Так получилось, что всю свою профессиональную жизнь я занимался чрескостным остеосинтезом. Для тех, кто не в курсе, напомню, что это и есть метод Илизарова – хирургическая технология лечения костной патологии, разработанная в Советском Союзе и признанная во всем мире. Так вот, сразу после окончания мединститута в 1989 году я был направлен в тогда уже всемирно известную клинику Илизарова для прохождения клинической ординатуры, там же после ее окончания и проработал много лет.
Не будет преувеличением сказать, что я сразу же влюбился в этот метод, почувствовав, что это именно та область, где могу реализоваться. Дело в том, что у меня от природы была страсть пытаться все оцифровывать, т. е. подвергать математическому анализу любую информацию, и отвергать все то, по отношению к чему это невозможно сделать. И всегда считал, что истина - это ничто иное, как оцифрованные знания. Именно эти особенности моего мировосприятия и помогли мне позже решить весьма сложные и запутанные задачи.
Я пришел в клинику в годы, когда метод пребывал в зените славы, а аппарат Илизарова считался устройством с неограниченными возможностями, в которых мало кто сомневался, в том числе и я. Но чуть позже эта категоричность во мне начала таять. Я стал свидетелем того, как сложно с ним работать, причем настолько, что даже десятилетия клинической практики не гарантировали специалисту стабильно высоких результатов. Основная проблема заключалась в сложности и трудоёмкости осуществления направленных и точных перемещений фиксированных в аппарате отломков костей – для чего, собственно, он и предназначался.
К тому времени уже были известны сотни устройств внешней фиксации, подавляющее большинство из которых было разработано в Советском Союзе. Конечно же, их авторы были вдохновлены славой Илизарова. Справедливости ради надо признать, что ваш покорный слуга не был тому исключением. Однако ни одному из этих устройств так и не удалось потеснить детище Гавриила Абрамовича. Сам я являюсь автором шести аппаратов, пять из которых можно назвать мертворожденными плодами, поскольку они тоже были результатом оторванных от реальности идей, которыми я в буквальном смысле был напичкан. Увы, работа по совершенствованию аппаратов внешней фиксации всегда была хаотичной, лишенной методически оформленной базы, четко очерченных задач и целей. То есть, создавались десятки и сотни аппаратов, авторы которых пытались попасть в невидимую цель. Они и понятия не имели, что в этих устройствах конкретно надо было улучшать, чтобы работать с ними было проще, а результаты были лучше. Со временем сложилась патовая ситуация – с одной стороны мы имели возведенный в ранг идеала аппарат Илизарова, функциональные возможности которого без преувеличения оставляли желать лучшего, а с другой – не было предложено ничего эффективнее. Она была на руку некоторым «теоретикам» метода, активно распространявшим миф о совершенстве аппарата Илизарова, который, якобы, невозможно превзойти. Появившиеся на Западе в 90-х и широко разрекламированные гексаподальные устройства на программном обеспечении еще больше увели в сторону от истины, поскольку их т. н. технологизм имел куда больше минусов, чем плюсов. Такое состояние дел в чрескостном остеосинтезе в течение длительного периода времени закономерно закончилось глубоким кризисом метода, а от некогда выдающегося научного центра не осталось практически ничего, связанного с чрескостным остеосинтезом. Кризис этот можно сформулировать как следствие радикального несоответствия между уникальностью биологической платформы метода и ограниченностью технических средств по реализации ее возможностей в клинической практике.
В июне 1992-го, на третьем году моего пребывания в клинике, имел место случай, который я считаю отправной точкой всей моей последующей биографии. В тот день я стал свидетелем того, как мой очень опытный коллега, манипулируя узлами аппарата Илизарова и меняя их, пытался добиться приемлемой биомеханической оси конечности у ребенка с тяжелыми многоплоскостными деформациями нижней конечности. После нескольких безуспешных попыток он вышел из себя и, оставив плачущего от боли ребенка, закрылся в кабинете. Жаловаться на аппарат было нельзя, да и опасно - критика в его адрес считалась святотатством и могла иметь печальные последствия. Когда он успокоился, я попросил его разрешить мне попробовать. Его слова «делай что хочешь, но не дай бог не получится!» я принял с радостью.
С рентгенограммами в руках, я встал рядом с кроватью больной, уставился на ее закованную в аппарат Илизарова нижнюю конечность и задумался. Крепко задумался, до сих пор помню в подробностях. И пациентку ту родом из Караганды помню, даже фамилию и имя. Тогда я еще не понимал, что в голове начался мозговой штурм и начал свой отсчет процесс той самой оцифровки метода, который будет иметь далеко идущие последствия. Часа через два я принес кассету с деталями аппарата и начал претворять задуманное, но не совсем осознанное, в жизнь. Работал долго, почти целый день. В итоге мне удалось собрать сложнейшую компоновку аппарата с пятью степенями свободы. За все годы работы я ни разу не видел компоновок такой сложности, максимум бывали с четырьмя, да и то крайне редко. Далее понадобилось еще несколько минут, чтобы под рентгенконтролем выставить фрагменты остеотомированных костей как по линеечке, о чем и доложил своему опытному коллеге.
Значение того события я осознал не сразу. Лишь позже я понял, что часть моего мозга, которая была ответственна за интуицию, как говорится, «на автомате», начала поиск решения проблемы эффективного перемещения костей, которую зафиксировали глаза. Уверен, что способность видеть проблему должна быть базовым качеством любого ученого, а тем, кто эту проблему еще и четко сформулирует, вообще цены нет. Ведь то же самое созерцали наделенные полномочиями принимать решения руководители, но вместо выводов они повторяли набившую оскомину фразу: «Ничего невозможного для аппарата Илизарова нет!». Ситуация усугублялась тем, что эти руководители особо не дружили с клинической практикой, не потели в операционных и аппаратных, не переживали за свои результаты, поэтому и отрицали существование проблемы. Так вот, другая, более упорядоченная часть мозга, не понимала, куда стремится вышедшая из-под контроля половина. Потребовалось много лет активных поисков и экспериментов, пока все звенья этого пазла легли на свои места, и все стало ясно как дважды два. И половинки наконец-то пришли к консенсусу.
Результаты своего многолетнего исследования я оформил в виде «кинематики чрескостного остеосинтеза», которая стала теоретическим стержнем моей кандидатской диссертации. Она была именно тем белым пятном в методе, которое тормозило его развитие – факт, который в клинике Илизарова по сегодняшний день пытаются отрицать. Даже не отрицать, там и знать ничего не хотят о том, что я предлагаю. Говорю честно, я стал сомневаться, есть ли в том заведении кто-то,кто был бы способен понять смысл моих исследований. Одни утверждали, что это слишком сложно для понимания, другие - что в моих действиях они видят отчаянные попытки дискредитировать аппарат Илизарова (в тех стенах это считалось тяжким обвинением), третьи и вовсе считали, что я "несу пургу". Хотя мое диссертационное исследование было признано в высшей степени инновационным и диссертационный совет предлагал ходатайствовать перед ВАК (высшая аттестационная комиссия) о переквалификации его в ранг докторского. Предложение 5 раз ставилось на голосование и все 5 раз большинство было на моей стороне, но каким-то «чудным» способом председательствующему (он же один из наиболее идеологизированных моих оппонентов) удалось эту инициативу замять. В этом заведении я был не первым и не последним из тех, которым реакционное «политбюро» по самое туловище ампутировало крылья и при этом считало, что делает благое дело.
Именно кинематика чрескостного остеосинтеза, а иначе говоря, теория рациональности перемещений костных отломков, и является той базой, на основе которой можно целенаправленно и методически грамотно разрабатывать аппараты внешней фиксации с принципиально новыми возможностями. Из нее четко вытекала математическая формула оптимального по функционально-эргономическим показателям аппарата. Это 6+6, то есть, такое устройство должно иметь шесть степеней свободы и осуществлять шесть независимых перемещений. Если с первым все было ясно – это 3 линейных перемещения (вверх-вниз, влево-вправо, вперед-назад) и 3 угловых (поворот вокруг осей X, Y и Z), то прийти к пониманию второго оказалось куда более сложнее. К тому времени уже существовали аппараты с 6 степенями свободы. Это упомянутые выше гексаподальные устройства. Но работать с ними, несмотря на фееричную их рекламу, нисколько легче не стало. А вот по какой причине – было непонятно. Вот в этом направлении и надо было вести поиск. Задача эта оказалась крайне сложной. Настолько, что трудно себе представить. Вместе с тем, от ее успешного решения зависело очень многое. Остается только удивляться тому, почему эти фундаментальные вопросы чрескостного остеосинтеза в огромном научном центре в течение десятилетий так никто и не коснулся. Хотя объяснение этого феномена лежит на поверхности: был аппарат, возведенный в ранг идеала, а идеальное, понятно, не нуждается в совершенствовании.
А теперь о сути обсуждаемой проблемы. Мы существуем в трехмерном пространстве, где все созерцаемые нами предметы имеют длину, ширину и высоту. Таким же является и наше мышление. За его пределами мы становимся беспомощными. Такие весьма опасные прецеденты бывают, например, когда пилоты самолета теряют ориентацию в пространстве и не могут понять, где низ, а где верх. Но подобные примеры сплошь и рядом встречаются и в быту. Представьте, что Вы стоите перед зеркалом и поправляете свою прическу. Вы ни за что не сможете это сделать, не вертя головой. Почему? Да потому, что в зеркале Вы видите свое плоскостное изображение, а то, что творится сзади и с боков, Вашему взору недоступно. По той же причине, зайдя сбоку от телевизора, Вы не сможете увидеть профиль диктора. Это говорит о том, что плоскостное изображение предметов несравнимо менее информативно, чем объемное, т. е. сам созерцаемый Вами предмет. Поэтому, чтобы изучить этот предмет, мы должны вертеть головой перед ним с целью посмотреть на него под разными углами, или самим предметом перед глазами. Но как бы Вы ни крутили головой перед телевизором или сам телевизор перед собой, больше информации об изображаемом там предмете Вы не получите. Для того чтобы поправить свою прическу, эта проблема не столь существенна, потому что никто Вам не запретит вертеть перед зеркалом головой и получать в нем кучу своих изображений под разными ракурсами. А вот в чрескостном остеосинтезе все очень непросто, и я надеюсь, что Вы догадались, почему. Вот именно! Потому, что мы вынуждены управлять положением отломков костей закрыто, то есть не видя их, ориентируясь при этом по двум рентгеновским снимкам, сделанным в прямой и боковой проекциях. А ведь это всего лишь два плоскостных изображения. Всего лишь два и ничего больше! Но, тем не менее, даже на них имеется достаточно информации о величинах смещения отломков. Сложность в диагностике представляют лишь ротационные (поворот по оси) смещения.
Давайте представим, что на этих снимках Вы увидите, что отломок смещен на 6 мм кнаружи, 7 мм кзади и 5 мм книзу. Это 3 линейных смещения. Помимо них, допустим, Вы найдете еще 3 угловых - 15 градусов смещения в прямой проекции, 9 градусов боковой и 12 градусов поворота по оси (ротации). То есть по одному смещению в каждом из указанных выше 6 степеней свободы. Вопрос: сможете их устранить? «Элементарно!» - воскликнете Вы и решительно подойдете к закованному в аппарат Илизарова пациенту с целью их устранения. И вот тут Вы начнете познавать ее величество СУТЬ проблемы. При обучении Вас чрескостному остеосинтезу ее тщательно пытались обойти стороной, заменяя кучей разных условностей и догм. Так вот, эта СУТЬ состоит в том, что в стандартном исполнении остеосинтеза аппарат Илизарова имеет всего лишь одну степень свободы, а конкретнее - возможность перемещать только вверх или вниз, поэтому из 6 указанных выше смещений Вы сможете устранить только одно. И все! Согласно разработанным в научном центре частным методикам, во время остеосинтеза аппаратом Илизарова смещения надо устранять при помощи скелетного вытяжения или тягой за спицы в ту или иную сторону. Однако первое - это самостоятельный метод и не имеет отношения к чрескостному остеосинтезу, а вторым приемом вообще пользоваться нельзя в силу множества объективных факторов. К тому же ни то, ни другое точность сопоставления отломков не гарантирует. Остается единственно возможный выход – устранять эти смещения смонтированными на аппарате узлами перемещения. А вот это уже другая история.
Справедливости ради надо сказать, что из трех десятков деталей аппарата Илизарова можно собрать практически любые узлы – с двумя, тремя, четырьмя, пятью и шестью степенями свободы. Но! Во-первых, для этого нужны специальные знания, навыки и пространственное мышление. За более чем тридцатилетнюю практику я встречал не более 5-6 коллег, которые в работе с аппаратом Илизарова чувствовали себя как рыба в воде. Они были не только профессионалами метода, но и математиками по сути своего мышления. Но, увы, это редкое сочетание. Во-вторых, повторяю, я всего лишь несколько раз встречал компоновки с четырьмя степенями свободы, а с пятью и шестью – ни разу. Помимо этого стоит упомянуть, что работа эта сложная и трудоемкая, причем настолько, что вместо одной компоновки с 5 степенями свободы легче поочередно смонтировать поочередно две, с двумя и тремя, или три – две с двумя и одну с одной степенью свободы. По времени компоновка с двумя степенями свободы возьмёт у вас около 15 минут, тремя – 30, четырьмя – примерно час, а вот попытки собрать компоновки с 5 и 6 степенями могут закончиться суицидом. В-третьих, велика вероятность того, что собранная Вами компоновка не справится с поставленной задачей, для которой она предназначалась. Это очень сложно объяснить почему, но, раз уж влезли в это дело, манипулируя пламенными речами, мы просто обязаны попытаться это сделать.
Любой врач, хорошо знакомый с чрескостным остеосинтезом, скажет Вам, что весьма нередки случаи, когда, устраняя аппаратом одно смещение, он получал другое. Возникает, как правило, поперечное, которое труднее всего устранить. Чаще такое бывает при устранении угловых смещений. Но бывает и так, что устраняя поперечное смещение в одной плоскости, вы получаете такое же, но в другой. Попробуем объяснить, почему так происходит, ибо это очень важно.
Представьте себе, что Вам разонравились петли на Вашей двери. Вас стала смущать их ось вращения, расположенная между дверью и косяком. «Это примитивно! Нужен креатив!» - подумали Вы и придумали новые петли, ось вращения которых была вынесена где-то на середину двери. Только закончили их установку, как кто-то к Вам постучался. И, поскольку Вы были в одних трусах, то решили всего лишь приоткрыть дверь, чтобы увидеть, кто там. И вместо «здрасте» Вы услышите хохот. Почему? Да потому, что с Вашими инновационными петлями дверь приоткрылась не только там, где Вы привыкли, то и там, где раньше располагались не полюбившиеся Вам классические петли. И гости через ту щель увидели Вас голым. Какое это имеет отношение к обсуждаемой теме? Не поверите, самое прямое. Благодаря Вашим креативным петлям край двери вместе с поворотом стал еще смещаться вперед-назад. Это означает, что эти два перемещения двери Вы привязали друг к другу и сделали их зависимыми друг от друга. А если на сердечниках этих петель Вы нарежете резьбу с большим шагом, то Ваши двери будут смещаться еще и вниз-вверх, то есть в этом случае друг к другу привязаны уже три перемещения. Связанные между собой два перемещения я назвал зависимыми перемещениям второго порядка, трех – третьего, четырех – четвертого и т. д., до шестого. Естественно, классические петли обеспечивали перемещения первого порядка, которые и являются независимыми от других и наиболее простыми, поскольку совершались абсолютно автономно. Термины «зависимые» и «независимые» предложены мной для удобства их обозначения, хотя в классической механике этого нет.
А теперь я задам Вам задачу, опять-таки имеющую прямое отношение к обсуждаемой теме. Раз уж Вы установили на своих дверях экстравагантные петли, ответьте, на каком расстоянии от края двери надо расположить их ось вращения, чтобы открыв дверь на 30 градусов, ширина проема там составила бы 10 см? Да, не спорю, задача сложная, но разрешимая с применением тригонометрических функций. Не исключено, что есть врачи, которые такую задачу смогут решить. Правда, лично я таких не знаю. А вот в практике работы с аппаратом Илизарова аналогичные задачи встречаются на каждом шагу. Ну, например, на каком расстоянии от перелома нужно установить ось вращения шарниров аппарата, чтобы одновременно устранить одно угловое и одно поперечное смещения в этой же плоскости? Иногда доктора "одним махом" пытаются устранить сразу три смещения,то есть точно осуществить зависимое перемещение третьего порядка. Самые амбициозные претендуют на точность перемещения четвертого порядка - устранение четырех смещений все тем же "одним махом". Хотите узнать, как у них получается? Мягко выражаясь, не очень, ибо правильно установить на глаз ось вращения, чтобы получить требуемый результат, нереально. Так же, как и в задаче с Вашей дверью - Вы ни за что не сможете на глаз выбрать место крепления петель, чтобы оно обеспечило 30 градусов поворота и 10 см поперечного смещения. А ведь в работе с аппаратом Илизарова врачи только на глаз и пытаются устранять смещения. Зависимое перемещение второго порядка таким способом можно устранить более или менее точно, а вот для перемещений третьего и более порядков сделать это нереально. И вот здесь сама собой напрашивается аксиома, которую следовало бы выделить жирным шрифтом: с минимальными трудозатратами и максимальной точностью можно осуществлять только независимые перемещения, то есть перемещения первого порядка, поэтому наличие такой возможности у аппаратов внешней фиксации следует считать наиболее ценным их качеством. Да, необходимо упомянуть еще один, весьма немаловажный, фактор: величины смещений, которые мы видим на рентгенограммах - это именно то, что нужно устранять в независимом режиме.
Напоминаю, мы здесь ищем ответ на вопрос, почему так сложно работать с аппаратом Илизарова. Хотя, большинство докторов, регулярно его применяющих, считают такое положение дел константой, т. е. само собой разумеющимся и нормальным. Они свыклись с регулярно подаваемой им мыслью, что "лучше быть не может", и, как минимум скептически относятся к любым иным предложениям. Те, кого угнетала данная проблема, расстались с этим сизифовым трудом и переквалифицировались на погружные методы, техническая составляющая которых, в отличие от чрескостного остеосинтеза, в последние годы совершила революционный рывок вперед. А наши скептики и представить не могут, что в чрескостном остеосинтезе можно добиться того же, что сложные и трудоемкие манипуляции можно выполнить практически на порядок быстрее и несравнимо более точнее, аналогичным образом повысив производительность и качество результатов своего труда.
Выше мы указали на три причины указанной выше проблемы. Первая состоит в том, что в стандартном варианте этого аппарата имеется всего лишь одна степень свободы, а остальные 5 при необходимости придется создать. Вторая именно в том и состоит, что собрать их не так-то просто. Третья - что многие из этих узлов рассчитаны на осуществление зависимых перемещений, точность которых сложно даже предсказать.
Однако имеется еще одна, самая незаметная, причина, которая также затрудняет устранение смещений аппаратом Илизарова. Поскольку две проекции рентгеновских снимков является практически единственным источником информации о имеющихся смещениях, их значение сложно переоценить. Напомним, это прямая и боковая проекции, угол между которыми должен быть равен 90 градусам. В случае с аппаратом Илизарова выдержать этот угол практически невозможно, поскольку круглые кольца и отсутствие ориентиров на аппарате делают это существенно проблематичным. Поэтому никто не может гарантировать, что ориентация узлов перемещения будет правильной и соответствовать проекциям снимка. То есть, у Вас есть все шансы сделать проекции, угол между которыми отличается от 90 градусов. Или же проекции могут быть правильными, но узлы перемещения Вы смонтируете под углом к ним, опять-таки из-за отсутствия четких ориентиров. Не исключено, что неправильным будет и то, и другое. Ошибка эта может иметь значение до 40 градусов - именно настолько может отличаться вектор перемещения Вашего узла от истинно необходимого. Поэтому отломок сместится не совсем туда, куда следовало бы, и, устраняя одно смещение, Вы получите второе в смежной плоскости. Опытные доктора прекрасно осведомлены об этой проблеме, но далеко не все понимают, почему так получается. Это по аналогии с тем, что Вы пытаетесь перейти улицу на зеленый свет не строго поперек, как и положено, а немного под углом, и попадаете на проезжую часть пересекающейся с ней второй улицы, где в это время движется транспорт.
Из изложенного выше автоматически вытекают параметры оптимального с функционально-эргономической точки зрения аппарата внешней фиксации. В своем стандартном исполнении он должен иметь именно 6 степеней свободы и осуществлять 6 независимых перемещений, то есть таких, после осуществления каждого из которых параметры остальных останутся неизменными. Помимо этого в его конструкции должны иметься четкие ориентиры, которые позволят сделать две взаимоперпендикулярные проекции, угол между которыми был бы равен 90 градусам, ни больше ни меньше.
«Стоп! – на этом месте крикнет уважаемый читатель, который кое-что заподозрил, - Вы же говорили, что есть гексаподы с 6 степенями свободы? Чем они Вам не нравятся?». И вопрос этот будет очень кстати. Дело в том, что у этих аппаратов имеется своя уникальность, заключающаяся в том, что они единственные из примерно 1200 известных на сегодняшний день аппаратов внешней фиксации, которые осуществляют перемещения исключительно наиболее сложного, 6-го порядка. Именно так. У них имеется 6 дистракционных стержней, подкрутка любого из которых сместит отломок по всем 6 координатам. В работе с ними глазомер вообще бессилен. Только программное обеспечение! Надо произвести специальные рентгеновские снимки с шаблоном, сделать комплекс замеров по ним, ввести их в программу, которая, обработав их, даст Вам рекомендации, по какому стержню и сколько надо подкрутить, чтобы устранить смещения, т. е. сопоставить отломки. На первый взгляд вроде бы ничего. Но это только на первый. Парадокс состоит в том, что получите то, что померите. То есть главную роль опять-таки играет все тот же человеческий фактор, которому свойственно ошибаться. Но он здесь хитро припрятан под хайпом программного обеспечения. Поэтому не исключено, что из-за неточных замеров цикл действий надо будет повторить, а он занимает немало времени. Другая проблема состоит в том, что для устранения даже самого простого смещения, например, диастаза между отломками, вы вынуждены будете проделать весь цикл работы с ним, тогда как с аппаратом Илизарова это возьмет 1-2 минуты. Поэтому такие аппараты могут иметь преимущество перед аппаратом Илизарова только в случаях сложных, 5 или 6-компонентных смещений. А так…, при всем уважении к их создателям, не могу избавиться от мысли, что это тупиковая ветвь в эволюции аппаратов внешней фиксации. Ведь программное обеспечение можно создать и для телеги с кобылой, но какой смысл? Создать программное обеспечение для моего аппарата будет существенно проще и дешевле, чем для гексаподов, но в этом варианте работы он приобретет "черепашистость" последних. А чтобы не слыть голословным, скажу, что я тоже являюсь автором гексаподального устройства (патент РФ № 110961), причем единственного, имеющего радикальное отличие от всех остальных, заключающееся в том, что оно без опор. Да, именно так, Ваш покорный слуга подметил, что в этом типе аппаратов стабильность фиксации можно обеспечить и без опор, что значительно упрощает конструкцию в целом, но, увы, не устраняет их базового недостатка.
Вот мы и пришли к финалу. Итак, оптимальный с функционально-эргономической точки зрения аппарат внешней фиксации должен иметь 6 степеней свободы и осуществлять 6 независимых перемещений, то есть формулу 6+6. Причем последний показатель куда более важнее. Формула аппарата Илизарова 4+2 (компоновка с 4 степенями свободы и возможностью осуществления 2 независимых перемещений - максимальное, что может собрать врач, профессионально им владеющий), любого гексапода (известно около 10 вариантов аппарата данного типа) – 6+0. Отношение суммы этих двух цифр к аналогичной сумме оптимального устройства, то есть к 12, я назвал индексом кинематической универсальности. У обоих указанных аппаратов он довольно низкий и равен 0,5 (у эталонного – 1,0). Но, поскольку первый осуществляет два независимых перемещения, а второй только зависимые, причем 6-го порядка, то аппарат Илизарова в работе предпочтительнее. Если проанализировать этот показатель у всех аппаратов внешней фиксации, то окажется, что за последние 70 лет он не имел тенденцию к повышению.
После того, как стала ясна конечная цель – аппарат с формулой 6+6, я принялся за работу. В течение года был готов аппарат с формулой 6+4 (индекс 0,83). Воплощенный в металле, он оказался излишне громоздким. Работа была продолжена. Перепробовав еще две модификации и не удовлетворившись, я наконец-то остановился на четвертой, которая была лишена недостатков предшественников. Она-то и была изготовлена малой партией на опытном заводе клиники Илизарова. По указанию директора центра (он поддерживал мои начинания, но, увы, был не всесилен) аппараты распределили по нескольким отделениям для клинической апробации. Как и ожидалось, мероприятие было успешно бойкотировано – тень аппарата Илизарова в этом заведении не давала шанса прижиться ни одной другой идее. Через пару лет я прошелся по отделениям и забрал свои аппараты. Отдавали с радостью, иногда с ехидцей, в заводской упаковке, как и получали.
Сам я стал активно его апробировать на переломах длинных костей. Опять-таки по личному указанию директора, иначе бы "политбюро" ни за что не позволило. Привлекал к этому делу молодых докторов, которые, в отличие от коллег со стажем, к моему аппарату относились с восторгом и абсолютно не предвзято – атмосфера идеологии и догм этого заведения еще не успела поработить их непорочное сознание.
Несмотря на то, что частные методики применения аппарата я разрабатывал буквально на ходу, с первых же попыток стал получать великолепные результаты, которые, не будет преувеличением сказать, были недоступны аппарату Илизарова, даже в самых профессиональных руках. В стендовых условиях любые смещения моим аппаратом удавалось устранять практически на порядок быстрее и значительно точнее, чем с тем же аппаратом Илизарова или гексаподами. Что может быть приятнее?! Естественно, это вдохновляло и, несмотря на тревожные «звоночки», я продолжал двигаться вперед.
Однако реакционному «политбюро» мои действия не нравились, в связи с чем критика, угрозы и откровенная травля стали лавинообразно нарастать. Ситуация резко усугубилась после ухода директора на пенсию, что полностью развязывало руки моим оппонентам. Мне старались мешать и даже мстить на каждом шагу, лишая и отбирая все, чем я там мог пользоваться. Поняв, что этой братве ничего не докажу, через год после защиты диссертации я уволился. Это был 2014 год. К этому времени своим аппаратом я успел прооперировать в центре около 300 пациентов.
Но желание во что бы то ни стало дойти до цели 6+6 (индекс 1,0), не только никуда не делась, но и нисколько не ослабла. Опыт применения своего аппарата оказался бесценным. Я выявил все его слабые стороны, которые были больше технического плана – излишняя технологическая сложность одних деталей, из-за чего себестоимость их изготовления получалась высокой, и быстрый выход из строя других толкали меня двигаться вперед. И самое главное - 2 недостающих независимых перемещения, которые не давали покоя.
Если с первой задачей я справился легко, то со второй я будто уперся в стену. Отчаянные попытки решить эту проблему неизменно заканчивались ничем. Был период, когда я стал подумывать о том, что эта задача относится к категории неразрешимых, по аналогии с тем, что невозможно добиться КПД в 100%. Но та же часть мозга, ответственная за интуицию, отказывалась в это верить и продолжала искать решение.
И оно проблемы пришло неожиданно. Это случилось в июне 2022-го года, ровно через 30 лет после знаменательного события 1992-го. Теперь могу ответственно заявить, что аппарат 6+6 не сказка, а объективная реальность. И неважно, что он пока что существует только в голове. Главное - он есть! А выложить его в чертежах - не проблема. Этот аппарат будет существенно проще и дешевле в производстве, а также значительно эффективнее в работе, чем его предшественник 6+4 (Патент KZ № 29578 - последняя модификация). Не исключено, что он уйдет в небытие вместе со своим хозяином, но это уже не столь важно. Я дошел до конца - вот что имеет истинную цену! Это определенно состояние нехарактерного для зрелого человека ликования, которое я испытывал в жизни разве что только при рождении детей.
«Знаете, - скажет уважаемый читатель, - Вы напоминаете мне мифического Сизифа. Понять смысл бесконечного движения к некой вершине, на что потрачена практически вся жизнь, недоступно моему разуму!». Да, согласен… Я и сам иногда провожу аналогию между собой и этим античным персонажем. Иногда внутренний критик задает вопрос: «Ну, достиг ты вожделенной вершины, и что? Кому и что ты доказал?". Увы, пока что никому и ничего. Мало того, на этот алтарь отчаянного движения к конечной цели положено слишком многое, в том числе и благополучие моей семьи. Но! Я доказал себе самому! А это очень важно для самооценки! Доказал, что я не какая-нибудь частичка серой массы, а способная на созидание личность.
И все же, между мной и Сизифом имеется существенная разница. Тот был приговорен богами к бессмысленному и каторжному труду, я же занимался трудом созидательным, был свободен в мечтах и мыслях, получая ни с чем не сравнимое удовлетворение от движения к идеалу. Я создал то, что превзойти уже будет невозможно. Повторить да, но превзойти - нет. Если хотите, я в этом даже вижу красоту, сравнимую разве что только с произведением искусства. Заинтересует мое детище кого-то или нет - вопрос третий. У нас в стране вряд ли, ибо отечественные чиновники от здравоохранения уверены, что "пророки" нашего отечества вымерли и, якобы поэтому надо молиться на закордонных...
Не так давно оба моих сына закончили школу и определились с будущими своими профессиями. Несмотря на мои уговоры, по стопам отца идти не захотели, ибо были свидетелями тернистого пути, идя по которому он до крови разодрал ноги. Вот, думаю, слабаки или прагматики?