Витязь. Глава 24. Возвращение и вместо эпилога

 
Пётр вновь очутился в своей комнате, переместился сквозь коридор времени, и времени этот переход немного занял, но ощущение теперь были совсем другие. Он ощущал всё. Все звуки стали другими, ярче и чётче. Он понимал даже звук снежинок, их шепот, понимал о чём они разговаривали. Под карниз попал паучок и он слышал, как он ворчал на него. Каким-то манером, коридором ли он его подцепил из прошлого летнего тепла, и теперь он мёрз, старался найти более тёплое место.

Пётр улыбнулся, произнёс.
– Извини дружок, не я, а ты оказался на моём пути, вот таким же манером, возвращайся назад. Об этом я как-то и не подумал. Надо исправить.
Он встал на середину комнаты и произнёс.
Всё мое, остаётся со мною, всё чужое возвращается в своё пространство и время. Старт! Пуск!
И хлопнул в ладоши. Прислушался, почувствовал звон, портал возврата заработал. Почувствовал, как закружились снежинки, оглянулся на окно, там так и было, вихрь снежинок крутился.

– Так, интересно который час и сколько времени я пробыл в прошлом? Позже, всё позже. Позже буду всё анализировать. Хотя, что значит анализировать? Анализировать – значит разделять, а мне объединить усилия, я уже  вступил в сотворчество с Божественным миром. Так, что Пётр-Пересвет оставь свои умствования, хорошо? – Произнёс иронично сам себе Пётр, и тихо рассмеялся, продолжил. – Я дома. Наконец-то!
Он прислушался к тишине, ему казалось, что слышит тихие шаги. За окном ещё было довольно темно. Он посмотрел на часы, лежащие на прикроватной тумбочке, на дату. Показывали следующий день, как ночью он ушёл в портал, и показывали начало восьмого утра.
Декабрь, что же ты хочешь, ночи длинные, а дни короткие, а у меня значит, несколько дней прошло в посещении прошлого, а здесь всего несколько часов. Интересный момент. Вообще-то я не знаю, сколько я там провёл времени. Там в пространстве, где я находился, не делилось на день и ночь, там постоянно был день. Но по ощущениям, когда шёл за черту, и пробыл там, прошло много времени. А может и всего лишь час. Как вычислить?

Да никак. Для чего мне это? Мне предоставили совершить мои деяния вне времени. И неважно, какие были прыжки и полёты. В первый раз, что ли? Но если посмотреть, так такая битва, как с Сантией и её войском было впервые. И хорошо меч Пересвета был со мной, да асуры помогали.
Так и не зря же меня Вера Белизаровна препровождала в глубокий Род, к Пересвету.
Здесь и нужны были знания. и сила Пересвета. Без них я не попал бы на встречу с Сантией, а так же к Древу Рода.
И, как долго шёл к Древу Рода, и вокруг озера, это всё мелочи, и тем более я много получил для себя или для Пересвета, Хотя Пересвет и так много знает, скорее всего, для души. Так Душа и Пересвет едины. Или нет? Осознаю, едины.
В быстроте сверкающей и пролетели часы, а чем являешься ты, Душа моя? В деяниях свершённых и в удовлетворении, ты славное видение, что соткано из ярких мыслей и непродолжительных эмоций, Похожая на яркий танец светлячков,  так ты спешишь через ночь, танцуя, искрящийся фермент в залитой солнцем жизни, спешишь в жизнь вечную. Как ты думаешь? Мы пришли?
Ведь всё возвращается в глубины вечного Ничто,  оно созидающее. В нём исчезают и возвращаются. А глубина для нас находится здесь. Да именно здесь и сейчас.
Дорастёт ли человечество до знаний предков-богов. Ведь знания действительно есть на земле, но такому населению не откроются эти знания, пока не раскроется их сознание в едином Духе.  Интересно, сколько ещё, таких как я в нашем мире? Не один ведь я, нет, нет, естественно, такие есть ещё, и таких, как я много. На этом уровне, возможно чуть ниже, а есть и выше, и это так. Возможно, встретимся когда-нибудь.

И что я вновь в мысление ударился?
Он оглянулся на окно, там по-прежнему ещё темно, но он слышал все звуки, окно плотно закрыто, не проникало сквозь него ничего, но Пётр слышал, даже шепот снежинок падающих так густо. Пётр смотрел на падающий снег, искрящий при свете фонарей, и тут какое-то явление, как порыв ветра крепко тряхнул Петра и всё окружающее его пространство комнаты. И ему показалось, что пол под ним начал проваливаться, или растворяться, он оказался в пустоте.

– Эй! Опять? Дайте хоть с семьёй увидеться.
Чуть ли не в голос вскричал Пётр. Его резко рвануло, а он, раскинув руки пытаясь за что-нибудь уцепиться, и отчего-то  крепко зажмурился. И его плавно и мягко покачивало. Иногда вдруг резко встряхивало. Потом снова покачивало, так же мягко и плавно.

Что это? Я вновь куда-то  попал? Куда же, в конце концов, я попал?
Но вот со зрением у него тоже случился переворот, и он увидел это многомерно, как всё троилось, и множилось вокруг. И вдруг нет ничего. Удивительно, но чисто и пусто. Пустота. Полная пустота космическая и ни звука.
Как? В космосе ведь есть звуки. – Сфокусировал взгляд и вновь явилась явь.
Интересно! И вновь посмотрел пространно, увидел падающий снег, и он ярко искрил на солнце.
Солнце? Откуда? Темно ещё.
А он сам парил снежинкой, какое-то мгновение было такое явление и затем вновь пустота. А он растворился. Себя он чувствовал, но его нет. Он ощущал пустоту и через какое-то время вернулся в прежнее положение.
Интересное явление, я есть, и меня нет. Но я есть, я существую

Откуда-то послышалась песня, тихо, но ясно слышались слова.
«Будем жить в поселке пока, что небогатом, чтобы все богатства взять из-под земли».

Вот, вот, человек всё всегда берёт у земли и природы. И никто не думает, что, взяв, нужно и отдать что-нибудь равноценное. Вот и понабрали, всю природу изгадили, местами уничтожили, и спасибо природе не сказали не говоря о восполнении её. И равновесие в мире нарушилось. А вправе ли мы, человечество, оставлять на последнем плане заботу о жизни природы, как что-то второстепенное и неважное? Нет, а всё больше великих задач и свершений, и всё меньше тепла и любви. Порой человек и себя слышит. И от того всё меньше понимает, ради чего весь этот прогресс. Вот ради чего? Да и о жизни так таковой не задумываются. И сама жизнь для них  ради чего.

Так и, что мне эти мысли лезут? Веда проснулась, а здесь у меня какой-то поток мыслей.
Он ещё раз взглянул в окно
Красиво, но нам на прогулку сегодня идти, так, что прекратите свой бурный танец, лишь пусть будут медленно падающие пушистые снежинки.
За окном снег стал замедляться, а Пётр продолжил.
Веда проснулась, я чувствую и вижу и сейчас она войдёт ко мне. Это счастье моё и награда моя. И как там ещё Пушкин писал?
Что русская женщина любимая, которая терпеливо ждёт и Валькирией взлетает, чтобы уберечь своего любимого, отгоняя голос Карны зовущей души воинов к себе. А воину вернувшему домой, это лучшая награда, обнять любимую женщину.
Произнёс Пётр, и шагнул к двери, протянул руку, открыть её, но она уже сама открылась и в неё вихрем влетела Лиза, и мгновения не прошло, как она оказалась у него в руках, а её руки обвили его шею.

– Петя. –  Только это она и успела сказать, как они слились в поцелуе, да в таком, который переходил в необыкновенную горячую фазу. Но вскоре от  продолжения яркого поцелуя в горячую фазу, их спас сын. Он вбежал вслед за Лизой в комнату с криком

– Папа, папа, наша мама принцесса, самая настоящая.
С трудом, сквозь шум в голове, услышал Пётр, он оторвался от сладких губ Лизы и под её смех спросил.
– Что? Какая принцесса?
– Настоящая, папа, самая настоящая. Вот смотри.
И малыш показал горошину и продолжил с восторгом рассказывать. –  Я проверил, папа. Я знаю, в сказках принцесс так проверяют, настоящая она или нет. А бабушка Оля мне сказку читала вчера ещё днём. И я на кухне у бабушки Нины спросил горошину, и подложил под матрас мамочке. Она всю ночь плохо спала, ворочалась и плакала. Вот, значит это горошина ей сильно, сильно мешала, значит, настоящая принцесса.

– Тише, сыночек, всех разбудишь. Бабушки спят ещё. – Произнёс Пётр.
– А никто и не спит уже давно. У нас рано встают. – Произнесла Лиза.
– Мам, а синяк от горошины остался?
– Ой, радость моя, я ещё не смотрела. Позже осмотрю себя. Хорошо?
Лиза хохотала, с ней рассмеялся и Пётр, подхватил сына и подбросил к потолку.
– Ура! Наша мама принцесса!  Папа, ещё кинь меня вверх.
– Что это у вас так весело с раннего утра?
Услышали они голос Андрея Ивановича. Возле раскрытой двери стояли все три бабушки и дедушка.
– Наша мама принцесса. – Ответил Пётр. – Доброго утра всем.
– Дедушка, я к тебе. – Протянул руки Сашенька к деду.
– Я за тобой и поднялся, перед чаем ещё и поиграем.  Ответил дед, беря внука к себе на руки,
– В железную дорогу? Я буду машинистом, а ты, дедушка, стрелочником.
– Стрелочником, так стрелочником. – Смеялся дед, спускаясь по лестнице с внуком на руках.
Бабушки тоже пошли вниз, а Лиза шепнула Петру.
– От тебя так пахнет рекой и какими-то цветами. Умм! Купальница, её аромат. Богиня Купайлица насажала везде свои любимые цветы, где ступала её нога. Красивые?
– Я не знаю, какие это цветы, там и на берегу и даже у кромки воды, почти в воде росли цветы,  такие жёлтые. Ну, да, вспоминаю, красивые.
– Вот ты ими и пропах, мне нравится. – Смеялась Лиза, – Я переодеваться.
– Постой Веда. –
Успел лишь произнести Пётр, но Лиза выдернула свою руку, мгновенно скрылась в своей комнате. Пётр шагнул за ней, но остановился.
– Дааа! Творения слияния у нас вероятно ещё не скоро будет.
Смущённо улыбнулся он и вернулся в свою комнату. – Что же, придётся подождать. Подождём. Главное мы вместе.

И вскоре уже были в столовой, где по полу с удовольствием ползали дед и внук, запуская поезда по железной дороге.
За утренним чаем сидели долго, разговаривали, порой Андрей Иванович играл с внуком.
– Лизонька, во сколько детский праздник? – Спросила Ольга.
– В одиннадцать, бабуль, но пойдём пораньше, погуляем в парке. Да? Петь?
– Прогуляемся. – Ответил Пётр. – На снежные горки?
– Можно и на горки зайти, Сашенька прокатиться.
– Тогда собираться, одеваться. Благодарю за завтрак.
Произнёс Петр, вставая из-за стола и спросил. – Я сегодня отдыхаю? Так, Вера Белизаровна?

– Да, Петя, отдыхай, разбор по полётам оставь, позже всё, сегодня у тебя другое. Предоставь время и семье. Семья, всё-таки это прекрасно, особенно когда всё стало гармонично. И вам пора быть вместе всегда.
– Благодарю. – Ответил Пётр и посмотрел Лизе в глаза, в них он увидел счастье. Их общее счастье. И это его порадовало.
И вскоре они уже шагали по заснеженной улице, и снег падал пушистыми хлопьями. А затем снег прекратился, и засветило яркое солнце.
И так они погуляли в парке, Сашка прокатился с маленькой горки несколько раз и пошли на праздник, где Пётр с удивлением смотрел, как Сашка моментально стал своим. Познакомился со всеми детьми, подходил ко всем  детям и взрослым, и всем говорил.

– Я, Саша, я пришёл знакомиться и дружить.
От его весёлости, заражались весёлостью и без того весёлые дети. Стало сразу шумно, отчего-то детям каждому захотелось с ним играть. Но взрослые ведущие-затейники быстро навели порядок, пригласили всех детей в хоровод.
– Я его таким впервые вижу. – Удивлённо произнёс Пётр. – Там, в детсаду, почти никогда не веселился, и не любил участвовать в таких играх.
– Петя, он вернулся домой, как ты не понимаешь, вернулся в жизнь.
– Да, да, вероятно это так, Веда.
– Лиза, называй меня при людях Лизой. – Улыбнулась Лиза.
– Хорошо, Лиза, так Лиза, но Веда мне больше нравится.
Ответил Пётр, и взял её руку, подтянул её к своим губам, поцеловал.
– Мне тоже, особенно, как ты говоришь это имя с такой нежностью.
Шепнула на ухо ему Лиза.

– Лиза! Привет! – Услышали они возле себя голос.
Это была Алёна, подруга и одноклассница, она тоже привела на праздник свою трёхлетнюю дочку.
– Привет, Алёна, Верочка, приветик малышка.
– Скажи, Лиз, как ты умудрилась прятать от всех своих прекрасных мужчин? Вот сына-то как? Вроде бы почти всегда была у всех на глазах.
– Уметь надо. – Ответила, улыбаясь, Лиза.
– Неужели в тот год, когда ты, как бы жила у бабушки.
– Думай и гадай, вот фантазии у всех разыграются. Тихо смеялась Лиза.
– Лизка, рассказывай.
– Алён, не здесь же. В другой раз.
– Я думала, что уж одна я так скоропалительно вышла замуж, и почти тут же развелась, а оказалось и ты. Да ещё так умудрилась спрятать от всех.
– Одно отличие, Алён, я не разводилась. – Смеялась Лиза. – Что, у всего посёлка шок?
– Почти у всего. Да ещё какой! Столько разговоров. – Ответила Алёна
– Представляю. – Лиза тихо рассмеялась. – Сашенька. – Позвала Лиза, пробегавшего мимо них Сашу с каким-то мальчиком.
Сашенька быстро прибежал, и спросил.
– Что, мама? Говори быстрее, меня ждут друзья.
– Познакомься с девочкой Верочкой и возьми её с собой в хоровод. Верочка тоже здесь никого не знает. Ответила Лиза.
– Хорошо, мама, а я уже знаю всех. Давай руку, Верочка, меня Саша зовут, идём в хоровод.
Совсем по-взрослому произнёс Сашенька, взял девочку за руку, и повёл её к ёлке в хоровод, вызвав улыбки окружающих.
– Похож на тебя, похож, не совсем, но глаза твои.
– Естественно, ребёнок и должен быть похожим на родителей, знакомься, Алёна, это мой Петя.
– Копия Денис Егоров. –  Удивилась Алёна.
– Нет, Алёна, они разные, но братья.
– Привет, Петя. – Произнесла Алёна и протянула ему руку.

Пётр просто кивнул, чуть пожав ей руку, и больше никак не реагировал, он ещё в удивлении, от того, что только сейчас заметил, что у Сашки глаза действительно, как у Веды. А раньше были голубые. Ведь были же! В младенчестве у него глаза менялись, были то голубыми, то зелёными. Он удивлялся и спрашивал Надежду Петровну.
«Такое возможно?»
«Возможно. Отвечала она. Как выберет свой цвет, так и останутся».
«Но были же голубыми. – Удивлялся мысленно Пётр. – А может, и это для  меня так было? Что с памятью моей было?»
Думал он, не слушая, о чём говорили Лиза с подругой.
Но детский праздник был весёлым, он отвлёкся от дум своих, и увлёкся праздником,  где участвовали и папы, и мамы в разных играх.
Сашка был в восторге, как и Лиза. Петру понравился праздник, где были почти настоящие Дед Мороз и Снегурочка. Артисты из театра играли прекрасно, как и другие персонажи праздника. И главное борода у деда Мороза была настоящая, не искусственная и блестящая. И коса у Снегурочки, как сказала Веда, тоже настоящая. Настоящая русская красавица.

Возвращались домой в великолепном настроении. Сашка пыхтел, но сам нёс коробку с подарком приличного размера, что подарил дедушка Мороз. Конечно, он сразу её раскрыл и посмотрел, что там, но вытаскивать не стал, решил дома рассмотреть красивую красную машину. Он ещё волновался, что снег может засыпать подарки, которые ещё Дед Мороз принёс и положил под ёлочкой на улице. Её указал дедушка, пред тем, как они уходили на праздник, и сказал,

– Сашенька, вот под этой ёлочкой обязательно найдёшь подарок, что принесёт дедушка Мороз. Там и мама твоя с малых лет тоже находила подарки от деда Мороза. Думаю, и дедушка Мороз знает, что ты живёшь здесь, и обязательно принесёт и тебе подарок.
– Ураааа! У меня будут ещё подарки? А если их снегом закроет? –
Заволновался Сашка.
– Так мы с тобой откопаем, у нас есть лопаты. Вот придёшь с праздника, и пойдём с тобой смотреть. Ответил Андрей Иванович.

Вот и сейчас он торопливо вышагивал домой, видя, как опять стал падать снег и вдруг действительно засыпет подарки и тогда их не найти, копать надо. Вздыхал маленький Сашка.

А уже дома, войдя в калитку, в соседнем дворе они увидели Дениса, полураздетым  стоящим в снегу, раскинув руки и смотревшим в небо.
Лиза остановилась, а Пётр увидел Дениса, заволновался, в горле у него пересохло, и не знал, что и сказать. Что и как будет. Даже говорить трудно стало, горло сжалось. Знал что пора уже Денису пробудиться, но что произойдёт, не ведал.
– Лизочка, я сейчас вернусь, что-то очень пить захотелось. Или вместе уйдём в дом. Мне надо сейчас встретится с Денисом, или подождать?
Хрипло произнёс он.
– Иди Петя, попей тёплой воды и возвращайся, надо это до конца пройти. Не волнуйся, всё будет теперь прекрасно. Возьми Сашенькин подарок, занеси домой.
Она увидела, как малыш оставил на дорожке свой подарок, в сам побежал к ели. И уже оттуда послышался радостный возглас
– Ура!
– Интересно, что там Андрей Иванович положил? – Спросил Пётр и улыбнулся.
– Там не только папа, но и твой папа принёс подарок и положил. Только, что, не знаю. Наши папы разговаривали, я видела.
– Да? Не знал. – Хрипло произнёс Пётр.
– Когда тебе было знать, Петя, у тебя были дела. Я и так думала, что ты не успеешь с нами сходить на праздник. Бабушка и Род загрузили тебя пополной. Но успел. Иди, ты пить хотел. А я с Сашенькой побуду.

                ***
А Денис?
Денис, когда ещё спал, все эти дни, как и говорилось ранее. Но на последнем этапе спал и видел сон. И кто-то в этом сне звал его.
– Денис! Денис! Денис любимый, где ты?
Часто повторялось ему, и он шёл на этот зов, там во сне.
– Марина. – Шептал он, и только он протягивал руки к ней, как или она исчезала, или его утаскивало в другое место. А он старался к ней вернуться.
И ещё один голос звучал у него перед самым пробуждением.

– Проснись, Ведрус, проснись, посмотри, как по тропкам твоим молитвы плывут, то предков молитвы, выстилают твой путь, где надежда застыла, любовью позабытой. Ты проснись и шагни, это путь твой домой, то родная душа твоя, чистоту сохраняя, всё же выстоять смогла, просыпаясь от тяжкого сна. Тебя будит она, просыпайся, Ведрус, осознанием с радостью освещай теперь путь. Путь себе и другим, тебя ждут, Ведрус. Ждёт любовь твоя, она ищет и ждёт тебя, но не может найти. Просыпайся скорей и путь ей освети.

Эти слова звучали и звучали в сознании Дениса, а он не мог ещё проснуться, и снова  послышалось очень громко.
– Проснись!
Наконец Денис очнулся, ещё не открывая глаз, он чувствовал сильный свет, он ярко светил ему в глаза, что не мог открыть их. Осторожно открыл глаза,  часто моргая, свет был обычный, дневной. И окончательно проснулся, осмотрелся, в комнате никого не было, он посмотрел на часы, висевшие над диваном, и мирно отсчитывали время, секунда за секундой и им было всё равно, что творится в мире. Стрелки придвигались к трём часам полу полудня.
– Ого! Долго же я спал, день-то к вечеру движется. Так долго я ещё никогда не спал.
Еле слышно, даже для себя, прошептал он.
Его обоняние сразу же почувствовало вкуснейшие запахи, что проникали из кухни, но желудок ещё молчал. Он осторожно сел на диване спустив ноги на пол, в голове немного шумело, осмотрел себя, удивился.

– Когда это я успел переодеться?
Но более мысли не возникли, лишь не большой шум в голове, он посидел, приспосабливаясь держать себя, откинувшись на спинку дивана, чувствовал свою слабость, и что было с ним, ещё не мыслил.

«Вероятно, нечем мыслить, наверное, все мысли остались там, во сне в той жизни. И ладно».
Подумал Денис, но сейчас не хотелось думать о том, что с ним происходило. И всё это анализировать не хотелось.
Откуда мысль пришла «Анализировать, это разделять».

А ему вовсе не хотелось анализировать, а хотелось воспрять. Воспрять духом, и летать, летать, как летал там, во сне и только, что приземлился перед самым пробуждением. Кто-то звал его по имени. А кто не помнить, голос знакомый. Там было хорошо, а здесь накатила слабость тела. Хоть тело ещё дрожало, но он чувствовал внутри какую-то радость.
А там он видел, как он стоял на самом краю пропасти, и бумеранги били в лоб, в затылок, да ещё какие. Не увернуться.

– Оказывается, накопил я много в своей ещё и как бы и не длинной жизни.
И это так, то, что он генерировал всю свою жизнь, негатив в разном виде зла и обид в накопленных проступках достигли  такого фазового перехода материализации локального состояния атомного взрыва, касательно всех деяний и аквариум взорвался.
– Да-а-а. Мой аквариум взорвался и бумеранги запустились.

И так есть, бумеранги запустились, включилась цепочка случайностей, которые привели к логичному завершению, которое он увиден в своих метаниях, ловя каждый бумеранг, и где ему проявились законы вселенной.

– Да-а-а! Так вот. А в мире всё закономерно, зло запущенное мной, ко мне и вернулось. Оказывается, я действительно в реальности стоял на самом краю пропасти. Вот эта жизнь! И отчего я не слушал советов бабушки и брата? Но я выстоял там. Выстоял?
Спросил сам себя, вспоминая чьи-то руки, удерживающие его на краю обрыва, а порой и прикрывали.
Чьи это руки были? Лицо Лизкино видел. Всё-таки она была там со мной. Была, но действительно предназначена она другому, не мне. Трудно было, не понятно мне, справился ли бы я там один. Трудно, а значит и здесь, как было трудно, но я вернулся в жизнь. Ещё одно лицо виделось ему, и он было для него родным и любимым.
«Марина!» Озарением мысль возникла в его сознании.
Сердце его не умещалось в груди, и он радовался. Радовался от того, что остался жив. И как ему не хотелось вспоминать, что было в этом сне, сегодняшняя настоящая реальность, и она вдруг стала совсем другая, весь кошмар навязанным старым миром, системой  и сам привлёк их в свою жизнь, растаяли, растворились,

Так, кто же мне помогал?  Лиза или Марина? А может ещё кто-то?
Но мысли улетучились, и он сидел и молчал, мысли действительно не возвращались, произнёс.
– Я ещё подумаю над этим, полностью надо осмыслить, а пока…..  А что пока? Не знаю.
Он осмотрелся, возле дивана стоял столик и на краю столика, ближе к дивану стоял бокал накрытый блюдцем. Денис потянулся к нему, приговаривая.
– Бабушка и чай для меня приготовила. Здорово! Вкусным чаем поила меня бабуля. Никогда такой не пил.
Он сидел и пил мелкими глотками вкусный чай, пахнущий лугом и лесом, солнцем, полный бокал солнечного лета. И осознал, что эти кусочки насыщенного лета и солнца в чаях, которыми его поили вовремя разговора в тех кошмарных снах, спасали его.

А вот с кем я разговаривал там? С Богом? С совестью? Может моя душа? Душа, которая, как всегда уверяла бабушка, самая высокая точка её связана с самим Богом.
Размышлял и пил тёплый чай, сделал несколько глотков, у него вообще исчезла охота что-то вспоминать и осмысливать.
– Ладно, об этом потом, надо почувствовать этот мир в живой жизни, как говорила Лиза во сне моём кошмарном. Ведь удержала же меня, не упал в чёрную пропасть. – Произнёс он шепотом, а сердце забилось ещё сильнее, как возникла перед глазами эта чудовищная пропасть, и он от этого видения даже рукой  отмахнулся. –
Надо ещё и воздуха свежего вздохнуть. Мама плакала, надо успокоить.

Выпил, поставил пустой бокал на столик, встал,  и, пошатываясь, вышел из комнаты, но пошёл не на кухню, а вышел из дома, как был босиком и в одних брюках. Чуть ёжась от морозного воздуха, он прошёл на середину двора и, утопая по щиколотку в снегу, удивляясь, что ногам оказывается совсем не холодно и телу стало тепло. Он стоял, наслаждаясь этим состоянием, затем раскинув руки, вдохнул морозный воздух с мешанный с разными ароматами и хвоей, что шло от небольшой ели, усыпанной снегом и дымом, выходящим из трубы.  Он посмотрел в голубое небо и вновь делал медленно вдох и выдох, он ощущал единение с природой, с землёй, хоть она укрыта снегом.
– Совсем другой мир. Надо же!
Произнёс он, и потянулся всем телом вверх. Память о счастье и о любви прекрасным образом возродилась в нём. Он почувствовал наполненность в груди чистого воздуха и сладкая нега разлилась. Он почувствовал наполнение силой его организма, тело просто наливалось силой.  И сильное желание жить, проявилось в нём ещё сильнее, что-то из глубины души прорывалось в нём, и он дал этот выход, расслабился и произнёс.

– Здравствуй день новый, здравствуй жизнь, я вернулся, и желаю жить чисто.
Он чувствовал, что он сейчас другой – настоящий, и ощутил такой полёт сердца, что ему казалось, что сам сейчас смог, взлететь и парить в воздухе, как птица. И даже посмотрел на руки, которые так и держал раскинутыми.
А вдруг они превратились в крылья?
 
Он счастливо рассмеялся, почувствовал, как по всему телу распространяется бурлящий поток энергии. Снизу вверх и сверху вниз, заполняя его до краёв, и он вновь рассмеялся, представил, как он взлетает в небо. И в груди разлилось такое чувство, что всё ему будет по плечу.
– Хорошо-то как! – Воскликнул он радостно. – Мои чувства проснулись.
Что-то почувствовал слева от себя, он посмотрел в ту сторону и увидел во дворе соседей, Лизу. Она стояла с Сашенькой возле ели и что-то тихо ему говорила. Денис обрадовался такой встречи и радостно произнёс.
– Лиза!? Лизавета, доброе утро, о-о-о, наверное, день.
– Конечно доброе, и для тебя доброе. Добрый день, Денис.
Улыбаясь, ответила Лиза.
Денис пошёл по сугробу к забору, радостно улыбаясь, говорил.
– Как в давние времена, хоть поговорить возле забора.
И не слышал, как его окликнула испуганным голосом его мать.
– Денис, ты куда?
– Денис, куда ты по сугробу? Калитки же есть. – Произнесла с улыбкой Лиза.
– Да? Можно в калитку? Да, я просто хотел сказать тебе спасибо.
– За что? Денис?
– За вправление мозгов моих на место.
– Да я и не дотрагивалась до твоих мозгов,
– Не дотрагивалась. Да. А вправила, спасибо, Лиз. Мои мысли, Лиз, слышишь, я слышу музыку, Лиз, и мысли мои они в унисоне звучащей в сознании мелодии, такой необычайной и красивой. Лиз, а друзьями будем?
– Это от тебя зависит, Денис.

В это время из дома вышел Пётр. И Денис радостно помахал рукой, произнёс.
– Петька! Петь, привет. Как дела? Вижу всё прекрасно. Ты уже поселился там, на веки вечные? Ну и молодец же, ты!
Но увидел прямой и строгий взгляд Петра, продолжил.
Петь, я рад за тебя, правда, правда, давай мириться. Жизнь, она такая, как она есть. Я там…. – Он поднял руку и покрутил ею в высоте, продолжил.
Там, где я был, там мне всё открылось, я всё видел, Петь, прости. Я понял, Лиза она тебе предназначена навечно, не мне. А мне другая, ты знаешь её, Петь. Знаешь?
– Знаю, Денис, знаю.
– Марина, она меня так любит, я видел, теперь мне её найти надо.

И Денис перепрыгнул через забор, увяз по пояс в снегу, пошевелился, упал плашмя, зарываясь в мягком снегу. И голый его торс сразу загорелся, снег налип и таял на нём, Наконец-то, освободился, встал, и высоко поднимая ноги, вытаскивая поочередно из снега, шагал к ним, наступал красными от холода ступнями и радостно улыбался.
Переваливаясь из сугроба упал на расчищенную площадку от снега, утоптанную и твёрдую.
– Петка-а-а! Дай руку.
Петя подошёл, помог подняться, посмотрел ему в глаза, увидел глаза брата, лучились счастьем, радостью и чистотой. В них уже не было того, что он видел раньше, чистота сиянием лилась из глаз. В них сиял свет. Обнял его и тихо произнёс.
– С возвращением брат. Я рад Денис, твоему преображению.
– Петька, я получил целый комплекс энергий, дарованный мне Богом нашим.
– Кем? – Спросил его Пётр. Денис говорил быстро, просто окончания слов не слышались. И он повторил уже медленнее.
– Богом, космическим Разумом. Он даровал мне ещё при рождении, да по глупости растерял, а теперь мне вернулся весь этот комплекс.
– Комплекс? – Удивлённо спросил Пётр.
– Я не знаю, как это назвать, вот и назвал так. Петь, но ощущаю всё. Пока не могу объяснить, всё живое здесь.
– Объяснишь. – Произнёс Пётр и обнял брата.

Денису стало так радостно от объятия брата, от его слов, впервые после раннего детства, ощутил связь брата. Внутри загорелось, и он понял, это их  близнецовая братская связь возобновилась, которую Денис откидывал от себя раньше. Петя-то её всегда ощущал,  поэтому и всегда старался ему помочь, но последний проступок Дениса пять лет назад всё окончательно испортил, и они выпали из жизни друг друга на целых пять лет. И вот теперь вновь пошло соединение. Они стояли ещё в обнимку, как пошёл снег, лёгкий, пушистый большими хлопьями осыпал их. Снег прилипал к братьям, словно заворачивал их в себя, как  белой простынёй.
И слышался радостный возглас Лизы.

– Снег! О, радость моя, смотри, снег какой идёт, Сашенька, смотри, как снег  осыпает папу и дядю Дениса,
– Снеговики, сейчас будут живые снеговички. – Радостно смеялся Сашенька.
– Петя, мне надо найти Марину.
– Она с Надеждой Петровной.
– Надежда Петровна, это кто?
– Наша соседка, квартиры рядом были. Помнишь?
– Не помню.
– Няня моего сына, думаю, они скоро приедут, Надежда Петровна обещала.
– А Марина?
– Марина, она одно время жила с нами, потом убежала искать тебя, сейчас она вернулась. Дальше не знаю, может быть, с родителями помирилась, но думаю, она осталась у Надежды Петровны. и сейчас там, идти ей некуда, там и ждёт тебя.
– Меня искала? Марина искала?
– Да, Денька, искала.
– Значит, мне всё верно приснилось? Я видел её, но ей там было плохо, очень тяжело ей было.
– Там по-разному было всем, порой каждому было плохо и тяжело, теперь всё изменилось.

– Петя, ты разумный? Столько времени держать брата босым на снегу. – Услышали он голос Андрея Ивановича. – Быстро в дом. Тем более гости заждались вас всех. По окнам вон мечутся.
– Какие гости? – Спросил Пётр, оглядываясь на окна, но никого не увидел, лишь в одном окне дёрнулась штора.
– Как только вы ушли на праздник, к нам гости приехали. Заходите сейчас всех и увидите. И этому охламону согреться надо, как его показать гостям таким? Невеста обомрёт, ноги как у гуся, красные.
Ответил Андрей Иванович. И подхватил Дениса под руку, повёл в дом. Мельком взглянув на соседний двор, и увидел Людмилу и Григория во дворе, и на крыльце стояли бабушка и Сергей. Они  удивлённо созерцали картину, происходящую во дворе соседей.
– Людмила, неси ему одежду, и сами все до единого приходите, да одежду не забудь для Дениса. Что же ему, полуголым перед невестой предстать? Григорий, сватовство продолжается, приходите. Слышишь, Григорий? Ждём вас сватами. Жениха я увожу.
– Сватовство? Какое? Кого сватать-то? – Удивился Григорий.
– Невесту конечно. А кто она такая? Сейчас и узнаете, дядя Гриша. Не задерживайтесь. – Ответила Лиза.

– Лиза, ты что-нибудь понимаешь? Что действительно приехали Марина и Надежда Петровна?  Спросил Пётр.
– Да, Петя, я думаю так. Ведь время переходило в том направлении, как надо было всему миру, и как надо нам всем, и каждому из нас. Не волнуйся, Петя, не волнуйся, Сашеньку она не вспомнит. Она не знает ничего о нём.
– Но она же…..
– Да, была она в том великолепном положении, но из-за расстройства, что её бросил Денис,  потеряла ребёнка. И всё.
– Откуда ты это знаешь, Веда?
– На то я и Веда, чтобы всё знать. – Рассмеялась Лиза. – Пока не всё ещё открывается мне, но, что надо открылось. Сашенька, радость моя идём в дом, прогулки нам достаточно.
– А подарок, где мой подарок, что  Дедушка Мороз мне подарил возле ёлки? Я же стих рассказывал. – Оглядываясь, спросил Саша.
– Папа его занёс в дом.
– А эти подарки? –
Сашенька уже начал срывать упаковочную бумагу, но ещё не распаковал. Пётр подошёл и забрал подарки понёс в дом, Лиза взяла Сашеньку за руку, а он удивлённо произнёс, указывая, туга, где недавно стояли Пётр и Денис.
– Мама, смотри, папа с дядей Денисом ушли, а снеговички остались, только маленькими стали и пустые. – Радостно смеялся малыш.
– Вот такое чудо нам подарила природа. Снег остался оболочкой, давай их заполним снегом.
Лиза и Сашенька стали накидывать снег вовнутрь и у них это очень даже получилось. Но не осторожный бросок Сашки комочком снега и снеговички распались.
– Уууу! Я не хотел. – Чуть ли не заревел Сашка.
– Малыш, сыночек мой, не горюй, что развалились снеговички. Скоро будет липкий снег, и с папой слепите хороший и прочный снеговик.
Она взяла за руку Сашку и пошли в дом, а здесь их догнали и остальные Егоровы. Бледная Людмила держала пакет с одеждой Дениса, шептала.
– Как не удобно получилось-то, прям стыдно перед сватами. И, как мы не увидели сразу Дениса? И что же он ушёл раздетым?
– Не волнуйтесь вы, проходите. Всё нормально, прилично, не прилично, какая разница, мы здесь все свои. – Произнесла Лиза.
Когда вошли в дом, то в прихожей, возле двери в гостиную стояли Денис и Марина в объятиях.
– Ты нашла меня. Марина!
– Да. Тебе же холодно. Почему ты в таком виде?
– А, не важно, я не заметил в каком я виде. Так получилось. Важно, ты рядом.
– Ты спешил сюда?
– Прости меня, Марина любимая. Только в бреду и понял, как я тебя люблю. И тебя одну люблю, тебя одну. – Шептал Денис, покрывая поцелуями лицо Марины.– Девочка маленькая моя.
                Конец.
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.