Жил когда-то в одном зимовнике очень старый и умный казак - настолько старый, что уже сам не помнил сколько ему лет. Звали его Кондратом. И вот однажды пришла за ним Смерть. Пришла, значит, постучала в окошко и позвала громким голосом:
— Эй, Кондрат, ты меня слышишь?
Старый казак, конечно, испугался, ибо, кто же не испугается, когда костлявая вот так нежданно - негаданно нагрянет. Но виду не подал и ответил:
— Слышу, слышу, старуха Смерть. Ты так внезапно объявилася, словно за тобой кто-то гонится!
— Твое время пришло, старик, давай, сбирайся! — сказала жестко Смерть.
А надо вам сказать, что Кондрат был еще крепким и здоровым стариком, и ему было жаль расставаться с жизнью.
— Нет, Смерть, мое время не пришло. Рановато мне сбираться!
— Ты уже на десяток лет пережил свою старуху, и живешь теперь на свете за нескольких людей. Таким жадным нельзя быть! — Смерть, как видно, не желала уступать.
Что ж, делать нечего... Пригласил Кондрат Смерть в дом, усадил ее за стол, предложил чарку горилки, на березовых бруньках настоянной, да табачку турецкого из своего кисета. И наконец молвил:
- Дозволь, панянко Смерть, хотя бы поставить пиво, чтобы люди могли угоститься, когда будут справлять по мне поминки.
Сначала Смерть возражала, но потом, задобренная угощением, махнула рукой и согласилась:
— Ну, так и быть, Кондрат. Только поторапливайся, старый, дам тебе, пожалуй, два дня. Смотри только, не вздумай плутовать со мной!
— Да что ты! Знаешь пословицу: бери быка за рога, а казака лови на слове! Раз я обещал, то уж не подведу тебя, — Кондрат возрадовался. — У меня солод с Иванова дня остался, хмеля и ячменя тоже в достатке, так что пиво будет готово к сроку.
Едва Смерть исчезла за порогом, старый казак отправился к Голопупенко, который был годами еще старше Кондрата, и весьма разумен.
Они славно потолковали за кухлем доброго вина, коим угостил Голопупенко, и ободренный беседой Кондрат, отправился в родной курень. К утру он, воспользовавшись советами Голопупенко, действительно наварил пива, да такого, какого не приходилось пробовать даже тем соседям, какие, скажем, в Пологах, аль даже в самом Чигирине побывали.
Через два дня, на восходе Смерть вновь явилась под окно и, как и в прошлый раз позвала:
— Эй, Кондрат, слышишь ли меня?
— Слышу, Смерть, слышу! Почему бы не слышать, ведь не глухой же я! — ответил казак. — Значит, ты уже явилась?
— Явилась, как обещала! Только вот готово ли твое пиво? Если готово, то мы тотчас же отправимся.
— Пиво-то готово. Только ты зайди в дом, подожди, пока я новые чоботы надену да кунтуш новый, ведь путь-то у нас не к соседу на беседу.
Смерть согласно кивнула острым башлыком, нахлобученным на лоб, и ступила за порог.
— Посиди, отдохни, — сказал Кондрат, наученный Голопупенком. — И может быть, согласишься отведать моего ячменного пивца?
— Что же, это можно! От жары вашей степной в горле пересохло! — согласилась Смерть, уселась за стол и одним духом опорожнила целый кухоль пива.
Пиво ей так понравилось, что она осушила вторую кружку, потом третью — за окнами действительно было жарко.
Так, с удовольствием попивая крепкое пиво старого казака, Смерть скоро совсем опьянела, хохотала так, что стены дрожали, стучала кулаком по столу, распевала песни и, наконец, позвала Кондрата плясать. Когда она совсем опьянела, старик поставил на стол еще одну большую кружку пива, угостил Смерть солеными тараньками и попросил, чтобы Смерть дала ему еще хоть немножко пожить.
Смерть пребывала в приподнятом настроении. Она притопнула костлявой ногой, и наслаждаясь своей властью, сказала:
— Знай себе клянчишь! Ну, скажи-ка, братец, откровенно — сколько бы ты хотел еще пожить?
— Ну, совсем немного, - сказал Кондрат. - Я бы был рад, если бы ты дала мне годков десять.
— Ладно! Умилостивил ты меня, старик!
— Будь и ты здорова, панянко Смерть!
Смерть пировала у Кондрата до захода солнца, пока не выпила все пиво, наваренное казаком. Потом тут же, за столом, немного вздремнула и, наконец, горланя песню, отправилась своей дорогой. А старый Кондрат жил да поживал и не боялся ни болезней, ни неожиданных бед. Он был твердо уверен, что договор заключен крепко-накрепко.
Но вот минуло почти десять лет, и Кондрат стал опасаться, что Смерть вскоре снова постучит к нему в окошко! Он не находил покоя и в великом смятении отправился вновь к Голопупенко посоветоваться.
Голопупенко внимательно выслушал старого казака, подумал-подумал, нахмурился, почесал в затылке и, наконец, сказал:
— Не бойся, казак, раз уж ты сумел уговорить Смерть один раз, то уж теперь-то мы вдвоем обязательно придумаем, как помочь беде. Отправляйся спокойно домой и закажи у кузнеца самый прочный железный стул. Когда придет день смерти, обкури стул полынным дымом и натри его корнем лапчатки, растопи печку и поставь стул так, чтобы на него светил огонь из печи. Потом пригласи Смерть погреться у очага — она ведь тощая, постоянно зябнет… Тогда и посмотрим, что из этого выйдет.
Кондрат поблагодарил Голопупенко и сделал все, как тот велел: заказал у кузнеца железный стул, обкурил его полынным дымом, натер корнем лапчатки, затопил печку и подвинул стул к печной дверке. Потом выглянул в окно, посмотрел на дорогу и увидел, что Смерть уже шагает к его подворью.
Смерть вошла во двор, постучала посохом в окно и позвала:
— Эй, Кондрат! Ты меня слышишь?
— Слышу, Смерть, слышу. У меня на то и уши, чтобы слушать! — ответил старик.
— Ну-ка, поторапливайся, и давай-ка отправимся в дорогу, — твои десять лет миновали!
— Да, миновали, нечистая сила, или как там тебя величать! — кивнул Кондрат. — Присядь-ка, отдохни маленько, погрейся у печки, а я пока похоронные одежды надену.
Уставшая с дороги Смерть охотно согласилась, уселась на стул к печке, а Кондрат тем временем отправился в спаленку переодеваться. Вскоре он вернулся в горницу и сказал:
— Ну, костлявая, теперь пошли!
— Прекрасно, старик, пошли! — воскликнула Смерть и хотела встать со стула.
Но не тут-то было! Хочет она встать, но ничего из этого не выходит: ноги словно приросли к земле, спинка стула обхватила, словно клещами. Попыталась Смерть встать, еще раз попыталась — никакого толку. И, наконец, взмолилась:
— Что это за шутки, Кондрат?! Я ведь предупреждала тебя не плутовать со мной! В бороде седина, а ведешь себя как мальчишка! Будь добр, освободи меня!
— А чем же ты, панянка, меня отблагодаришь, ежели я тебя вызволю из беды? — спросил Кондрат, раскуривая чубук, набитый турецким табачком.
— Получишь еще пять лет жизни, — предложила Смерть.
— Э-э нет, этого мне мало, — ответил Кондрат.
— Ну, тогда десять! — предложила Смерть.
— Все одно мало, — ответил старик.
— Ладно! Бери двадцать! — предложила Смерть. — Хотя какая тебе разница — пять или двадцать! Эти годы пролетят, как птицы!
Кондрат задумался. Только что он в очередной раз перехитрил Смерть. Но она ведь, в сущности права - пройдет еще несколько лет, и он будет уже настолько дряхл, что сам будет желать смерти, а она, памятуя его плутовство, может и задержаться в пути... Но что поделаешь - договор со смертью уже состоялся!
Кряхтя и охая, старик отправился к Голопупенко и попросил отпустить Смерть.
Едва завидев Голопупенко на пороге, Смерть ужасно рассердилась за то, что ее так провели. Освобожденная, она плюнула на пол и пошла своей дорогой. Только в воротах обернулась, погрозила костлявым пальцем и сказала:
— Плут ты, старый Кондрат! Ну, а ты, Голопупенко, еще больший плут! Разве можно так вести себя со мной?! Погодите-ка, уж вы, плуты, меня больше не проведете, когда я явлюсь за каждым из вас.
Старый Кондрат и его благодетель Голопупенко прожили без всяких забот еще двадцать лет. Вокруг них рождались, вырастали, старели и умирали люди, а они все жили и жили, не боясь ни болезней, ни бед.
Когда же миновали и эти годы, Кондрат почувствовал себя настолько уставшим от долгой жизни, что отправился к Голопупенко и сказал:
— Ладно, друже, теперь я пожил достаточно. Думаю, достаточно пожил и ты...
— Достаточно, Кондрат, достаточно! — согласился Голопупенко. — И готов встретить Смерть.
И когда Смерть в третий раз пришла в дом Кондрата, они встретили ее у ворот вдвоем и поздоровались с гостьей за руку.
И Кондрат сказал:
— Ну что ж, пошли, пора в дальнюю дорогу! Ты не сердись, панянко Смерть, что я тебя столько раз подводил, но ведь жить и трудиться на земле так хорошо.
— Ну что ты, Кондрат, с чего бы мне на тебя сердиться! И я кое-что вижу и понимаю… И откуда взяться шутке, если мы сами не пошутим! — дружелюбно заявила Смерть. — Верно я говорю, пан Голопупенко?!
И побрели три старых шутника по дороге, что вела на гору. Новые чоботы старых казаков поблескивали в лучах вечернего солнца — ведь путь был не ближний, не в старых же сапогах отправляться в такой путь.