Весть об аресте Зайцева разлетелась по посёлку, как взорванная бомба ещё до завтрашнего рабочего дня смены. А на рыбзаводе на утренней планёрке Виталик ввёл начальство в шок кратким изложением об аресте своего работника. Особо был шокирован Борисыч! Во все глаза глядя на ещё «зелёного» студента, он непроизвольно подумал, вспоминая своё воровство: «Екарный бабай! За такой короткий срок всё раскрутил!.. Слава Богу, что его такого прыткого не поднесло в пору моего воровства! Ох и дал бы он мне прикурить!» В этот момент на него довольно выразительно поглядывали Ярцев и Луганова.
Юганов же после планёрки подошёл к Виталику и искренне признался:
- Ну ты даёшь! Тебе следаком надо работать, а не технологом!
А вот несчастную беременную Свету лишь осуждали на каждом шагу. Она же, не замечая ничего в своём горе, как прирождённая декабристка каждый день теперь таскала жениху закутанные кастрюли и банки с первым, вторым и третьим. В термосе для Зайцева всегда был горячий чай такой крепости и сладости, какой он любил. К чаю прилагалась разнообразная выпечка. Света даже взялась, было, угощать и оперативников, надеясь, что они помилуют её возлюбленного, да и отпустят с миром под честное слово, но и ей, и Пете абсолютно всё противоречило. Пакет с пирогами отодвинули и твёрдо сказали:
- Не положено! Заберите. Передачу оставьте. Заключённый её получит.
После ухода Светы содержимое передачи быстро просматривалось и, вдыхая вкусный аромат тёплых пирогов, Вова бурно возмущался в адрес арестованного:
- Вот блин! Везёт же идиотам! Живёт этот Петя, лёжа на нарах, как на курорте: книжки читает, жрёт на убой, чай трескает с пирогами! Любой пахан обзавидуется такому аресту!
Начальник соглашался с ним хохотом на весь кабинет. У Светы же словно всё вылетало из головы, и с каждым приходом она заново начинала скулёж, смелее и смелее общаясь с операми:
- Ребята, ну неужели ничего нельзя выправить? – и снова старательно выбеливала жениха: - Он такой! Пообещает, никогда не вернётся к этому позорному лиходейству!
Но опера смотрели на неё с добрыми улыбочками, и Олег отрубал своим ровным тоном:
- К сожалению, ничего сделать нельзя. Дело передано в суд, рассматривается, ждём судебную комиссию. Смягчить постараемся. Он во всём чистосердечно признался.
- Ой, смягчите, смягчите! – как перед иконами умоляюще складывала Света под подбородком лодочкой руки и заверяла: - Петя очень законопослушный! Ну ошибся, с кем не бывает. Но больше не повторится!
Оперативники не знали, что ей сказать насчёт законопослушания Пети, чуть не лопая от рвущегося наружу смеха. Такие, как Петя, Закон как раз нисколько не уважали. И, любуясь красивой девицей в её горе, Вова ободряюще улыбался:
- Будем надеяться, что не повторится.
От его доброй улыбки Света оживала и лезла в пакет с передачей:
- Да вы покушайте блинчиков. Только что напекла. Тёпленькие…
- Не положено! – чуть строго повышался тон.
И тогда она с тоской в надежде просила:
- Может, вы его хоть выпустите на свежий воздух на минуточку? Он же там без солнышка.
- Он гуляет, когда надо, – мягко отрубал Вова, грея девицу добреньким взглядом.
Олег тоже с интересом разглядывал Петину невесту, едва не рехнувшуюся от позора на весь посёлок, и к её радости сообщал:
- В воскресенье можете прийти к нему на свидание.
- Ой, спасибо! Обязательно приду! – оживала Света, а потом уныло интересовалась: - А скоро этот суд-то будет?
- Когда прокурор приедет, – неопределённо отвечал Олег.
И Света дотошно выпытывала:
- А когда он приедет-то? Уж больно долго он едет! Человек уже вторую неделю сидит в этой темнице!
- Ну-к… когда приедет… – смотрел на неё Олег и опять неопределённо отвечал: - Когда ему надо будет, тогда и приедет.
- Ну на лучшее-то надеяться можно? – переживала Света.
И вновь получала мутный ответ:
- На лучшее всегда можно надеяться.
- Ну ладно, буду надеяться, – вся в печали вставала она и, горестно сгорбившись, уходила из кабинета с тяжким вздохом: - До свиданья. Обязательно буду надеяться.
На краю стола оставался лежать пакет с передачей, от которого на сей раз аппетитно распространялся запах блинов с мясной начинкой.
- Тырить не надо вагонами, ядри вашу в корень! – тихо матерился Олег, глядя на закрытую дверь, и вздыхал, переводя взгляд на пакет: - Наломали дров – не перелезешь! А потом стараются хоть что-то «скостить» всякими пирожками да блинчиками.
продолжение след.-------------------