Подпольщица

Подпольщица

(Рассказ)

Странная, жестокая сука жизнь. Не знаешь где найдёшь в ней, где потеряешь... Всю жизнь я жил с убеждением, что надо честно жить по правилам проверенным миллионы раз самой этой жизнью, установившие законы жизни, соблюдать их. Не пил и не курил как многие, не изменять жене, растить детей. Но не удалось - как не удалось прожить с одной женщиной и не изменять. Если я не изменял, то изменяли мне, все три мои жены.
С первой поженился по дурости сразу после армии. Приехал из неё как и все в военной форме. И сразу же встретил у своего подъезда соседку Зинку Разинскую. Как говорила ещё до армии она влюблённая в него. Тем не менее пока я служил, она успела выйти замуж и уже разойтись и снова крутится частенько возле моего подъезда. Едва увидев выходящего из дома меня, она взвизгнула и сходу повисла у меня на шее. Обнимая меня сообщила: "Эдь, у меня сегодня день рождения, приглашаю тебя отпраздновать его у меня на квартире".
Квартиру, где она живёт, уже знал. Через пол часа, купив в киоске цветы я пришёл туда. Встретили у порога меня сразу две девицы. Зинка и её подружка, чуть постарше её. Встречая его с Зиной она протянула руку через порог и назвалась Степановой Райкой. В комнате где жила Зинка с родителями, оттуда она их чтоб не мешали, сплавила к соседям. На столе было для дня рождения всё уже было выставлено и приготовлено. Зинка сходу села во главе стола, посадив его рядом. Райка села напротив. Зинка сходу взялась за графин, налила в рюмки. Чекаясь рюмками мы поздравив её с днём рождения выпили. Потом ещё... И уже не знаю после какого ещё я понял, что мы изрядно захмелели. Особенно заметно было по Зинке. Она вдруг, сидя спиной к кровати у стены, опрокинулась туда и легла к стене с персидским ковром. Я притулился к ней и сходу стал засыпать. Рядом на краю койки прилегла Райка, сходу захрапела. Зинка оказалось не спала, вскоре опытной рукой проникла мне под ремень и смело взялась за половой член, расстегнула брюки пристраиваясь ко мне, попыталась заправить его себе во влагалище. Мне это стало почему-то противно. Я представил себе, что она так же вот сама недавно надевалась как на вешалку на достоинство мужа. Отвернулся от Зинки. Но тем не менее сам попытался проникнуть в трусики Райки. Та, дёрнув плечом, встала и ушла на другую койку. Я перешёл к ней, но и там она меня оттолкнула и пнула в пах.
Эта вот её недоступность, в сравнении развращённой замужеством Зинкой, показалось мне хорошим признаком, что она будет верной женой и матерью. Месяц мы с ней подружили, походили на танцы и поженились. Я даже забыл, что чуть раньше видел Райку с другим. А точнее с Виктором Долгих недавно пришедшим ещё позже меня из армии, хотя был как и Райка на четыре года старше меня. Ходили они с Виктором взявшись под ручку погулять в поля и луга. Подолгу там гуляли и возвращались мимо нашего дома. Что они там в полях по целому дню делали. Меня тогда не волновало. А сейчас, когда мы с Райкой поженились, взволновало. Как и то, что почему-то после долгих прогулок в поля Райка с Виктором вдруг расстались? И я решил выяснить вскоре встретив его у клуба. Спросил напрямик: "Виктор, у вас было с Райкой?" "Да нет", - отвёл глаза тот. Я понял было, задал второй вопрос: "Почему же тогда не поженились?" "Да мать моя была против", - вздохнул Виктор - "Сказала. "Только через мой труп"". И добавила: "Это ты только по молодости не понимаешь, а я то её вижу насквозь. Это опытная стерва и шалава любому испортит жизнь".
Выслушав Виктора, я задумчиво пошёл домой. А затем и вовсе постарался забыть об этом, подумав: "Мало ли что в деревне не наболтают". И зря. Оказалось Зинка то куда праведней была чем Райка, хоть и была замужем. Едва прожили мы с Райкой месяц. Вдруг прибежала соседка с первого этажа и сообщила: "Рай! Там внизу какой-то нерусский спрашивает тебя!" Райка выглянула в окно и удивлённо произнесла: "Рафик..." "Что за Рафик?" - удивлённо спросил я. "Да в поезде познакомились, звал меня замуж, говорил, что скоро получит квартиру. И вот приехал за мной", - растерянно проговорила она. И вдруг схватив чемодан и стала складывать свои лучшие вещи. Глухо, едва слышно проговорила мне втянув голову в плечи, будто боясь, что я её стану бить: "Я люблю его!" - и добавила - "И хочу жить с ним..." Схватила только что набитый до отказа набитый вещами чемодан, выскользнула за дверь, где её ждал уже рослый азербайджанец. Сходу расцеловала его. Я остолбенело застыл посреди комнаты, переживая её предательство, боясь, что никогда больше не увижу её. Я уже крепко любил её. Но неожиданно, поздно вечером, она вернулась, держа в руке чемодан, прогнусавила смущённо: "Я не могу без тебя жить..." Я радостно выхватил из её рук чемодан. Это её, "я не могу без тебя", было всё равно, что признание мне в любви и обещание, что теперь будет верна мне. Хотя это было не так. Она не любила меня и на второй же день после того дня проговорилась: "Не нравится мне, что ты такой серьёзный и правильный. Я люблю боевых парней и спела мне частушку:
"По реке плывут подряд
Рыбак за рыбачкой
Я таких люблю ребят
Которые с улыбочкой..."
У меня такой улыбки не было. Такая улыбочка была у нашего соседа, шофера с обслужанки ГАЗ-66, у Вовки Большакова. Она его машину слышала за километр и ловила, голосуя её на каждом перекрёстке. А дома целыми днями сидела у окна во двор, наблюдая за Володькой, куда он поехал, откуда он приехал. А дальше случилось, они стали встречаться и выпивать вдвоём. Пока это не поняла Вовкина жена Галина Михайловна - учительница.
Когда они приехали откуда-то в очередной раз, Райка сходу ринулась спать. А на второй день жена Вовки учительница Галина собрала обе наши семьи у подъезда и глядя на меня спросила: "Ну, вот ты убедился, что наши супруги нам изменяют. Что будем делать?" И тут же предложила: "Я учительница, ты журналист. Мы с тобой друг другу больше подходим. Ты красивый, а Вовка нет. Давай мы будем с тобой жить, а Вовка пусть живёт с Райкой. Как ты на это смотришь?"
Я помолчал и нерешительно ответил: "А как же наши дети. У тебя дочь. У меня сын и дочь. Что с ними станет". "Значит нет", - рассердилась Галина и вдруг размахнувшись хотела дать мне пощёчину. Но её руку перехватил.
Вовка сказал: "Я, Галь, Райку не люблю", - и повернувшись ко мне, пожал мне руку: "Уважаю Эдь тебя как мужика и к жене твоей больше на метр не подойду".
Мне пришлось смириться с этим, ведь у меня с Райкой было уже двое детей. На работе мне дали квартиру. И, удивительное дело, соседями через стену на первом этаже оказалась моя дальняя родственница. Звать тоже Галей. Жили уже наверное года полтора. И не знали об этом, пока однажды не полез в подпол за картошкой, которая там у нас хранилась зимой. Набрав ведро картошки я вдруг увидел за простенком тоже в подполе, где они хранили огородные культуры, троюродную племянницу Галю Курносову, которую знал ещё девчонкой. Увидев, что в подполе почти нет перегородки и можно из нашей квартиры в их квартиру проникнуть через крышки в подполе, которые никогда не закрывались, скажем, на замок. Смекнув это и увидев Галю, а она меня. Я пошутил: "Ей Богу Галь, если бы не был я твоим родственником, я бы потихоньку от жены ходил бы к тебе на сексуальные свидания!" Она захохотала и посерьёзнев, вдруг равнодушно сказала: "Подумаешь родня - на одном плетне портянки сушили". То есть не признавая наше родство, меня немножко это даже обидело. Я материных деда двоюродных братьев считал роднёй. Мы молча разошлись по своим квартирам.
Прошло где-то месяца два, к нам с Раей пришла Галя и сходу заявила: "Ну, что родственнички, завтра у меня День рождения. Я наварила домашнего пива, купила водочки. Отпразднуем день рождения". Мы пообещали прийти и на следующий день пришли. У Галины на столе уже было всё готово, а её белобрысый и худощавый Николай, был уже явно навеселе, украдкой от жены выпив спиртное. Раю Галя усадила напротив Николая, сама села напротив меня. Всем налила стаканы домашним пивом. Николаю своему полной до краёв, столько же Райке. Та даже запротестовала, зная, что я не пью и не люблю, когда она пьяная. Зная уже, что я не пью, чуть плеснула мне в стакан, столько же себе. Потом чуть добавила, опасаясь, что Райка вновь воспротивится.
Все трое по очереди поздравили Галю. Я прочитал ей по этому случаю свои стихи. Все дружно выпили. Через некоторое время выпили ещё. Николай совсем осоловел и клевал носом в тарелку. Галя сказала ему: "Тебе уже хватит, пойди сосни". Он ушёл. Райка уже тоже клевала носом.
Галина вдруг пригласила меня: "Давай потанцуем". Обняла меня за плечи и закружила возле стола, включив музыку. И отойдя от стола подальше, вдруг всем телом прижалась ко мне, да так, что я даже почувствовал на своём её горячий половой орган. Поняв, что ей надо, опасливо оглянулся на Райку. Она уже клонилась головой на подушку. Проследив за его взглядом, успокоила меня: "Сейчас она заснёт!" Я возмутился: "Ну и так я Галь тоже, не могу трахаться при муже и жене! Давай я хоть Райку домой уведу. А потом вновь приду, или ты ко мне..."
Встряхнул Райку на диване и брызнув в лицо водой, чтоб проснулась, повёл её домой. Там, раздев её, уложил на кухне на кровати, где обычно спал сын. Мы с женой спали в спальне, рядом в качалке, дочь. Дети в этот день гостили у бабушки. И я со спокойной совестью, забыв обо всё, захотев спать, прошёл в спальню. И через полчаса уже спал.
Сквозь сон усмехнулся, что Галя не пойдёт ночью через подполье и лишь слегка разыграет его, чтобы он всю ночь не спал, ожидая её. "Ну уж фигушки!" - пробормотал он и заснул. Но не долго проспал.
Неожиданно ко мне в койку пришла раздетая почти до гола Райка и сходу нырнув мне под меня, отдалась мне с такой страстью, что даже застонала. Я, не одобряющий выпивших женщин и осуждающий их, подумал: "Что не так уже оно плохо, что водка прибавляет женщинам страсти, а нам мужчинам, вот такие счастливые ночи".
Но Райка, через полчаса проснувшись, ещё больше удивила меня, вновь нырнув под меня и с той же страстью отдалась. Я, давно уже знающий жену, которая по этой части была с ленцой и всячески пыталась избежать этого. То в больницу она собирается, то у неё что-то болит. Видя на этот раз, как ожила моя Раюха, с удовольствием подумал, думая, что это от выпивки: "И на старуху бывает проруха!" - сказал я почти вслух. Она зажала мне поцелуем рот, сказала: "Пойду я досыпать".

Зевая, встала, почему-то стараясь не производить шума, вышла из спальни.
Разгорячённый сексом, я вскоре уснул. Утром проснулся, выйдя на кухню. Попытался вновь пошутить, что и на старуху бывает проруха. Но та только поморщилась от головной боли, как и прежде, что-то проворчала зло на меня и послала меня чуть ли не матом. Что я больше никогда даже не вспоминал о той ночи.
Прошло где-то года полтора. Стою я как-то возле калитки ограды возле своего дома. Смотрю, идёт нарядная Галина и ведёт за ручку годовалого сынишку. После её Дня рождения я её больше не встречал, хоть и жили в одном доме. Подвела ко мне мальчонку, попросила: "Присмотри за мальчиком, мне надо кое-куда сходить". И поймав мой взгляд, шепнула: "Это твой сын!" "Какой сын?" - сразу закашлялся я. "А помнишь ту ночку, когда я к тебе приходила", - ответила она мне вопросом на вопрос. "Какую ночку!" - поразился я, вспоминая кое-что. "Правильно, правильно!" - увидев в моих глазах догадку: "Это было на мой день рождения, когда ты пьяную Райку увёл к себе и уложился спать. Я через подпол пришла к тебе в спальню и мы два раза переспали с тобой".
Я стоял, будто поражённый электрическим током. Оказалось, ту счастливую ночь подарила мне не Райка. Видя мою растерянность, Галина взяла на руки ребёнка и пошла. Но через два шага остановилась, проговорила: "Хоть ты и не веришь мне, я всё равно благодарна тебе, что ты разбудил во мне женщину".
Я вовсе ничего не понял. Сказала: "Я как-нибудь расскажу тебе и объясню. Только это будет баш на баш, если ты дашь мне обещание и согласие, что ты ещё хоть немного подружишь со мной!" "Как это подружу? Ты же мне родственница", - возмутился я. "А ты не забыл, что ты мне сына заделал?" - напомнила она. "Да это не правда", - не поверил вновь я. "У тебя муж есть и ты должна хранить ему верность, а, главное, семье. Когда мы женимся при венчании в церкви или при регистрации в ЗАГСЕ при свидетелях клянёмся, что будем вместе в радости, в горе и  смерти", - расфилософствовался я.
"Какой муж? Мы в ЗАГСЕ ни в церкви сроду с ним не были". "Он же голубой!" - совсем разозлившись воскликнула она. "А я бывшая лесбиянка - это ты разбудил во мне женщину, а теперь отказываешь мне быть рядом с тобой любимым и желанным", - горячо закончила она.
"Как голубой?" - сразу охрип от неожиданности я. "Да вот так!" - продолжила она. "Ты разве не слышал в деревне, что он голубой?" "Я думал обычные деревенские сплетни", - растерянно сказал я и спросил: "Что ты там говорила о каких-то лесбиянках?"
"Да я была лесбиянкой, как и моя сестра. Обе мы с ней привыкли во всём друг друга и нам не нужны были никакие мужчины, тем более, как большинство сейчас пьяницы. А встретив тебя по соседству чистого, доброго, порядочного. А когда ты пошутил, что если бы я была не родственница, ты бы ко мне пришёл бы на свидание через подполье. Я долго смеялась над этим, затем мне захотелось, чтоб ты хоть раз пришёл бы. Для этого придумала, что у меня День рождения летом, а он у меня в феврале. Подсыпала в пиво Николаю и твоей Раисе сонного порошку. А когда ты увёл её домой и уложил спать, я через подполье пришла к тебе в спальню. Ты подарил мне чудную ночь, а в последствие ещё оказалось сделал мне сына, а деду Косте, твоему дяде, внука. Что он никогда не был пьяницей, крепко вдруг выпил, кружил над головой внука и кричал!" "Всё конец всякому гендерному отродью. Никаких в моём доме голубых и лесбиянок. А будет настоящий русский дом и род, где будут настоящие русские семьи, которые любят свою Родину!"
Выслушав рассказ Галины об отце и внуке - своём сыне, я грустно высказал все свои мысли и сомнения по поводу её дружбы со мной. Что я старше намного её, к тому же имею свои принципы не разрушать чужую семью, не уводить у мужа его жену, чтоб потом меня не мучила совесть.
"Боже, какой он мне муж?" - воскликнула негромко Галина и продолжила: "Он же голубой, ему не нужна женщина. Его вожделенная страсть и желания даже в постели быть с мужчиной, как и мне, лесбиянке, быть с женщиной, как мы с сестрой, как могли удовлетворяя друг друга. С Николаем мы не семья, два горя, два одиночества, никому ненужных людей, которые собрались вместе только для того, чтоб хоть материально жить легче и лучше. Раньше меня это устраивало, а теперь при встрече с тобой у меня всё стало другим, радостным и наполненным смыслом".
"Тем не менее, я всё равно не могу взять ответственность за твою жизнь, решать за тебя, что со мной будет лучше". И пояснил: "Недавно я вдруг понял, почему мои жёны, пожив некоторое время, уходили от меня честного и доброго. А теперь понял, что не велика в этом доблесть. Не воровать, не мошенничать, не пить, не курить. Проработать не покладая рук всю жизнь, не заработать ни славы, ни почёта, ни больших денег и не смогу теперь даже обеспечить сносную жизнь, даже своим детям." "То есть умею плодить только детей и нищету", - закончил монолог я. И не удержавшись, добавил: "Вот и тебе сделал сына. Повесил на тебя и на твоего отца ещё одного ребёнка, а сам остался в стороне, потому, что имею уже двух сынов от первых жён, которым не могу ничем помочь. Вот ты говоришь, давай подружим. Ну подружим мы, сделаю я тебе ещё одного, или не дай Бог двух, тоже повешаю на твою хрупкую шею. Со своей зарплаты много я могу дать?"
Выслушав это, Галя горько заплакала и вышла вон из моей квартиры. Встретил я её вновь через три месяца, возле моего дома, обходя его вдоль торцовой стены. Увидев меня, вздрогнула. Но была какой-то не такой, какой я видел её в последнее время. И одетой странно в платье в цветочек, пучки цветов вплетённые в косы. Накрашенная вся и лицо, и руки даже выгладывающие под воротника платья бугорки грудей. Понял, продолжает вновь жить с Николаем и вновь лесбиянка. Ощутил в груди свою вину в этом, пожалел её и то, что отказал ей в своей дружбе. Спросил себя: "Может нужно было принять её предложение?"
Следующий раз я встретил в посёлке, лишь через пол года. Всё так же разодетой.
Я несмело поздоровался: "Здравствуй Галя!" Она презрительно скользнула на меня холодным взглядом, быстрым шагом удалилась.
"Может надо было мне связать с Галей жизнь?" - спросил я себя. И сам же себе ответил: "Ну, связал бы с ней свою жизнь, встрял в её лесбиянские проблемы, с их голубой, с Николаем жизнью?"
И тут же возразил сам себе: "Зачем мне это? Я и без того с первыми моими женщинами не смог жить, а точнее, они не смогли". И тут же вспомнив, какая сладкая, добрая и счастливая с ним. Презрительно осудил себя: "Трус несчастный, побоялся трудностей, взять ответственность на себя. Замарать руки!"
Больше я Галю не встречал, встретился с её Николаем. У нас на улице открылся новый мебельный магазин. Проходя мимо, я загляделся на его витрину. Из магазина вдруг вышел на крыльцо разминаясь и делая телом какие-то движения. Поднимал и разводил в стороны руки и сгибаясь в поясе. То есть вёл себя не как покупатель и гость. Не кто-нибудь, а Николай. Полнеющий, с какой нелепой бородкой клином и бакенбардами. По бабьи раскрашенный, но одет хорошо.
Я сразу понял, к магазину имел он какое-то отношение. Может участвовал в его управлении или даже стал его хозяином. Порадовался за Галю, что хоть материально живёт неплохо, констатируя: "Не то, что если бы ты жила со мной!" Грустно и тихо вздохнул: "Странная и жестокая штука жизнь!" И тут же глубокомысленно уточнил: "Бездарная жизнь!" Имея ввиду себя и свою жизнь. И это правда, а против правды не попрёшь.

Эдуард Рыбкин