глаза родственнику.
- Опять у актёрок безобразничал. – Это был не вопрос, и капитан мудрейше промолчал. – Хоть сегодня-то в газеты не попадёшь? – Ох, и подозрительное же оно, это старшее поколение. Оши со всей уверенностью заявил, что сегодня – нет. – А завтра? – вот же прицепился, как старшина к новобранцу. Кай отрицательно закрутил головой: тоже – нет. Однако генерал нутром ощутил: особой убеждённости насчёт завтрашнего дня его племянник не испытывает. Генерал тяжело вздохнул: - Набедокурил, стало быть, балбес. Хоть без членовредительства обошлось?
Кай Оши пожал плечами. Ему-то откуда знать? Падение с лестницы – дело не особо опасное, для такого как он сам. Что же касается хозяина дома, то при его хрупкой конституции дело всяко обернуться могло. Хотя, орал он снизу вполне себе осмысленно. Может всё и обошлось. Этим генералу и пришлось удовлетвориться.
- Чёрт с тобой, неслух. Кровь бурлит – понимаю. Сам молодым был. Ещё не забыл, как это бывает. Но, дорогой племянник, отныне для тебя всё меняется. Отправляешься служить на границу.
Сердце молодого повесы провалилось куда-то в бездонную пустоту. Покинуть Ломар и отправиться к чёрту на кулички!?. А… а как же жизнь?
- Дядюшка, - Оши с трудом поборол дрожь в голосе. – На границу – это куда?.. Надеюсь не на север?
Генерал хитро прищурился:
- А если и на север, тогда что?.. В отставку подашь?
Возможность отставки в капитанском незавидном чине ужаснула Кая Оши. На что ж он тогда существовать-то станет? Маман прижимиста. Дядюшка, огорчившись от такого фортеля Оши, и вовсе прекратит субсидирование. О, господи, лучше уж на север; месяца на полтора-два. Пока туда доберёшься, уж и назад вертать надо.
- Никаких отставок, господин генерал, - вытянулся в струнку доблестный покоритель актёрок. – Хоть на север, хоть в западные пустоши. Хоть, будь они прокляты – в чистые земли.
- Чистые земли – не на границе, - генерал слегка поморщился. Переиграл племяш с молодецким задором. – Отправляет тебя правительство республики… - О, как загнул – правительство. И то, не объявлять же напрямую, что сам лично выхлопотал тёпленькое местечко, дорогому оболтусу. Так ведь и совсем распоясаться может. А служба, пусть даже и синекура, она полнейшего раздолбайства всё-таки не выносит. – Отправляешься нести комендантскую службу в цитадель Порубежье. Здесь, в столице уже подготовлена воинская часть для ротации. Проведёшь маршем двести стрелков и пару дюжин артиллеристов, по прибытии получишь майора. По документам представлю, как успешно проведённые учения. На месте тебе тоже, особо впутываться в управление цитаделью и городом при ней, не придётся. Там толковый и.о. коменданта. Лейтенант Тламм. Лейтенант… - генерал пожевал толстыми губами. – И какого чёрта всё ещё лейтенант? Хороший же офицер. Ладно, если общий язык найдёте, через полтора года подашь на него представление.
- Полтора года!! – ужаснулся Кай Оши. – Дядюшка!! Родной, да я сгнию там за это время. С тоски сдохну.
- А ну, цыц! – большой кулак генерала с треском опустился на столешницу. – Будешь сидеть там столько, сколько скажу. Знай, что по возвращении получишь полковника. Получишь и должность в генеральном штабе. Не лыбься попусту – ни при мне. При мне было бы кумовством. При генерале Матиусе – он мне должен. Зря я, что ли целую дюжину его родственников при тыловом обеспечении армии пристроил. – Генерал чуть помолчал: - Полтора года. Место там спокойное. Никаких эксцессов. Никаких перестрелок. Охота знатная. А театр, ты при желании, и сам в городишке заведёшь. Знаю я тебя – любитель муз.
Через пару недель, смирившийся с жестокой реальностью капитан Кай Оши вольготно ехал в подрессоренной карете, развалившись на фантастически мягком диване. Нет, карета была не его. Капитанам такие роскошества не полагались. Пусть даже они и командовали двумя с лишним сотнями низших чинов и как-то пытались удержать хоть видимость порядка в том таборе гражданских, что увязались хвостом за воинской колонной. Гражданские тащились за лучшей жизнью на границе. «За свободой», как они её понимали. За вольным духом. Оши был совсем не против их присутствия. Во-первых, подобная практика переселения не самого спокойного элемента из метрополии на периферию одобрялась правительством. А во-вторых, путешествовать, имея в резерве более двух десятков чародеев, всегда безопаснее. Правда, сейчас от магов толку не было ни на грош. Караван шёл по Чистым землям.
- А не сыграть ли нам в картишки, дорогой капитан? – Это подал голос владелец той самой кареты, господин Райво Прутс. Присоединился он к армейской части в первый же день по отбытии. Кай Оши, какой-никакой, а всё-таки военный, отнёсся к такому попутчику с некоей долей недоверия. Но ситуацию разъяснил сам генерал Тудей, в присутствии этого самого Прутса, объявив их обоих одного поля ягодами, бездельниками и балбесами, но не без дарований.
Собственно на этом – на выяснении, о каких таких неизвестных им самим дарованиях, разорялся старый олух – они и сошлись. Позже выяснилось, что Райво Прутс, тоже племянник только не генеральский, а некоего банкира. И что он послан в самостоятельное путешествие. Кое, по мнению его дядюшки, должно было закалить характер молодого охломона, и хоть сколько-то подготовить его к управление хоть чем-нибудь.
- Чем, конкретно, дядюшка ещё не решил. Не метнуть ли нам банчишко?..
Так и сдружились, на общности интересов – картах, охоте, актёрках, гастрономии, точнее – поглощении всего что повкуснее, фехтовании, стрельбе по тарелочкам. Во, сколько всего! А ещё Райво предложил Каю путешествовать с комфортом, а не стирать задницу о седло. Как тут ни зародиться самой искренней дружбе.
Но в этот раз, капитан от карт отказался.
- Проедусь вдоль колонны, - сказал он озабоченно. – Проверю охранение. Чистые земли, мать их… от колдунов здесь проку нет, а всякой прожорливой гадости водится несчётно. Настороже надо быть.
С этими словами он стукнул рукоятью сабли в крышу, требуя от кучера остановиться.
- А в карты – мы вечером. На привале.
- Замётано, - легкомысленно подмигнул офицеру Пруст. – И с винцом, обязательно с винцом.
Было это ровно в тот день, когда лейтенант Нонт Тламм столкнулся с первыми потерями в своём гарнизоне.