Приближался НОВЫЙ 1962 год. А у Порываева Алексея наряду с делами по шурфовке (он начальник участка геологоразведки), подготовкой к новогоднему концерту еще возникла проблема выбора его увлечения между прелестной школьницей Лаурой и несравненной обольстительницей Ниной.
Перед походом с Ниной в баню (после купания накануне в ледяной воде возникла необходимость толком прогреться и традиционно помыться к новогодью)
Алексей заглянул к Рябинкиной (директору ДК)для обсуждения его стихотворного приветствия. В это время Людмила Аркадьевна, переговорив с Лаурой о её участии в новогоднем вечере, закончила разговор словами:
- Здесь вот у меня, Лара, один молодой человек случайно оказался, мне кажется, тебе бы было интересно услышать его голос вот он:
- Здравствуй, Лаура, ты хотела услышать мой голос? – спросил сначала Алексей, и, не дав ответить собеседнице, выпалил, - я лично очень хотел. Но в трубке послышалось невероятное:
- Кто со мной говорит? Какой голос, я Вас не знаю и знать не хочу, молчун ты мой милый.
Услышав эти слова, Людмила Аркадьевна, шепнув Алексею: «Я буду в библиотеке», быстро удалилась и Порываев, уловив игривые нотки Лауры, заговорил уже словами экспромта:
- Да я молчал две недели подряд, но Лаура,
В сердце моем неизменно была и теперь
Голос узнай мой, волшебная, милая фея,
Так я скучал по тебе, что молчанье прервал.
Лаура попыталась что-то сказать, но Алексей продолжал:
- Год нашей встречи, мой ангел, уже на исходе,
Лютый мороз с каждым днем все сильней и сильней,
Только к тебе жар души разгорается ярче,
Лишь о тебе моя песня все громче звучит.
Алексей остановился, переводя дыхание, а в трубке с необъяснимой нежностью послышалось:
- Алешенька, еще, еще! Алексей продолжил:
- Эти глаза – небо синее – бездны виденье
Грезятся мне и туманят мой разум собой,
Каждую ночь я во сне твои губки целую,
И просыпаюсь с мечтою о встрече с тобой.
Так, давай же, Алеша, встретимся сейчас же – послышались в трубке взволнованные слова Лауры, - ведь я на днях улетаю в Якутск на соревнования и очень хочу тебя видеть. Так я одеваюсь и выхожу, встречай меня у крыльца Дома культуры.
Но взглянув на часы и увидев, что время приближается к семи, Алексей с дрожью в голосе выдавил:
- Нет, Ларочка, не могу я сейчас, у меня беда с желудком, Все, все, целую, обнимаю, счастливого пути, встретимся на Новый год. С этими словами Порываев решительно положил трубку и, быстро одевшись и попрощавшись в библиотеке с Рябинкиной и Знатновой, помчался домой, где его уже с нетерпением ждала Нина.
К вечеру заметно похолодало и Нина, как бы спасаясь от холода выходя в баню с Алексеем, укутала лицо так, что остались видны лишь глаза неопределенного цвета, которые как-то умоляли необыкновенную красоту ее лица. Устинья встретила их приветливо, не спрашивая билета, провела в номер, вручила настоящий березовый веник, иностранный флакон шампуня, и молча ушла.
В номере было два отделения: раздевалка и непосредственно банное отделение. В раздевалке стоял стол с аккуратными лавками , на столе размещались электрический чайник с заварником и вазочка с конфетами. Помывочное отделение представляло собой практически трехуровневую парилку, где на нижнем уровне стаяло два эмалированных таза, я в углу был оборудован душ.
Ознакомившись с обстановкой разновозрастная парочка стала раздеваться. Раздевшись до кальсон, Алексей приостановился и вперился глазами в медленно раздевающуюся Нину. Та повернулась спиной к Алексею и нежно проворковала:
- Ты забыл для чего мы в первую очередь в баню пришли, ступай первым в парную, распарь веник, добавь пара, ложись лицом вниз на полок и жди меня.
Порываев беспрекословно выполнил указание подруги, но как только Нина зашла в парную, тут же повернул голову в ее сторону. Однако и здесь Нина оказалась на высоте: она быстро повернулась бочком, взяла веник и, прикрывшись им, поднялась на второй ярус, заняв удобное положение для свершения полезной экзекуции для своего милого дружка. Мощная Нина хлестала еще юношескую спину Алексея безостановочно, лишь изредка перенося удары со спины на ноги и обратно.
Когда многие листья отпали, голые прутки больно впивались в тело, но Алексей стойко переносил удары любимой женщины. Почувствовав, что она стала уставать, резко перевернулся на спину, спустился на второй ярус и убедил Нину занять его прежнее место и позу.
Теперь удары веником по сочному телу Нины наносились легко и не часто, при этом Алексей то и дело касался и ласково поглаживал то одно, то другое место ее истинно белого тела.
Беря инициативу в свои руки, Алексей, приказав Нине спуститься на второй ярус, не меняя позы, налив тем временем полный таз воды и вооружившись намыленной мочалкой стал нежно тереть ее спину и другие части тела, то и дело, обмывая их руками. Затем они снова поменялись местами. И уже Нина заботливо и ласково мыла спину и другие задние части тела Алексея, касаясь боков и заставляя его поворачиваться из стороны в сторону. Потом Алексей снова поднялся на полок, а Нина приняла сидячее положение и оба продолжали мытье самостоятельно.
Когда же Нина, спустившись вниз, налив полный таз воды и обкатив себя с ног до головы предстала перед Алексеем во всей своей женской наготе-красоте, он не удержался и стал быстро спускаться с полка. Нина артистично подняла правую руку вверх и ласково сказала:
- Останься на месте, теперь я сама хочу, чтобы ты пристально рассмотрел меня с головы до ног и, наконец, понял, что вся моя безгрешная душа и теперь – все мое чистое тело открыты, как поется в песне, «тебе, мой милый, одному!».
Вернувшись домой, уже в комнату Нины, еще более ухоженную и уютную. Алексей не удержался, заключил Нину в сильные, насколько мог, объятия, и они согласные во всем повалились на широкую, еще не касавшуюся ни одним мужчиной, Нинину кровать. Затем третьим номером программы празднования новоселья Нины была полуночная трапеза с вином и жареной куропаткой. Окрыленный нежностью Нины, Алексей поднял бокал с игристым вином и продекламировал тост своей очаровательной подруге:
«Я пью, любимая, не терпкое вино
В уютном гнездышке твоем, родная,
А счастья миг с тобой теперь вкушаю,
Пусть с нами, здесь поселится оно».
И достав из кармана, приобретенный у Вали флакончик французских духов, добавил:
- Милая моя! Мог ли я, еще три месяца назад, даже в самом сладком сне представить, что буду вместе с тобой мыться в бане, сидеть за столом и быть в постели с самой умной, самой доброй и самой красивой женщиной не только прииска, и даже района, как сказал Станислав, а, пожалуй, всей Республики. Ты столько сделала для меня, а я вот впервые в честь твоего новоселья дарю тебе французские духи, желая тебе крепкого здоровья, чувства радости и благоухания от счастья.
Нина развернула коробочку, подушилась и, убедившись в изысканности аромата, восторженно сказала:
- Спасибо тебе за праздник – родное мое сокровище. И они снова крепко обнялись и сказочная ночь продолжилась. Проснувшись утром Порываев тихо высвободился из постели, согрел чай и наскоро позавтракал тем, что осталось от ночной трапезы. Вырвав из блокнота листок бумаги он быстро написал:
«Дорогая, милая и несравненная, Нина! Я уезжаю с грустью окончания сказки, но со сказочной нежностью к тебе в моей душе. Сказать тебе спасибо – это ничего не сказать от того наслаждения, которым ты меня наделила. Но, вспомни наш уговор - с этого утра «мы расходимся, как в море корабли» и не только потому, что будет крайне недоволен нашей дружбой твой брат!? Не провожай меня ни сегодня, ни завтра. На днях я позвоню тебе насчет начисления зарплаты членам моей бригады за ноябрь. В новогоднем стихотворении, которое я передал Рябинкиной, показавшимся ей заурядным, не достает слов о моей любви. И ты обязательно их услышишь на новогоднем вечере.
До скорого нашего нового и тайного свидания. Твой Алексей».
Не успел Порываев, тихо перейдя в свою комнату, толком собраться (оставалось упаковать детонаторы, посылку Кузнецову и лишние чашки, тарелки и ложки, которых явно не доставало на участке), как под окном оказался разъездной ГАЗик со Степаном. Быстро поздоровавшись и загрузив вещи, они тут же направились в путь. Выехав на основную трассу, Алексей и Кирилл вскоре увидели сзади, догоняющую их черную «волгу». Кирилл сбавил скорость, пропуская назойливую машину вперед. Оторвавшись от автобуса метров на пятьдесят «волга» свернула на обочину и остановилась.
Убедившись, что это машина директора прииска, Степан тоже остановился. Неведомой силой из машин одновременно выскочили Алексей и Лаура, и сколько было мочи, устремились на встречу друг к другу. Их объятья и поцелуи ни для Степана, ни тем более для Василия Михайловича, не явились неожиданностью. Парочка то крепко обнималась, обмениваясь нежными поцелуями, то расходилась в сторону, касаясь друг друга. И когда они уже почти вернулись к своим машинам, девушка остановилась и, повернувшись назад, поставленным голосом крикнула вдогонку:
- А-ле-ша! Пом-ни, я люб-лю те-бя!
И эти сладкие слова Порываев помнил до их еще не скорого прощания. Но со всей совестливостью в его благосклонной душе возник вопрос: "А как же НИНА?"
Отрывок из романа: "Лаура и другие увлечения Порываева (ч.третья, гл.пятая)
2.01.2023