Прошло два года после смерти папы. Шел 1967 год. Я окончил школу и наша маленькая, но дружная семья - мама, сестра и я, собрав пожитки, переехала в Алма-Ату.
На папины сбережения купили полдома на окраине города. Мне предстояло поступать в ВУЗ.
Сестра Надежда устроилась на работу. Маме домохозяйке положили 20 рублей пособия по случаю потери кормильца, мне дали целых 15. Настало время жесткой экономии.
Я устроился на работу учеником токаря, а спустя год, поступил в самый лучший в то время ВУЗ – в Казахский политехнический институт на факультет Автоматики и Вычислительной техники. Конкурс был высокий, но я выдержал его.
Мама и сестра организовали пиршество по этому поводу. Ради такого случая мы сорвались с насиженного места (города Панфилова) и переехали в другой город - столицу Казахстана, солнечную Алма-Ату.
Мы налепили пельменей, купили торт и все вместе отпраздновали мой первый жизненный успех. Мама ликовала. Она сильно болела в этот период, но это момент был моментом её материнского счастья.
Мне предстояло учиться с толковыми ребятами, пришедшими на наш факультет в основном из математических школ республики.
Из-за нищеты и скудного питания (мы никогда не трогали остаток накопленных ранее папой денег) мама стала всё чаще и дольше болеть, и, спустя два года, после нашего переезда, умерла, отдав мне перед смертью весь наш неприкосновенный запас.
- Расходуй деньги лишь тогда, когда тебе нечего будет есть, - напутствовала она меня.
- Прости нас с папой, я ухожу от вас с тяжелым сердцем, мне больно осознавать, что я уже ничем не смогу помочь тебе. Помни, мы очень любили тебя, ты сильный, ты выстоишь.
Прошло полтора года, беда постепенно ушла, горе улеглось. Теперь я уже не сидел у постели больной мамы, и всё чаще и дольше начал появляться на людях. К этому времени я уже учился на 3-м курсе.
Под Новый год нашей группе дали 13-ю повышенную стипендию. Группа оказалась лучшей среди всех групп факультета, а наш факультет – лучшим среди всех факультетов института.
Приближался 1972 год, и ребята решили встретить его вместе, пропить, так сказать, выданную нам 13-ю дормовую стипендию. Я не очень то хотел расставаться с деньгами, но раз пригласили, пошел.
Вечер организовали на квартире одного из однокурсников. Квартира была большой, но она не могла вместить всех ребят из нашей группы. Позднее я отметил, что на вечере были не все, а наиболее успешные мои однокурсники.
Девчонок было трое – наша красавица, сводившая с ума всех ребят, и две её подружки, тоже наши однокурсницы.
Стол был изыскано и со вкусом накрыт, прекрасно сервирован.
- Либо участвовал ресторатор, либо столом занимались родители, - подумал я.
Мы тепло приветствовали друг друга при встрече, воображая из себя взрослых, значимых и степенных людей.
Звучала красивая музыка. Приподнятое настроение улучшалось от красивых тостов, которые мы поднимали друг за друга, вкусной еды и умеренных возлияний.
Ребята были раскованы и хорошо танцевали. Девчонок было все-таки мало и те из ребят, кто ждал своей очереди, либо курили на балконе, изображая из себя умных, либо слушали музыку, и наслаждались пением современных песен.
Я не танцевал и восторженно смотрел на красавицу. В охмелевшем сознании рисовались образы Ассоли из "Алых парусов", встречающей своего принца, и Гуттиэре из "Человека-амфибии", танцующей на берегу южного моря. Эти образы искусно создавала перед нами красавица-однокурсница, похожая на Анастасию Вертинскую.
Я еще не писал стихи, но от приподнятого настроения и хмеля рождались мои первые поэтические строки, которые я частично лишь с трудом смог вспомнить позднее:
. . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . .
Ты с другим кружишь в вальсе,
я глазами ищу,
если взгляд твой поймаю я,
сразу вдруг не пойму,
почему сердце замерло?
почему? почему?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я тебя не ревную,
я любуюсь тобой,
никогда не забуду
облик сказочный твой.
Из робости я не прочитал их красавице.
Заиграла нетанцевальная мелодия, зазвучала модная в то время песня:
Синий-синий иней лёг на провода,
в небе тёмно-синем синяя звезда, у-у,
только в небе, в небе тёмно-синем.
Синий поезд мчится ночью голубой,
не за синей птицей - еду за тобой, у-у,
за тобою, как за синей птицей.
Я пригласил её на танец. Она согласилась. "Под такую песню можно было танцевать как угодно", - думал я. У меня получилось, что-то отдаленно напоминающее танго, без тесных объятий и душевных порывов. Умеющая красиво танцевать красавица, послушно следовала моим движениям.
В один из моментов, я нежно привлек её к себя. Находясь под хмелем и наклонившись к ушку, я прочитал короткое, сочиненное на ходу четверостишие:
Если сблизимся, я знаю что тебе я прошепчу:
- Я тебя обнять мечтаю, я с тобою быть хочу.
Красавица поблагодарила меня, учтиво сказав, что у меня есть талант не только в технике, но и в поэзии.
Новогодняя ночь близилась к концу, приближался рассвет. Часть ребят осталась в квартире, кто-то решил пойти на площадь и продолжить веселье там.
Красавица засобиралась домой. Многие из ребят набивались в провожатые. Предложил свои услуги и я.
- Чем я хуже других, - думал я в тот момент, немного протрезвев.
Она выбрала меня.
Мы шли по ликующей, праздничной, новогодней Алма-Ате. Гремели салюты, по пути встречались не только счастливые люди, но и подпитые деды морозы с не менее подпитыми снегурочками. Они поздравляли нас, мы поздравляли их.
Мы шли молча, наслаждаясь увиденным.
- Ты похожа на Анастасию Вертинскую, - начал я робко разговор. Но у тебя есть что-то особенное, восточное.
- Да, я метиска. Мама русская, папа казах. Он занимается наукой.
И она рассказала мне всё, и то, что я хотел услышать, и то, что услышать боялся.
- Родители у меня преподаватели и очень любят друг друга и меня. Я единственная у них дочь.
- Наша семья дружит с другой семьей. Они тоже занимаются наукой.
И вдруг, как гром среди ясного неба, прозвучало:
- А я ведь помолвлена с сыном той семьи, и весной этого года у нас состоится свадьба.
Это сообщение ошеломило меня. Вот так в одно мгновение я лишился всех своих надежд.
Она почувствовала себя очень даже неловко.
- Пойми меня и прости, что не оправдала твоих ожиданий. Мы встретились с тобой слишком поздно, - сказала она мне на прощание.
- Мы не должны больше встречаться, - добавила она тихо, неуверенная в правильности своего решения.
Это был тактичный отказ с её стороны. И я остался один, потому что сразу отступил, потому что никогда не умел бороться. Видимо так и должно было всё случиться.
- Не судьба, - подумал я.
В конце следующего семестра они поженились и были, как мне показалось, счастливы.
Николай Гущин, ред. 25.09.2021, ред. 04.01.2023