Пока ещё не наступили крепкие морозы, и море не сковало льдами, к заводу подходили рыболовные траулеры и сгружали улов за уловом. Борисыч не без удовольствия в душе продолжал тянуть лямку директора. Всё-таки, хоть и мотаешь срок, но человек ты уважаемый, в спину просто так не плюнешь. Его радовало, что Виталик с Томой получили двухкомнатную квартиру в их доме на месте семьи пекарей, которым дали трёхкомнатную. Особенно довольна таким соседством была Дарья. Она видела серьёзное отношение этой пары к семейной жизни и уважение к чужим семьям. К тому же теперь их непутёвый Димка неплохо контролировался Томой, если они задерживались на работе. Он же не без удовольствия нянчился с Катенькой, не забывая и регулярно трясти родителей:
- Ну родите мне сестру или брата! Я знаю, вы взрослые это можете! Переспите голыми и всё!
Дарья смеялась в потешном конфузе, а Борисыч смешливо щурился на сына и подмигивал ему:
- Ну ладно, ладно, переспим. Будет тебе братик или сестричка.
- А пока помогай тёте Томе с Катенькой, учись обращаться с маленькими! Просто так сидеть не будешь, коль напросился! – тут же вставляла Дарья, уже издалека хитро припахивая сына в няньки.
Димка соглашался на всё и порой старательно помогал Томе. Исчезал он лишь тогда, когда под окнами раздавался свист дружков.
- Тёть Том, ну я пойду? – сразу собирался он и, вылетая за дверь, просил: - Если мамка чего спросит, скажите, что я для вас сделал всё, что смог!
А в общежитии, в бывшей комнате Виталика и Томы, по великой просьбе инженера-технолога Виталия Саныча, поселились Петя и Света со своим горластым ненаглядным сыночкой. От его постоянного ора и умилённых сюсюканий Светы, а также от её бесконечных колыбельных песен и «аашек», Татьяна Старухина просто очумела и опухла от недосыпа. Вот когда она научилась жить за закрытой дверью и не вламываться без стука в чужую комнату! Зато теперь Света заставляла её сильно вздрагивать от внезапного громкого стука в дверь, тут же вломившись без отзыва в комнату, и бесцеремонно по-свойски повелевая:
- Тань, поди, посиди с Игорёнькой! Я в магазин за мясом сбегаю!
Или:
- Тань, посиди с Игорёнькой, а я фарша накручу и пирогов настряпаю, чтобы Петя горяченького поел с работы!
«Чтоб твой Петя весь язык ошпарил твоим горяченьким!» - со злостью думала Татьяна и, с натугой улыбаясь, откладывала интересную книгу. Она тащилась за Светой, как на казнь, проклиная в душе её соседство. Игорёнька парень был непростой! Его надо было постоянно трясти на руках, да ещё и «солдатиком». Стоило положить его на подушку, как он тут же начинал оглушительно протестовать.
- Ой, ты мой командир! – умилялась Света, быстро замешивая тесто, и любовалась сыном: - Ой, как мы ручками руководим! Ой, как мы приказываем!
«Деспот, а не ребёнок!» - с раздражением хватала Татьяна младенца на руки и опять начинала его трясти «попрыгушками». Ей возвращался бумеранг, который она когда-то запустила в Тому своими наглыми вторжениями в их комнату и надоеданиями. А Света, управляясь с пирогами, начинала её учить:
- Ты его не просто тряси, а приговаривай: прыг-скок, прыг-скок, бабка сеяла горох! – и начинала сама разыгрывать перед сыночкой спектакль.
Потом заявлялся Петя и своим зычным баритоном с ходу присоединялся к «уговорочкам», гордясь сыном. В конце концов, у Татьяны заболели локти, и остеохондрозом прострелило шею! Так ей в жизни ещё не доставалось! Она сбежала из этого «дурдома» к Славе, с унынием вспоминая соседство Волковых. Их дочь не орала и за стенкой всегда было тихо. Если бы Тома не вывешивала на прибойке пелёнки, можно было бы подумать, что никакого ребёнка у них и нет. Да и Тома всё время уходила к кому-нибудь с дочкой или подолгу гуляла с ней на улице. А Славина мать, к удивлению и радости Татьяны, даже съехала в гостиницу, лишь бы к её Славе кто-нибудь прилепился. И так как Татьяна терпеть не могла детей, она и прилепилась к Славе. Они не расписывались, но устраивали друг друга во всём.
Роза и Соня жили на два дома дружной большой семьёй. За Розой серьёзно принялся ухаживать новоприбывший сезонник. Схоронив жену, он от тоски сбежал на северные заработки. Его единственная дочь была уже взрослая, и он стал сам себе хозяин. Теперь же Роза подумывала о том, чтобы уехать к нему в Подольск. Там скучал без хозяйки его заброшенный дом.
- А что, поросят, курочек разведём. Каринку к себе заберём, пока ты свою жизнь не устроишь, – говорила она Соне, выкладывая продукты из сумок, которые им щедро приносил её Витя.
- Да ну, я уже старая, – с улыбкой отмахивалась Соня.
В ответ Роза грозила ей пальцем:
- Так! Никакая не старая, а в рассвете сил! Заберу Каринку, и без жениха не показывайся!
Соня смеялась и над ней, и над собой. А как-то, гуляя с колясками на улице в толпе девчат, кто-то ей сказал:
- Ну вот, Розка замуж за Витю выскочит и уедет, а к тебе сразу Карим прибежит…
- Нет уж! – грубо прервала Соня и раздражённо произнесла: - Карим – это неудавшееся прошлое! А к плохому прошлому не возвращаются! Это неправильно.
Карим же всё болтался по посёлку и ныл, что все кругом предатели, своей «безработицей» лишая детей приличных алиментов, чем был очень доволен. Наконец его так выстрамил председатель сельсовета, что Алаева пробрала совесть. Недолго подумав о том, что он натворил над девчатами, а теперь издевается над собственными детьми, как ему и сказал Игнатий Ильич, он пристроился грузчиком при пекарном цехе, и Барику с Каринкой стали приходить нормальные алименты. Но Карим так и остался бобылевать, теперь уже с большой осторожностью гуляя с бабами. Детей им он теперь и не думал «дарить»!
Марина уехала к своему санаторному в Луганск и родила ему двойню. «Я так счастлива! - писала она Томе в письме: - Видно сам Бог за наши несправедливые страдания наградил нас с Юрой сразу двумя детьми. У нас родились сынок и дочка! Это великое счастье!»
Алёна с Кириллом сыграли в клубе весёлую свадьбу. На ней гулял весь посёлок. Своим подарком всех удивили бабка и дед Кирилла. Они приехали из стойбища на тройке оленей, запряжённых в нарты. Поразив всех сундуком меховых северных нарядов и украшений, они ещё и заявили, что эта упряжка оленей тоже их подарок молодым на свадьбу. Хохоту было больше, чем зависти любителей меха и северной бижутерии. Кирилл забрал сундук с подарками, а оленей распорядился угнать обратно в стойбище, не отказываясь от них. Так у Алёны появилось своё рогатое хозяйство.
- У кого свиньи, у кого коровы, а у нас олени! – хохотала она.
И так как Алёна была крёстной матерью дочери Виталика и Томы, у Волковых в доме стали скапливаться подарки в виде меховых ковричков, северной бижутерии, вешалки из оленьих рогов. У Виталика появились настоящие торбаза, а у Томы пимы и заветная роскошная кухлянка.
Напористый Всеволод всё-таки сумел зарядить свою Ирину ребёнком, и она со страхом ждала родов, здорово обидевшись на мужа. Он же с нежностью гладил её живот и грозился:
- Сделаешь аборт, сразу уеду отсюда с Ванькой, а тебя брошу здесь на произвол судьбы! Родишь, увезу обратно в Ленинград.
Всеволоду самому изрядно насточертела эта глушь, и он не мог дождаться следующего сезона путины, чтобы затариться свежайшей икрой по оптовым ценам прямо с завода и укатить в любимый Ленинград. Ирина же была слишком молода и верила угрозам мужа. Но её беременность на удивление протекала спокойно и очередного сына она родила очень легко и быстро.
- А девочек не было? – разочарованно встретил Ванька от отца новость о родившемся братике.
Отец его бодро заверил:
- Сказали, что будут продаваться через годика три-четыре.
Но когда Ванька увидел братика, точно такого же крохотного беззащитного младенца, с соской на всю мордашку, предела его радости не было конца!
Юлия родила Костику сына только после сорока двух лет. Малыш был очень похож на Костика, но имя ему Юлия дала - Виталик. Мастер с васильковым взглядом так и остался в её сердце неизведанным чувством, которое она находила теперь в Костике.
На радость своему сыну Димке и для успокоения прижатого мужа Дарья родила девочку. Димка был безумно счастлив, что у него есть настоящая сёстрёнка! А Борисыч понял, что он нисколько не безразличен своей жене, суровой во взглядах на семейную жизнь. До рождения дочери они заново расписались в Загсе, и Борисыч был прописан обратно в собственный дом. Теперь Дарья, как и все примерные мамаши, сидела с новорожденной и гуляла с коляской по улице.
Борисыч готовил Виталика на место Всеволода после того, как тот уедет на материк с пополнившейся семьёй. А вспоминая, как впервые недоверчиво принимал бородатого «зелёного» студента, часто думал: «Сама судьба подогнала мне этого необыкновенного парня с волчьей хваткой! Вот из таких и вырастают настоящие руководители с огромным стремлением работать по-настоящему! И это мой ученик, которым я всегда вправе гордиться!»
А над посёлком снова кружил вертолёт, доставив на рыбзавод вербованных. Те, кто отработал, улетели с полными кошельками северного заработка осуществлять свои наполеоновские планы. А новоприбывшие ещё не ведали, что им выпадет в этом холодном месте – то ли нищета, то ли огромные заработки, то ли родные дети от горячей любви.
(г.Тула 2007)