(почти рождественская история)
Примерно на полпути из Фетхие в Стамбул (а путь этот - больше восьмисот километров) заправились на «Шелле» в заштатном городке Алашехир. Там приятные люди, дедушка-владелец сам наливает кофе, а в прошлый раз дал мне в дорогу кисточку винограда.
Километров через пятьдесят после Алашехира открывается неожиданный и потрясающий вид на лидийские погребальные курганы. О них почти никто не знает: дорога местного значения, а всяких чудес в Турции и без них хватает. Курганы эти, как пишут - самые крупные земляные сооружения в мире. Они стоят прямо среди распаханных полей - безупречно правильной формы и самых разных размеров, от совсем маленьких до огромных - как пирамида Хеопса. Удивительно, что их покатые склоны турки не обрабатывают. А, казалось бы, что бы тот же виноград не посадить.
На просторах интернета (которому, впрочем, веры немного) я также вычитал, что некоторые из курганов вскрыты и что в них можно залезть и пройти по подземным коридорам. Действительно, даже издалека видно, что кое-где есть подкопы.
- Надо бы как-нибудь остановиться и попробовать залезть, - сказал я Лене, как, впрочем, говорю всякий раз, проезжая это место. - А то так и не соберемся…
Мы миновали долину курганов; потянулись просто поля насколько хватает глаз. И тут наша старенькая «Вольво» начала завывать, а потом - безнадёжно терять скорость. Увидев справа какой-то просёлок, я успел свернуть на него и остановиться.
Предварительная диагностика ситуации выявила удивительное отсутствие педали сцепления под левой ногой. Более углублённая диагностика показала, что педаль эта всё же имеется, но она безвольно висит, как… ладно, обойдемся без метафор и прочих риторических приемов, да простит меня профессор Георгий Хазагеров.
Меж тем быстро стемнело. Из темноты вышла отара овец в сопровождении двух кангалов (эти собаки занесены в Книгу рекордов Гиннеса: сила челюстей в пять раз больше, чем у ротвейлера). Учуяв нашего Монти, кангалы заливисто лаяли, так что все мы сочли за благо закрыться в машине.
Все - это помимо упомянутых Лены, Монти и меня, ещё Ленина мама Вера Георгиевна, дай Бог ей здоровья. К тому же машина была, как всегда, забита сумками и прочей поклажей типа двух двадцатилитровых бутылок только что подоспевшего молодого вина и мешка украденных (зачеркнуто) собранных с бесхозных деревьев гранатов.
Два извечных компаньона за моими левым и правым плечами завели свою обычную пластинку:
- Ну вот, сидел на дорожку, «Отче наш» читал, и чо? Помогло?
- Конечно, помогло! Все живы, здоровы, а железки и деньги - ерунда!
Потом было что-то про посильность испытаний и прочее, но тут я попросил обоих друзей помолчать, чтобы подумать, а что, собственно, делать.
Тот, что справа, видать, знал, что говорил. Тут же вспомнилось, что в правом кармане - чек с той самой заправки. На чеке оказался напечатанным номер мобильного сына владельца. Я объяснил на своем ломаном турецком, кто я такой и что случилось; они сразу поняли: небось, yabanci на машинах с дипномерами заправляется у них не каждый день. За несколько минут эти люди (дай им тоже, Бог, здоровья) нашли и отправили эвакуатора, вызвали ремонтёра (а время - семь часов вечера) и договорились с каким-то апартотелем, что нас примут с собакой.
Надо в следующий раз заехать подарить им что-то, подумал я. Наверняка не заедешь и не подаришь, подумал я же.
Через час мы уже ехали на эвакуаторе, то есть мы-то ехали всё в том же «Вольво», но от меня как водителя уже ничего не зависело - примерно как в финальной сцене из «Бриллиантовой руки»: «Я устретил уас… сядем усе».
Однако по прибытии начавшая было налаживаться жизнь вновь дала трещину. Выяснилось, что в силу возраста нашей машинки нужной железяки в городке Алашехир нет. На следующее утро выяснилось, что нет ее и в более крупных окрестных городах Измир и Денизли.
Кстати, мало кто знает, почему город Денизли («Морское») так называется, находясь в 200 км от моря. Дело в том, что ранее он назывался «Домузлу» («Свинячье») - видимо, из-за обилия кабанов в тамошних лесах. Но когда этот населенный пункт из маленького посёлка стал городом-миллионником, местные жители возмутились неблагозвучностью названия и потребовали у властей его переименовать.
Впрочем, авторская мысль скакнула в сторону, как с ней всё время случается - что твоя дорога-серпантин из этого Денизли в Фетхие, вся состоящая из слепых поворотов. А на такой дорожке спешить себе дороже. Ну вот, без метафор, а заодно ассонансов, всё же не обошлись.
Итак, мы остались ночевать в захолустной (но чистой) гостинице в пятистах километрах от Стамбула. Самое интересное, что на нашем этаже в гостинице обнаружились соотечественники - они, кажется, в Турции теперь везде. Соотечественники тоже были с собачкой, только маленькой.
Делать, однако, было решительно нечего, и я уткнулся в телефон. В Википедии оказалось интересно. Алашехир этот, как выяснилось, был основан за двести лет до Рождества Христова, назывался Филадельфией и вообще считался важным городом античности. В нём была одна из семи церквей Апокалипсиса из «Откровения Иоанна Богослова». Собственно, внушительные развалины этого храма да участок городской стены - единственное, что осталось с тех времён. В средние века тут имелась большая генуэзская колония - генуэзцы делали особый красный шёлк, от которого, видимо, идёт турецкое название (алый город). А вообще до турецкой войны за независимость он был (как и многие города Турции) многонациональным, но, преимущественно, греческим. Личный апокалипсис его жителей наступил в 1918 г., когда город до основания сожгли то ли отступавшие греки, то ли наступавшие турки; погибли тысячи людей. Выжившие же греки в рамках того, что политкорректно принято называть «обменом населением» основали под Афинами пригород Неа-Филадельфия. А в Алашехире о бурной истории не напоминает ничего. Безликие коробки домов - типичное турецкое захолустье, впрочем, более благообразное, чем российское.
Так о чём я? А, да - о сцеплении. Деталь не нашлась и на следующее утро. Нам надо было ехать: завтра репетиция, а послезавтра спектакль. Но в Алашехире не оказалось и пунктов проката машин. С немалым трудом удалось найти гараж с подписанным “Rent-a-car” ниже надписи более крупными буквами «Автомойка». Хозяин сдал нам свой единственный каблучок— уж не помню, какой марки, и даже заботливо бросил какую-то тряпку на место Монти. Так мы и доехали до славного города Истанбула.
Нужную деталь местный мастер нашел, наконец, в довольно неожиданном месте - городе Кайзери в центре Анатолии, ныне известном как пункт прилёта туристов, посещающих Каппадокию и горнолыжные курорты на священной (в пору античности) горе Аргиес. В древности, однако, это была Цесария Каппадокийская, с которой тоже много чего связано - оттуда, например, Василий Великий и архитектор Синан. Но об этом - как-нибудь другим разом: для меня было важнее то, что ехать ещё тыщу, как говорил мой дедушка, килОметров после спектакля никаких сил не было.
Спас наш бывший офисный водитель, а нынче просто добрый ангел Лютфи, организовавший возврат арендованного транспортного средства и вольвы силами своих юных родственников за совершенно ангельскую плату. Лютфи (ещё одно непонятно зачем нужное отступление) родился и вырос в Австрии, но потом решил вернуться на историческую родину и отказаться от австрийского гражданства в пользу турецкого. Он очень религиозен и, кажется, единственный из наших турецких сотрудников, который поддерживает Эрдогана. Это не мешает ему быть совершенно золотым человеком, помогающим в любой непонятной ситуации.
История эта завершилась не совсем рождественским образом. Через некоторое время «Вольво» опять стала как-то подвывать. Я повёз её в район Отосанайи. Это такие несколько гектаров на севере Стамбула, где можно решить все проблемы, связанные с машинами любых марок и возрастов. А если проблема всё же не решена, есть другой район (туда лучше ездить в светлое время суток), где продают запчасти, сворованные цыганами в Болгарии. На специализированном сервисе сказали, что алашехирский мастер поставил деталь задом наперёд и вообще непонятно, как после этого машина ездила. Пришлось платить снова. Теперь я с помощью Лютфи веду переговоры с филадельфийским кудесником по возврату хотя бы части потраченных средств. Да: гранаты все превратились в кашу, и салон пришлось подвергнуть химчистке с пристрастием.
Зато вино не выпили. Несклонность турок, особенно провинциальных, к пьянству - всё же очень положительная черта.
Мой сосед за левым плечом радуется локальному успеху. Впрочем, где его жало? На деньги плевать, все живы, здоровы (чего и вам желаем), а Новый Год отметили в прекрасном сцеплении с друзьями, которых давно не видели.
Через месяц мы снова проезжали мимо тех мест и заехали на ту заправку, чтобы то ли сказать спасибо, то ли нажаловаться на незадачливого ремонтёра (скорее всего, и то, и другое). Выражаясь ужасным штампом, «каково же было моё удивление». Не было ни дедушки, ни его сына, да и сама заправка выглядела совсем по-другому, хотя ошибки быть не могло. За месяц, конечно, можно купить-продать и сделать, как его, рестайлинг, прости господи. Но мне это почему-то показалось символичным.
Потом потянулись описанные во первых строках курганы. Надо бы всё же заехать, ведь всякий раз может быть последним,— подумал я. Но промолчал.