Роман «Морской узел». Глава 5.
Дама уронила шляпку в реку
И какой же русский не любит быстрой езды?
Н.В. Гоголь «Мертвые души»
-Село, значит, наше древнее, большое, на высоком берегу реки Пахры, Старый Ям прозывалось, а как слилилось с Старофроловским погостом, так просто Ямом именуют. В «одном гоне»- сорока верстах, то бишь, от Первопрестольной, от храма Флора и Лавра, что на Зацепе.
По старому Каширскому тракту испокон веку, ямщики с ветерком на тройках езживали, да верховые гонцы с грамотами, сполняли службу царскую. Да, людям и коням отдых полгается, по здравому размышлению. От того и церковь в честь святых мучеников Флора и Лавра белокаменная, пятиглавая, со стрелой колоколенки выстроена и станция почтовая со смотрителем, и палаты для роздыха ямщиков и школа церковно-приходская.
Жили веками, как деды заповедывали, горя не знали. Случалось, конечно, заложит, иной ямщичок лишнего за широкий воротник, да вожжей заведет посильнее коренника и тот даст галопом, а за ним пристяжные со «змеиными» шеями летят. Только пыль столбом, бубенцы звенят, знай разбегайся честной народ! Мост над полноводной Пахрой гудит, доброй, старой работы, с дубовыми опорами! Чтоб честных християн давить, или чтобы тройка в реку слетела даже по гололеду, никогда такого несчастья не случалось на моем веку! Так то ямщикам да лошадкам святые Флор и Лавр покровительствуют. А энти ахтомобили – чертовы колесницы и гарью чадят и, гляди, людей губят и имущество казенное!
Так издалека начал свой доклад благообразный полицейский стражник Матвеич - седоусый богатырь с пышными бакенбардами, один из которых полускрывал глубокий шрам на щеке, поправив широченной ладонью златоустовскую шашку и притопнув начищенным исполинским сапожищем.
-Так вот я и говорю, Ваше благородие, никогда такой беды не знали!
А вчерась по утру, туман над рекой еще не рассеялся, день погожий, солнечный занимался. По осени у нас туман лежит густой, молочный над лугом и вдоль берега. Хоть глаз коли, и мост укутан туманом, как шалью пуховой. И вот в такую-то пору вынесло,откуда ни возьми, энту чертову тарантайку! Сбил стервец ограду моста, да с высоты ухнул в воду вместе с седоками! Вот ведь они ахтомобили до чего доводят, язви их душу!
С концами ухнулись! Ахтомобиль то достали, баграми с лодок и кошками зацепили, да вытянули канатами мужики. А седоков то и помину нету! Вода нынче темная, осенняя, да теченье быстрое, знать, унесло бедолаг в омут , а там сомы пребольшие, человека затянут под корягу и поминай как звали...
Следователь- господин среднего роста с подкручеными усиками и внимательными, глазами неопределенного цвета, в кепи и пальто клечатой шотландки, выслушав полную философских выводов речь почтенного стражника, заметил:
- Ты , Матвеич, голубчик, зря недооцениваешь технического прогресса. Железный конь уже дышит в спину ямщицкой птице-тройке, и гляди, еще на нашем веку перегонит...
Это так , к слову. А теперь перейдем к осмотру места и вещественных свидетельств.
Значится: выловили фуражку офицерскую, пару дамских шляпок в картонках, дорожный саквояж. Кивнул полицейским чинам: собрать все вещи, составить подробную опись, и упаковать должным образом.
Окончив необходимые формальности, следствие отправилось отобедать в доме станционного смотрителя, по русскому обычаю горячие щи и пожарские котлеты под рюмку анисовой, очень уместно в хрустально-прозрачной, золотой прохладе осеннего дня.
Напоследок в Первопрестольную была отбита краткая телеграмма странного содержания: «Дама обронила шляпку в реку».
На другой день следователь предстал с докладом пред светлы очи товарища главы Московского уголовного сыска господина Собашникова.
«Ваше Высокородие, довожу до Вашего сведения, что7-го дня октября сего года, в рассветном тумане, на мосту через реку Пахра, у села Ям произошло крушение легкового автомобиля Fiat Tipo 3 Torpedo, модели 1912 года. Автомобиль, сбив ограждение, рухнул в реку. Тела жертв крушения не найдены. Предположительно, их оглушило ударом, а после унесло быстрое течение. Из реки подняты кузов автомобиля, офицерская полевая фуражка с инициалами на подкладке «П.Б.», пара парижских дамских шляпок от Коко Шанель и дорожный саквояж желтой кожи с медными застежками.
Содержимое саквояжа: батистовое дамское нижнее белье с пенными кружевами, шелковыми лентами и вышивкой. Найдены также несколько размокших писем, с растекшимися чернилами, адресованных некоему П. Б., и командировочное удостоверение за подписью полковника Пест...ецкого И.Л.
У Следствия имеется подозрение, что к происшествию имел отношение Петр Евгеньевич Бахметьев - поручик 12-го гренадерского Астраханского Императора Александра III полка, что квартирует в Астраханских казармах на Золоторожской улице.
Личность во многих отношениях примечательная, можно сказать, в высшей степени противоречивая: Хорош собой, амбициозен, дерзок, храбр до удали. В прошлом году, акурат на Святочной неделе, извозчичья лошадь понесла на Страстной площади, городового смяла, так Петр Евгеньевич ее под уздцы схватил на полном скаку. Многих жертв удалось избежать, да-с. Рапорт был составлен благодарственный Тверской полицейской частью.
Хороший товарищ, игрок, фаталист, мистик, завсегдатай спиритических сеансов. При этом обидчив, злопамятен , жесток, склонен к вспышкам ярости, интригам и даже являлся фигурантом в деле о растрате казенных средств. История давняя, темная, мутная, с неприятным осадком.
Не ангел, да-с . Впрочем, кто без греха... Остается дивиться, как все эти замечательные качества сочетатся и живут совместно в одном человеке! Однако, факт-с.
Отпрыск известного рода, имеет тетушку- владелицу богатого имения в Епифанском уезде Тульской губернии. Порой весьма не стеснен в средствах, использует предметы роскоши, какой-нибудь Брегет, или золотой портсигар от Карла Фаберже. Да и Fiat, видите-ли, последней модели, игрушка весьма недешевая-с. В иное время, может спустить все деньги на вороных и сидеть без копейки, довольствуюсь обедом из дешевого трактира: тарелкой щей и гречневой кашей со шкварками. Это после фрикасе-то, понимаете ли.
Сфера знакомств, связей весьма обширна. Однако, самое любопытное, что господин Бахметьев входил в круг поклонников и обожателей известной Вам Дамы, блистательное появление которой, присутствие в свете и недавнее таинственное исчезновение наделали много шума.
Есть основания думать, что господин Бахметьев к тoму самому исчезновению, а возможно и похищению, был непосредственно причастен.
Вот и шляпки, белье и письма, извольте видеть, говорят о связи.
А тут такая оказия с падением с моста... »
Борис Георгиевич внимательно слушал доклад, узкое лицо его было неподвижно, только уголок рта чуть шевелился вместе со смоляной ниткой усов, что говорило о многозначительсти предмета.
-Да-с . Прелюбопытнейший субьект этот господин Бахметьев... Fiat последней модели, светский лев и каша со шкварками... Сорви-голова, способен на поступки разного рода-с...
Концы в воду в прямом и переносном смысле...
Ну что же, звучит убедительно-с.
Однако, прошу немедленно уведомить наших людей на местах, докладывать мне лично обо всем сколько-нибудь имеющем отношение к делу. Проявить особое внимание к мистификациям, изящным аферам с театральным привкусом. Возможна ли гастроль с речного дна-с.. Посмотрим-с.
Да, и не забудьте припечатать в газетах о крушении автомобиля Fiat на мосту через реку Пахра, что у села Ям и трагической гибели пассажиров-с, газетчики уже вероятно успели разнюхать.
Ах, как рано садятся сумерки погожего октябрьского дня, когда пронзительно голубое небо с перышками облаков, позолоченная медь кленовых листьев, диковиными рыбами опрокинутая в темную гладь воды, все вдруг сворачивается, как живописный холст, тускнеет и обволакивается туманом с реки.
В такой сумеречный час, за высоким сосновым забором добротного дома в полтора этажа с кирпичным беленным низом, стоящего на окрайне села Ям у самого спуска к реке, двинулся тяжелый засов крепкого амбара.
Зажегся керосиновый фонарь. В тусклых волнах света по бревенчатым стенам заколыхались тени. Огромная, могучая басливым шепотом позвала:
- Екатерина Аполлинарьевна, все сполнил, экипаж готов, сбирайтесь с барином скорее.
Кони – вихрь, ямщик расторопный парень, понятливый, домчит до места , будьте благонадежны.
- Прохор Матвеевич, голубчик, Вы ангел-спаситель. Век не забуду Вашей услуги! Доброе дело сделали, уберегли от преследования злых людей, от гонений избавили!
- Я, сударыня, Вашему батюшке Апполинарию Петровичу, его благородию, Царствие ему Небесное, жизнью был обязан при второй Плевне, горячее дело было, штыковое! А тут такая малость, о чем не стоит и говорить.
К Вам еще вот посетитель, а я отлучусь ямщику наказ дать на дорожку.
Выйдя во двор, где уже ожидал экипаж, Матвеич приблизился к ямщку – коренастому мужику средних лет с густой каштановой бородой и пошептал ему на ухо:
- Слышь, Савелий, свезешь господ на богомолье в Венев Свято-Никольский монастырь, езжай вихрем, одна нога здесь-другая там, но бережно, не растряси, за седоков головой отвечаешь!
И совсем понизив голос:
- Однако, смотри, не болтай лишнего, в обиде не останешься. Кое-чего и списать можно. Тут ведь история одна темная была, когда ямщичек один со товарищи купчика подгулявшего подпоили, покатали маленько, да часы с золотой цепочкой куда-то закатились, да бумажник пухлый на ухабе видно выскочил... Лихое дельце, каторгой пахнет за версту...
- Слушаюсь Прохор Матвеич, все сполню, как велено.
Посетитель не заставил себя долго ждать. Его тонкая тень в дрожащем свете лампы скользила по бревенчатой стене, вдоль развешаных хомутов.
Тень выпрямилась и заговорила вкратчиво, грассирующим голосом:
- Ах, Катенька, как это просто, гениально просто и пошло – концы в воду! С моста! И все ! Всему конец, будто и не было ничего!
Что же ты делаешь!? Есть ли у тебя душа и сердце-с?
Кому оно по правде принадлежит-с?
Со многими ты хороводы водила, шлейф поклонников окружал, охочих до дивных прелестей твоих, очарованных нежным голосом. Иных уж нет, а те далече...
Генералы, денежные мешки, случайные люди, неслучайные люди, богема-с...
А ведь я тебя любил не только плотской, высокой любовью! Да-с, как прекрасную богиню с ясным, изощренным умом, тонким даром, способную видеть душу насквозь, проникновенную и неповторимую! Ты должна была быть моею по душевной близости. Только я могу по достоинству тебя оценить...
А ты... покатилась под горку с матросом Федей... Он конечно силен, основателен, не без определенного мужского шарма-с, да ведь прост, прям как мачта смоленная-с... Тебе с таким неинтересно, скучно будет... Не пара он тебе!
Я ведь на твои художества Федю, по особому поручению засланного, по долгу службы государственной навел... Сам себя убеждал-с в этом...
А выходит из ревности... Не мог стерпеть, чтобы ты в его медвежьих лапах была-с.
А хоть его благородие взять, да-с господина поручика... Петр Евгеньевич давеча коньячку накушались, да дрыхнут нынче-с без задних ног, пора поднимать, в дорогу пора-с...
Фуражечка-то, надеюсь у него запасная имеется... К такому и ревновать грешно... Прости Господи!
Пропадет он с тобой, от удали своей бестолковой сгинет, как пузырь на воде под летним ливнем. Умишком не в ровня он тебе, даже и близко...
Опасный ты человек, Катенька! Людьми манипулировать ты способна беспощадно, а главное, идеями, как бесами одержима.
Ты можешь одним словом, улыбкой, взглядом человеку жизнь поломать. Все равно как сполнится: с моста ли прыгнет, пойдет ли под статью уголовного уложения-с...
А во имя светлых идей, блага народного, ты и тебе подобные могут миллионы людей под нож пустить. Ох уж эти народолюбцы! Их любовь к народу через собственную гордыню происходит, правду они себе прикарманили, как кошель. Растормошат они народ наш – Богоносец ото сна векового. Ох растормошат, сами раздавлены будут и народишко тот кровью умоется в смуте затеяной, окаянной!
Жаль, ну да ладно-с . Кончено-с. Утонула ты Катенька в этой мутной речке и любовь наша на дне омута сгинула-с. Так и запишем в протоколе-с!
Езжай, Катенька, с Богом! Да смотри, не попадайся мне снова, а не то, поедешь ты у меня на каторжный остров Сахалин на казенный счет концерты давать...
Прощай!
- Ах, Дорогой Друг, какой сюрприз. Признаться не ожидала, что Вы почтите визитом мой тихий уход со сцены, - Катин голос звучал тихо, но удивительно ясно и четко, совсем по-театральному, чтобы слышно было не только в ближнем партере, но в бельэтаже и в дальних рядах галерки.
Полно морализаторствовать, Ваше Высокородие... Грешна, да кто без греха, пусть первый бросит камень! Да и иные маститые мужи большую прыть в будуарах проявляют чем на государевой службе... А может слишком умны они, чтобы яйца в одну корзину-то класть. Мало ли как повернется... Одно дело-сатрап, а совсем другой разворот – радел за народное благо, смотрел зорко, да лишнего не видел...
Впрочем, Вы очень строги ко мне и явно преувеличиваете мои скромные способности.
-Я всего лишь женщина, которая хотела любви, счастья и не только для себя. Из народолюбцев, как Вы изволили выразиться. Ибо Господь велел нам возлюбить ближнего своего !
Да, грешна, многие были рядом ! Так и в толпе можно быть одинокой и неуслышанной. В этом цокающем языками, хлопающем в ладоши, блестящем моноклями, восторженном многолюдье.
Хотелось, чтобы видели во мне не раскошную безделушку и даже не изощренного партнера по шахматной партии, а человека, женщину.
Просто по-бабьи прильнуть к сильному плечу ночью хотелось, верному. Выговориться, всплакнуть, после дневных шумных славословий. Как императрице Екатерине Великой...
Ночного императора не хватало. Да... Нескромно, банально, вечно.
Вот только, пожалуй, Федор Васильевич, матрос, как Вы его называете, и приголубил, ничего не просил, то что хотел брал молча, без спроса, а еще больше готов был дать. Широкая у него душа, безбрежная, как синее море...
Крестик серебряный вот мне подарил, черненный, искусной работы, на груди он у меня, а может и еще что ...
Я вот тоже отдариться хотела, платочек батистовый вышила.
Я всем людям, кто были мне когда-то дороги, палаточки вышиваю. С юных лет так повелось.
У Вас вот тоже платочек батистовый в кармашке сюртука вложен.
А грехи свои тяжкие в монастыре отмолю.
Прощайте, Дорогой друг, и не поминайте лихом!
Под утро, перед самым рассветом, к экипажу вышла пара: купчина пузатый с окладистой, тронутой проседью бородою, с толстой золотой цепочкой, торчащей из желетного кармана и дородная, нарумяненная купчиха. Чета важно погрузилась в качнувшийся на рессорах экипаж и тверезый Савелий крепко дернул поводья привычной рукой.