Тель-Авив – Москва, Москва — Симферополь. Вместо прежних двух часов полёта, не включая пересадки, цельных шесть.
Шереметьево встретило хмурыми лицами людей «эконом-класса», которым цены в аэропорту не позволяют купить чашечку кофе, чтобы взбодриться.
Прислушиваюсь к разговорам людей, летящих в Крым. Всё-таки обстановка нервная, стабильности в мире нет, ибо «враг не дремлет». Женщина, живущая в Симферополе, рассказывала, как старики, дети и даже прикованные к постели больные, услышав из репродукторов: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой с фашистской силой тёмною, с проклятою ордой», пришли голосовать за независимость от незалежной. «Теперь фашисты не придут на нашу землю. Мы уже Россия», – с гордостью подытожила милая женщина.
«Ну и как в России?» — спросил я. «Не хуже, чем на Украине», — огрызнулась крымчанка и уставилась в иллюминатор.
«Может, теперь туалеты станут если не бесплатными, то хотя бы чистыми», – подумал я. В прошлом году в одном из местных сортиров пол был залит такими неровными лужами и сомнительными препятствиями, что, даже воспаривши над дыркой в полу, всё равно можно было испачкаться.
Надежда не вполне оправдалась, я таки вступил хоть и на священную, но не вполне очищенную крымскую землю.
Местный парень буквально за копейки согласился довезти до Севастополя. В принципе, я человек бывалый: путешествовал в разных странах с высоким уровнем опасности, прошел парочку израильских войн. Выживший под бомбежками и прицельным огнем снайперов, я закрыл глаза и стал истово молиться.
Мою просьбу ехать чуть помедленней, не вылетать через сплошную на встречку, иногда посматривать на светофоры, половина которых всё-таки работала, водитель недоуменно проигнорировал. Лишь потом до него дошло, что я таки не совсем русский и не в восторге от быстрой езды по разбитым дорогам.
Молитва помогла, мы увильнули от очередного грузовика и прикатили в буквальном смысле с ветерком (почти все машины без кондиционеров) в очень красивую сверху и чрезвычайно древнюю снизу Балаклаву.
Бросив вещи, я пошел в Балаклавский супермаркет. Он оказался почти пустым, несмотря на то, что местные лихачи, не поменявшие украинские номера на российские, мотаются в незалежную за продуктами, чтобы накормить независимую.
Как ни странно, исчезли постоянные обитатели местного базара – ханурики и алкаши. Мне потом объяснил один, пострадавший от ментовского «беспредела» новой власти, запойный абориген: «Видят падлы, что человек расслабляется, ставят на бабло, штраф. Никакого сочувствия» (слова привожу не дословно, чту закон о запрещении мата).
Аллилуйя! Теперь Крым, сердце Руси, исконная земля древних русичей, – если судить по типичным названиям поселков, таких как Бахчисарай, Инкерман, Балаклава, Коран-Эли и, конечно же, Османчик, — будет крепко стоять на ногах!
В прошлый визит, уже в доисторические времена, меня ужаснул запах какого-то странного напитка, которым несло практически от всех, включая беременных женщин и грудных детей. Однако теперь всё изменится – никакого порошкового пива, только ароматы «Золотой балки» и благородных крымских коньяков. Но вечером, плутая в темноте, выйдя на романтически подсвечиваемую фонариками мобильных телефонов набережную, почувствовал, что народ еще недостаточно крепко стоит на своих двоих, всё норовит присесть, прилечь, пристать.
Не всё так быстро, Москва не сразу «строит». Человеку тоже нужно время, чтобы гордо расправить плечи.
Идем по полям, лугам, мимо Генуэзских башен, воздух сказочный, вид божественный, путь до Ближака (название ближайшего пляжа) неблизкий, но с каждым шагом и вдохом чувствуешь, как наполняешься здоровьем. Ощущаешь истинное блаженство от местного многотравья. Несколько раз останавливаемся, вновь и вновь наслаждаясь красивейшими видами балаклавской бухты и строгими скалами мыса Айя.
Спуск с горы на пляж остался прежним, крутым и опасным. Лестницы, по-видимому, роскошь куда дороже, чем порванные джинсы и разбитые коленки.
И вот я уже полёживаю на горячей гальке, поясняю для пошляков, это прибрежные камешки, а не муза Сальвадора Дали. Море идеальное – чистое, глубокое, малосоленое, с вполне дружелюбными медузами, которые прониклись тем, что я один из немногих туристов и уж точно единственный интурист.
По своему обыкновению, увлекшись кроссвордом и будучи не в силах отгадать слово, попросил помощь пляжа. Откликнулась добрая женщина, бежавшая из Донецка в Ростов с двумя внучками от обстрелов родной армией и беспредела местных бандитов. Пересказывать в шутливом тоне события, очевидцем которых она была, не представляется возможным, поэтому прерываю своё повествование…
(2014 г.)