За шестиэтажной гостиницей стоял узкий как напольные часы дом, который легко было принять ее частью. Здания почти соприкасались углами крыш, но не сообщались между собой, оставляя узкий проход, загороженный чугунной, вросшей в асфальт решеткой с вензелем «АМ».
Секция явно была вырвана из большой ограды и привезена откуда-то много лет назад. Если прислониться к ней, замерев, то еще расслышишь далекие звуки вальсов, пробивающиеся сквозь шум улицы. Способность эта, увы, не вечна, так что следует поспешить, если вы намерены убедиться сами.
В первом этаже располагался небольшой продуктовый, а два-три окна, те, что над крыльцом магазина, светились вечерами сквозь занавески и крону ветластого высокого дерева с необычайно тонким стволом.
Этот ствол, казавшийся ненадежным, сразу же привлекал внимание. И еще какой-то громоздкий бак, похожий на контейнер для мусора, но всегда закрытый и окрашенный в грязно-белый, приткнувшийся между этим домом и стеной бывшего НИИ, от которого осталась одна табличка.
Ее то ли в назидание, то ли по небрежности сохранили, так что любопытный мог прочесть: «Институт прикладной гидравлики № 3». Золото на кузбасском лаке потускнело, но от этого только выиграло, отсылая в воображении далеко за границы мрака, родившего подобные учреждения.
Свет был только в тех, означенных выше окнах, но этого странным образом доставало, чтобы и работники гостиницы, и несметное число арендаторов бывшего НИИ считали дом жилым и не обращали на него внимания как на некий привычный фон. Также относились к нему и местные, а прохожие вовсе не замечали. Дерево и бак, вывеска, шум машин, собственные мысли их отвлекали, как бы заметая дом под ковер реальности.
Действительно, люди в него входили и выходили – только были это покупатели магазина, неряшливого и недорогого, но имевшего хороший ассортимент. Мало где всегда есть свежие фрукты, хлеб и тот самый томатный сок, один вид пузатых банок которого шепчет о дальнем детстве.
Белый бак, в общем убеждении, относился к продуктовому, что являлось еще одним заблуждением. Он был суверенной страной, но об этом мы расскажем потом.
Правда в том, что в доме никто не жил. Что подъезд его никогда не открывался. И что мало найдется тех, кто вообще мог знать о нем что-нибудь.
Но ведь кто-то зажигал в окнах свет, тут же возразите вы мне? Не сами же они так?
Разумеется, не сами. Дом этот не был пуст и внутри его царило оживление, хотя и не такое, как мы себе представляем, когда имеем в виду дома. Никто не смотрел в нем телевизора и не расставлял книг, не шарил по ночам в холодильнике и не занимался любовью, не откладывал на новый автомобиль с получки.
Причина была проста. Те, кто в нем находился, не являлись в полном смысле людьми. Если бы вы их встретили, то едва ли обратили внимание. Не больше, чем на других. Но…
Во-первых, ерунда, что вампиры боятся солнца. Не больше, чем любой светлокожий. С той лишь разницей, что сметана им не помогает. Для лечения солнечных ожогов они используют средства менее доступные, которые есть не в любой аптеке. Не раз вы читали жалобы о том, что то одного, то другого не достает – часть из них пишутся вампирами, возмущенными перебоями в поставках.
Во-вторых, они не всегда богаты. Это распространенное заблуждение связано в фантазиях с замками и неограниченно долгой жизнью, а также склонностью к накоплению, часто свойственной пожилым.
Действительно, вампиры владеют большинством средневековых построек и вообще тяготеют к древней архитектуре. Таковы их вкусы. Хотя я слышал об одном, живущем на Таймс-сквер в модных апартаментах, в которых из старья – он сам и кот неопределенной породы, который продавался вместе с квартирой. Ему не менее пятнадцати лет, что, конечно, не делает его антикварным, но признаем, что кот не юн.
Третье… Да, они пьют кровь. Заметим, что не только они, но и они тоже. Не стоит приглашать на ужин проголодавшегося вампира, он может понять неправильно. Отличить его (или ее) от обычного человека оставляю на ваше усмотрение.
Кстати, на счет гендера и всего такого – они действительно привлекательны, тут в кои-то веки нам не врет кинематограф. Поэтому повторим за классиком: «Филипп Филиппович, vorsichtig…».
***
Итак, в душный июльский вечер, когда на восток наползает медь, а запад еще не расстался с днем, на крыльцо гостиницы, той самой, о которой мы говорили, вышел человек в полотняной кепке с веником в одной и большим пакетом в другой руке.
Постояв с минуту, он направился к автобусной остановке. И там встретился с другим, оснащенным тем же, но не так откровенно – банные принадлежности у него были упакованы в рюкзак с эмблемой какого-то средиземноморского курорта.
Оба сели в один автобус и примерно через час вышли у кирпичных ворот бывшей красильной фабрики. Но уже без веника и без рюкзака.