Последний раз, придя на консультацию к Евгению Николаевичу, Тома получила от него беспощадный грубый разнос. Прослушав своей «дудкой» сердцебиение ребёнка, замерив размеры живота и взвесив беременную мамашу, Евгений Николаевич накатил на неё танком!
- Через неделю придёшь на контрольный осмотр, и я тебе дам направление в Петропавловский роддом, – сказал он, внутренне напрягаясь от её отказа, и побыстрее предупредил: - Здесь рожать даже не намеривайся! Случись что с тобой или с ребёнком, с меня три шкуры спустят!
И, закончив строчить в карточке, он с неприязнью посмотрел на беременную, которая смотрела на него мило и насмешливо. Весь вид её очень красноречиво сказал о том, что рожать она будет здесь! Не выдерживая её блестящего взгляда, Евгений Николаевич от бессилия скрипнул зубами и спросил:
- Вопросы есть?
- Есть, – кивнула Тома и сказала: - Вы знаете, такая смешная ситуация: у меня всё время перед глазами стоит маленькая хрустальная рюмочка коньяка.
У врача удивлённо дёрнулась бровь, и расправилось от строгости лицо.
- Ну?.. И что?.. – сдерживая улыбку, спросил он.
- Очень хочется её выпить! – прозвучал ответ, невольно рассмешив врача.
Евгений Николаевич смерил взглядом беременную и со смехом разрешил на полном серьёзе:
- Ну так и выпей, если настолько сильно хочется.
- Попробую, если разрешаете, – засмеялась Тома и покинула кабинет.
- Вечные сплошные загадки эти беременные, – пробурчал врач, откладывая Томину карту.
В дверь вошла следующая беременная – Шарикова Света. Эта пациентка давала на консультациях такого «дрозда» своими дотошными вопросами, что после её ухода Евгений Николаевич со всех сторон вытирался салфеткой, как полотенцем после бани! И Света тоже не собиралась уезжать в городской роддом, мотивируя тем, что её Петя, как осужденный, не имеет права выезда за пределы посёлка и с новорожденным в городе встречать её будет некому.
- Откуда вас черти выносят на мою голову?! – с тоской разносил их под нос одуревший врач после рабочего дня, не желая слышать никаких похвал в адрес своих «золотых» рук.
В этом он был точь-в-точь похож на своих беременных пациенток, которые не желали от него слышать никаких разговоров о Петропавловском роддоме с хорошим оснащением.
- А рожавшие девчата сказали, что у нас в родилке барокамера есть! – заявляли они все хором и даже не думали собирать свои вещи.
Только врач злился на них, а будущие мамаши его боготворили и прятались от его набегов, когда он грозился чуть ли не под конвоем отправить их в город. Таким образом дни летели за днями и ничего не менялось.
Тома же попробовала выпить заманчивую рюмочку коньяка, но лишь понюхала его, лизнула и, сморщившись, оставила стоять на холодильнике. Так и осталась рюмочка не выпитая.
А в самый последний день летнего августа Виталику на работу позвонил телефон, и Евгений Николаевич устало с упрёком проговорил в трубку:
- Готовься косички заплетать. У тебя родилась дочка с ямочками на щёчках. Жена чувствует себя нормально, так что одной бутылкой не отделаешься! – и он ругнулся уже себе под нос: - Дотянули, чёрт бы вас всех побрал…
Трубка запищала остолбеневшему Виталику в ухо, и ему показалось, что за его спиной треснули лопатки, а из них до неба взметнулись огромные крылья!
- Чё такое случилось? – с тревогой заглянула Юлия Сергеевна в его шокированное лицо.
Не соображая о чём его спрашивают, Виталик молча положил трубку, эгоистично думая в адрес Томы: «Какое счастье, что её приспичило рожать без меня!!!» - и в то же время понимая, что он, наконец-то, стал отцом. От последней мысли он неожиданно хватанул в охапку технологичку и вихрем закружил её по кабинету со счастливым воплем:
- Сергеевна-а-ааа, я стал отцо-о-оом!!! У меня родилась до-оочка!!!
- Ай, дурной! – перепугано взвизгнула начальница и, вырвавшись из объятий одуревшего от счастья отца, кинулась к двери, на бегу со смехом крича: - Я за ребятами! Это же срочно надо обмыть!
- Ну я ж говорил, что родит, а ты боялся! - с ходу тиснул Всеволод поздравительным рукопожатием руку Виталия и захихикал в своей пикантной пошлости: - И всё-то вам – пацанам, подсказывать нужно! Напихают своих жён плодами любви, а потом начинают их бояться!
Под его смех и перчёные шуточки Борисыч фонтаном взорвал бутылку шампанского и разлил по составленным в кучу фужерам. Обмыв новорожденную, директор дружески хлопнул Виталика по спине и сказал:
- Отпускаю тебя с работы! Беги к своей полноценной семье, а то с радости ещё что-нибудь не «туда-нибудь» откуралесишь! – и вскинул палец внимания: - Да! Помимо коляски от завода жертвую Димкину люльку. Она у нас, как новенькая! Мы с Дашей уже давно это обговорили, поэтому отговоры не принимаются.
Люльки в прибрежном посёлке были страшным дефицитом! Ошалевший от счастья Виталик покивал ему в ответ и ринулся в общежитие приводить себя в порядок для встречи с женой и дочерью. Примчавшись домой, как на автопилоте, он вихрем ворвался в комнату и кое-как переоделся в чистое, двести раз роняя бельё и застёгивая неправильно пуговицы.
- Да что ж это я?.. – даже ругнул он себя за мандраж от радостных событий, и на его глаза попалась хрустальная рюмочка коньяка на холодильнике. – Вот тебя мне точно и не хватает! – мгновенно сообразил Виталик, что необходимо расслабиться, залпом выпил коньяк и вышел из общежития.
Он подошёл к окну родотделения, как подсказала ему дежурная медсестра, сунул голову в открытую форточку и сразу встретился со взглядом жены, которая в этот момент отдыхала в кровати.
- Привет, моя хорошая! – растянулся он в такой лучезарной улыбке, что Тома сразу потянула к нему руки, виновато выговаривая со счастливой улыбкой:
- Ой, ты пришёл, Виталочка! Прости, что не могу пока к тебе подняться. У меня лёд на животе лежит.
- Лежи, лежи! – замахал он на неё и снова растянулся в улыбке, заливая её безмерной любовью: - Ты говори, а я буду на тебя смотреть.
- Ну хорошо! – рассмеялась Тома, смешно смущаясь его любвеобильного взгляда, и сообщила: - Дочка наша похожая на тебя. Такие же ямочки на щёчках, а на макушке загогулинка, как весёлый хвостик.
- Значит, косичку уже будем ей заплетать, - прыснул Виталик, вспоминая слова Евгения Николаевича, и заявил: - Ну а на тебя будет похож наш сын. Договорились?
- Договорились! - засмеялась Тома.
- Как мы назовём дочку? – спросил Виталик.
- Давай ты её назовёшь сам? – с улыбочкой неожиданно озадачила его жена, и Виталик хорошенько долбанулся о раму форточки, невольно собираясь почесать в затылке.
- Сам?.. Я подумаю… – в некоторой растерянности произнёс он.
Он был такой смешной от своей суеты, что Тома над ним уже захохотала. Но муж выкрутился из этой задачи намного проще.
- А можно мне тогда посоветоваться с народом? – на полном серьёзе спросил он.
- Можно, можно, всё можно! - не переставая смеяться, согласно закивала она и махнула рукой: - Как хочешь, так и решай, но дочку называю не я, а ты!
Виталик дождался, когда ей принесут ребёнка, и когда медсестра показала ему дочь, он с жалостью произнёс, рассматривая младенца во все глаза:
- Ой, какая же она маленькая, худенькая, красненькая…
- Ничего, откормите, а краснота пройдёт! Румяная станет! – бодро заверила медсестра и отдала новорожденную мамаше, кивая на Виталика: - А это точно ваш папашка. Дочка-то вся в него!
Крошечная дочь действительно была похожа на своего отца-красавца, и сейчас из Виталика помимо приятного смущения невольно попёрла гордость. Он ещё недолго поговорил с женой и умчался покупать ей то, что она просила, и заодно отбивать родителям поздравительную телеграмму о рождении внучки. От них это держали в секрете.
Дружно перебрав все знаменитые и исторические имена, новорожденную всем заводом нарекли царским именем – Екатерина. Вся смена и администрация сбросились ей на коляску, а потом целую неделю бригада Виталика несла в кабинет мастеров ползунки, распашонки, пелёнки. Волкову даже стало неудобно перед начальством. Но не смея отказываться от подарков, которые предназначались не ему, а ребёнку, он всё принимал и благодарил, начиная невольно краснеть и смешно смущаться. Это вызывало весёлые умилённые хихоньки бригады за его спиной.
- Надо же, девки! Наш мастер, оказывается, умеет краснеть и смущаться! – ржала Вера.
- Ни за что б не поверила, если бы не увидела это своими глазами! – вторила ей Клава.
А Нина тут же предлагала:
- Отмечать будем его прибавление или как?
- «Или как»! – тут же охлаждала её Халима и с усмешкой предупреждала: - А то ты так «наотмечаешься», что первая и вылетишь за проходную с помощью самого же Виталия Саныча! Так что, лучше работай пошустрее, а что там отмечать, они и без нас разберутся.
Но на всеобщее удивление мастер заказал на бригаду в пекарне огромный пирог с повидлом. Чаепитие было устроено после смены в гардеробе. Начальству Виталик проставился в кабинете начцеха, как предложил ему сам Всеволод с дальним прицелом. После короткого застолья с приличной закуской, но со скромной бутылкой водки, Юганов подошёл к Виталику и, насмешливо щурясь, провокационно спросил:
- Ну а «мальчишником» новорожденную когда обмывать будем?
- Чего-чего? Опять обмывать? Вроде же обмыли уже!.. – заупорствовал Виталик, помня, как быстро и незаметно возле него надирался.
- «Чего», «чего» … Чтоб вечером дома стол был накрыт, и нормальная выпивка стояла, а не бутылёк на пять человек! – серьёзно припёр его Всеволод.
Виталик открыл, было, рот возбухнуть против пьянки, но Всеволод опередил его и посмеялся, зная на что давить:
- Или ты сам будешь собирать люльку? – и, не дожидаясь ответа, велел: - Короче, к восьми вечера жди гостей!
После работы, умалчивая о навязанном «мальчишнике», Виталик навестил Тому. Жена уже вставала и к его радости высунулась навстречу из распахнутого окна. Виталик тут же крепко её обнял и прижался к губам страшно соскучившимся поцелуем. Она была такая желанная, освободившаяся от ребёнка и заманчивая, что ему захотелось выхватить её из этого окна и убежать с ней далеко в тундру, где была равнина в изумруде пушистых мхов, бусин ягод и верениц грибов. На прощание он сказал Томе:
- Я самый счастливый человек! У меня есть ребёнок и любимая жена! Ты даже не представляешь, как я вас люблю!
Потом он забежал к дежурной медсестре и передал Евгению Николаевичу бутылку коньяка, коробку конфет, банку икры и три банки лососевых консервов. А вечером к нему нагрянули оба оперативника, директор с начцехом и оба механика. Всемером быстренько осилив сборку кроватки, они закинули в неё подарки для новорожденной и переключили внимание к столу. Довольно скромное застолье с одной бутылкой коньяка дополнилось прихваченными продуктами и алкоголем. «Мальчишник» закончился во втором часу ночи. Но в этот раз накачать Волкова до «поросячьего визга» Юганову не удалось. Виталик строго поддерживал попойку малюсенькими дозами и категорически отмахивался от перебора, миролюбиво упрашивая компанию:
- Ребята, да вы пейте. Яклич, не части, иначе в икорный цех завтра побежишь пахать сам! У меня теперь, мужики, полноценная семья, мне «хлеб» добывать надо, а не в отгулах валяться в тяжёлом похмелье.
- Ну ты и жучара! – в обломе смеялся начцеха, прекрасно понимая, что Виталик припоминает ему попойку у Караянова.
В связи с этим он тогда хорошенько напоил Колю и Жору. Гриша неумолимо пил по «чуть-чуть». А Олег и Вова надрались сами, и обхохотали всех беременных баб.
- Они – негодяйки, только в эту пору и примерные! – в незлобивой усмешке ощерился Данилец, и Вова тут же его поддержал.
- О, да-а! – энергично закивал он, поглощая закуску и, погрозил пальцем: - Пока моя зайка не очухалась после родов и взращивания дочки, всё было нормально. А как очухалась…
- Всё стало сикось-накось, выкусь-накось! – без улыбок на полном серьёзе подсказал Жора, и мужики захохотали.
- У него ещё лучше было! – с хохотом отмахнулся от него Олег.
Вова покосился на него, прыснул и выдавил сквозь смех:
- Ну да… Но я, между прочим, до сих пор доволен, что всё так засветилось, - и он начал рассказывать под смех Олега, по всему видно, знавшему его историю: - У нас же тут не гулять среди молодых девок, надо быть глухонемым бесчувственным евнухом…
Комната Волковых сейчас же сотряслась от хохота, а взгляды компании сплочённо обратились на Виталика! Хохоча над собой со всеми, но оставаясь при своём мнении, он отмолчался, а Вова продолжил:
- А тут как-то моя командировочка внезапно накрылась из-за погоды. Жена на работе – кружки вязания-вышивания в школе преподаёт вечерами. Квартира свободная, и я, как примерный любовник при свободном времени, свою кралю домой и припёр. Заходим в прихожку, нетерпеливо чмокаемся, обнимаемся, быстрее раздеваемся, а из кухни выходит жена в какой-то мужской рубахе и, глядя на нас, столбенеет! Мы тоже, естественно, остолбенели! И тут я начинаю чётко слышать, как обладатель рубашки кашляет и полощется в ванной под душем.
Представив эту сцену, Виталик ужаснулся в душе и, поддержал мужиков смехом.
- Короче, сели мы на кухне вчетвером за накрытый столик «на двоих», съели и выпили вчетвером, что там было намётано, и я чистосердечно предложил своей зайке развод. Но она отказалась. Наши любовники сезон отпашут и – «до свидания, север!», говорит. А мы тут останемся, да ещё и ребёнка растить надо. Не хочу, говорит, другого мужа! С кем бы не гуляла, а люблю только тебя одного! И в меня так всосалась, что наши любовники чуть не полезли на нас с кулаками от зависти! В общем, вот так у нас и получилось этакая непутёвая асимметрия! Друг на друга обижаться было смешно и беспочвенно, - закончил Вова под смех мужиков и разлил водку по стопкам: - Ладно, давайте за наших ненаглядных заек. Они нам не только огорчения приносят, но и огромную радость, как вот сейчас ему, - он указал стопкой на Виталика и кивнул на люльку.
- Главное всё надо делать с умом и осмотрительно! – поднял Жора стопку.
«Чья б мычала, твоя б молчала! Из нас ты прямо самый «осмотрительный»!» - поехидничал в душе Виталик и к своим мыслям вслух добавил:
- Ну вот, я с умом осмотрительно и выпиваю эту последнюю стопочку и ставлю на ней точечку. Мне завтра с утра на работу надо встать трезвым, как стёклышко, а не как жёваное мочало.
Наутро Виталик встал в лёгком похмелье, а после смены, навестив жену с дочкой, передал через Тому медсестрам и дежурным большой торт, конфеты и шампанское. Евгений Николаевич получил очередной пакет с коньяком и огромными клешнями шпаренного краба. «Ёк-макарёк! Если б так все благодарили, так я и роды принимать был бы не против!» - подумал он и получил ещё пакет с коньяком и кучей деликатесов при выписке жены щедрого благодарного мастера.
- Цени, Женечка, внимание людей! С такими надо тесно дружить! – объедаясь икорными бутербродами и крабовым мясом после лососевой ухи, сказала его жена и не подумав, брякнула: - Так что, в деревне нашей приморской от принятия родов больше не отказывайся!
продолжение след.-------------------------