Менталист

Вечер. Сквозь отверстия почтового ящика пробивалась белоснежная бумага.
«Кроме рекламы и счетов ничего ожидать не приходится. Письма давно уже никто не пишет. Скоро мы вообще разучимся держать ручку в пальцах».
Нащупал на связке маленький ключик и отпер маленькую дверцу.
В ворохе брошюр, которые немедленно перекочевали в уже наполненный до краёв ящик для рекламного мусора, я обнаружил плотный конверт.
Приглашение на Бар-Ми;цву. Тринадцатилетний племянник достиг возраста не мальчика, но мужа, даже без вторичных половых признаков.
Волнительный момент. Надо поддержать ребёнка.
Белая рубашка  есть, галстука давно нет, брюки – прошлый век; джинсы — наше всё, израильтяне надевают их на свадьбу, похороны  и уж конечно  — в синагогу.
Культурный уровень бывшего витеблянина не позволяет прийти в шлёпанцах, поэтому — кроссовки, можно кеды. Кипа! В шортах в святое место пропустят, а без головного убора – нет. Можно напялить бейсболку, но лучше одеться по форме, да и обзор должен быть полным, чтобы легче уклоняться от обстрела сладостями.
Суббота. Женщины сидят на балконе и внимательно наблюдают за происходящим внизу; я бы и сам пошёл наверх, но гендерные различия не позволяют.
Мне предлагают талит и заботливо открытый на нужной странице Сиду;р. Благодарю Бога за святое покрывало и святые шерстяные нити.
Углубляюсь в чтение молитв. За чтецом не успеваю, уж слишком частит, зато «Амен!» произношу вместе со всеми.
Торжественный момент — из «Арон аКо;деш» (Святого Шкафа) извлекают свиток Торы, украшенный резными набалдашниками, обвитый роскошной тёмно-синей материей, на которой золотым и серебряным шитьём изображены скрижали завета, семисвечники и божьи птички.
Дабы припасть к святыне, религиозные мужчины срываются со своих мест, самые проворные успевают прикоснуться губами к Торе, а менее расторопные целуют свои пальцы, которыми дотронулись до бархатной святой обёртки.
«Интересно, — подумал я. – Правильно ли поступят мастеровые, если вместо работы в знак почтения станут целовать чертёж инженера?»
Сегодня чтение недельной главы под названием «Ки Таво;» («Когда придёшь»): «Когда придешь на землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел, и овладеешь ею и поселишься на ней…»
«Вот, мы пришли на землю, но, скорее, не мы владеем землёй, а она нами. Люди всего лишь временные арендаторы». Не успел я задуматься над бренностью бытия, как мой племянник совершил «алию;». Мальчик родился в Израиле, но всё равно он «оле;», т.е. восходящий к Торе.
Да;ник бегло прочитал положенный ему отрывок текста; не зря он до этого тайно посещал синагогу, а его мама тайно платила за учёбу.
Я уже был на подобного рода мероприятиях, поэтому знаю, что сейчас начнётся. Словно манна небесная, на молящихся посыпались конфеты. И хотя положено пулять в виновника торжества, хулиганы метили почему-то в раввина и в других почтенных лиц.
Маленькие дети бросились собирать сладости, взрослые не отставали; даже знакомый диабетик, прикрываясь священной книгой, подобрал несколько конфет.
«Прекратить!» — вскричал ребе, водружая на седую голову кипу, сбитую чей-то ловкой рукой.
После окончания торжественной части всех пригласили в синагогальную столовую. Столы ломились от лёгких закусок, красного и белого вина. Старики довольно улыбались. Уважили. 
— Рам, почему ты не остаешься? — спросила мама уже подзаконного сына.
— Мне пора.
— Сегодня вечером обязательно приезжай, мы пригласили парня, который сгибает ложки взглядом.
— Менталиста?
Троюродная сестра пожала плечами.
….
На пропускном пункте я показал приглашение. Охранник поднял шлагбаум, путь в элитный посёлок свободен.
Примерно сто поколений назад здесь прогуливался амбициозный царь Ирод, чуть позже — жестокий ставленник Рима Понтий Пилат, а из более приличных людей – апостол Павел и рабби Аки;ва.
Исподлобья, сквозь прорехи облаков, глядело уставшее солнце, готовое сдать пост бодрой луне.
Знойный воздух был наполнен ароматами разнообразных благовоний и запахом жареного на огне мяса. Повсюду раздавался смех детей, резвящихся на изумрудной лужайке.
Фотографы бросались на новых гостей, ослепляя вспышками-ракетницами.
Обнявшись с родственниками и родственниками родственников, я подошёл к барной стойке и попросил налить белого вина, так как приметил в огромной тарелке покрытую ломтиками лимона на вид сочную и аппетитную рыбу.
Взяв в нагрузку пару бутербродов с красной кошерной икрой, несколько пронзённых зубочистками истекающих маринадом тёмно-зелёных маслин, возлёг на скамеечке, облокотившись на украшенные восточными узорами подушки. 
Если не хочешь, чтобы к тебе приставали с расспросами, нужно быть занятым и сосредоточенным.
Осматривая местность, я заметил молодого человека, лет двадцати трёх, в белой рубашке, который собрал вокруг себя народ и показывал какие-то трюки. Дети хлопали в ладоши и смеялись, а взрослые недоумённо улыбались и переглядывались.
Отложив тарелку, я подошёл к ним. Молодой человек, с непонятными по цвету, воспалёнными глазами, мельком взглянул на меня.
«Выкладывается парень».
Менталист быстро говорил, щёлкал пальцами, казалось, он превратился в сгусток энергии, огонь, готовый пожрать любую плоть.
— Ты когда-нибудь целовался? — спросил он у виновника торжества.
Мальчик утвердительно кивнул. 
— Я могу знать имя этой девочки?
Даник на мгновение задумался:
— Исключено!
— Кто-нибудь может сказать, как её зовут? — допытывался Менталист.
— Никто не знает о ней, — ответил именинник.
— Вот тебе ручка и бумага. Отойди на несколько шагов и напиши её имя, но так, чтобы никто не видел. Готово? Посмотри на меня, посчитай от одного до десяти, — Менталист внимательно, с прищуром, изучал мальчика.
— Последняя буква «р»? – спросил он.
Мальчик улыбнулся.
— Её зовут Тамар, она старше тебя на два года. Ты большой проказник. Покажи свою бумажку.
Малолетний ловелас показал.
Все захлопали в ладоши, но я не хлопал, так как понял, что передо мной не фокусник, а самый настоящий телепат. Менталист попросил детей принести ему ложки и вилки. 
Все разошлись.
Он снова посмотрел на меня.
— Странно, почему ты не ушёл вместе со всеми. Скептик? – спросил Менталист.
— Скорее, наоборот, — я не стал отводить взгляд.
Несколько секунд он сканировал меня. Я чувствовал вмешательство, как будто щупальца проникли в мой мозг и довольно бесцеремонно стали блуждать по его лабиринтам. Мне показалось, что зазвенели барабанные перепонки, туман обволакивал сознание. Сработал защитный механизм, меня накрыло «волной». Возвращались силы…
— Зачем? – тихо спросил он. – Я несу только позитив.
— Ты умеешь управлять людьми, можешь их мысли менять на свои. Не уверен, что это хорошо, — я продолжал смотреть в его глаза. Впрочем, Менталист уже оправился от удивления и его взгляд снова стал доброжелательным и чуть насмешливым.
— Хочешь, скажу тебе имя девочки, в которую ты в первый раз влюбился и до сих пор хранишь вкус её губ?
— Не уверен, что вспомню её имя, а её поцелуй был перекрыт тысячами других, — пошутил я. 
— Наш мозг хранит всё, только нужно уметь выуживать информацию из его ячеек.
Я кивнул и сразу почувствовал, как у меня совсем иначе заработала голова: забурлила, нагрелась, насытилась кровью и активизировалась. Я вспомнил не только имя девочки, но исходивший от неё яблочный запах и сладковатый нежный вкус её губ. Отчётливо вспомнил увитую плющом беседку в пионерском лагере, наш почти взрослый разговор, её большие зелёные глаза и как она прикрыла веки, прежде чем поцеловать.
Мне казалось, я возвратился на машине времени на двадцать лет назад, в своё потерянное детство, где всё было в первый раз…
Я очнулся от голоса телепата, смотревшего на меня чуть выше переносицы.
— Ляда! Её звали Ляда!
— Да. Только у нас твёрдое «л». Лада. Её звали Лада.
Я отошёл в сторону и закурил, мне нужно было справиться со своими нахлынувшими эмоциями.
Тем временем дети принесли столовые приборы, протянули Менталисту. Он взял вилку, слегка потёр её большим и указательным пальцами, немного потряс, в его руке остался лишь черенок, верхняя часть с зубцами упала на землю.
Дети восторженно засмеялись.
Менталист вытащил чайную ложку, провёл ладонью, не касаясь её.
На наших глазах ложка медленно стала закручиваться вокруг своей оси.
— «Ложки нет», — процитировал я фразу из «Матрицы».
— Ложка есть, и чтобы её согнуть — нужно сфокусировать, сжать энергию в одну точку, направить её на объект и устроить «Большой взрыв». Наш мир состоит из энергетических полей, волн. Но обычным человеческим взглядом это не увидишь.   
— Может, ещё расскажешь, что ты при этом чувствуешь?
— «Если расскажу, мне придётся тебя убить», — улыбаясь, предупредил любитель «Крёстного отца».
— Когда у тебя проявились способности? – спросил я.
— Спонтанно, ещё в детстве, и без видимых усилий. С тех пор я стал развивать их. Я думаю, что они безграничны. Только нужно знать, на какую клавишу нажать.
— Зачем ты развлекаешь людей фокусами? Они всё равно не верят.
— Верят в невидимое, а здесь видимое и осязаемое. Они сомневаются, это уже неплохо. А после личного общения со мной верят, правда, через некоторое время их снова одолевают сомнения. Я неплохо зарабатываю на корпоративах, тренируюсь и готовлюсь к серьёзным выступлениям. Скоро обо мне узнает весь мир, самые богатые, известные люди будут желать встречи со мной, — уверенно произнёс Менталист.
— Две тысячи лет назад один бедный и гонимый еврейский проповедник из глухой деревни на окраине римской империи сказал, что о нём узнает весь мир. Оказался прав. Всякое бывает. Но ты не он. Ты ищешь славы, а он искал смерти.
— Он нашёл своё, а я — своё. Моя главная задача — рассказать о возможностях нашего сознания. Люди жаждут чудес, необъяснимых чудес, — утончил телепат. 
— Продаёшь чудо по сходной цене? Шоу-бизнес многих сгубил.
 Я думал, Менталист разозлится, нет, он только ухмыльнулся, похоже, он уверен, что точно знает своё будущее.
— Ты работаешь над книгой и захочешь, чтобы её покупали, — уверенно сказал телепат.
— Спасибо за идею. Тебе я сделаю подарок, — мне действительно хотелось издать книгу, изложить свои спутанные мысли и поделиться опытом, но я ещё даже не начинал её писать.
— Лет через пять. Это будет после моего выступления на самой большой сцене Тель-Авива, — чуть отрешенно произнёс Менталист. – Увидимся.
 
Пять лет спустя.
 
Концертный зал культурной столицы Израиля. Ни одного свободного места. Под каждым третьим стулом ручки и листочки.
Заиграла музыка, камера снимала зрителей, изображение которых транслировалось на огромный экран сцены.
Картинка сменилась. На экране показался Менталист в окружении самых известных в мире людей: президентов, глав корпораций, голливудских актёров.
«Правильный ход, повышает доверие».
И вот уже на подмостках появился мой знакомый, только порядком «забронзовевший». Поприветствовав публику, он попросил записать имя человека, с которым каждый хотел бы поужинать.
Менталист бросил в зал тарелку, поймавший её должен был собрать у зрителей записочки и сложить их в коробку.
На сцену, также в результате жребия, вышла девушка.
В это время Менталист стал рисовать кисточкой, используя только черную краску, через минуты три он закончил.
Девушка с завязанными глазами достала записочку: «Чарли Чаплин!», — озвучила она.
Художник развернул мольберт и показал зрителям портрет, на котором действительно с поразительной точностью был изображён знаменитый актёр.
Целый час он работал на пределе сил, хотя внешне казалось, что он с лёгкостью отгадывал имена, номера денежных банкнот и пин-коды кредитных карточек. Устраивал сложные математические вычисления. Вызывал на сцену людей. Они рисовали изображения, которые гипнотизёр к их радостному удивлению неизменно отгадывал, но на самом деле — посылал им в голову свои образы.
Менталист раскраснелся, глаза его были воспалены, казалось, он превратился в сгусток энергии.
Пробегая между рядами, он бросил на меня взгляд, на мгновение остановился и побежал дальше.
 Закончилось представление, я отстоял в очереди из желающих сфотографироваться со «звездой», подошёл к Менталисту и протянул свою книгу, завёрнутую в бумагу.
— Что это? — спросил он.
— Не бойся, это не бомба, — успокоил я. – Принёс, как договаривались пять лет назад, в Кесарии.
Он всмотрелся в меня.
— Помню тебя. Вот видишь, я во всём оказался прав,- сказал Менталист.
— Как всегда? – улыбнулся я.
— Как всегда! — он  вытер пот со лба и добавил: — Спасибо за книгу!
Я протянул ему руку, и Менталист по-израильски размашисто пожал её.
«Да уж! Две тысячи лет назад такого, как он, объявили бы Мессией, а сейчас объявляют: Ваш выход на сцену!»
(2017 г.)